Жизнь на обочине «Сапсана»

**Пока «Сапсаны» летают мимо станции Чуприяновки, баба Рая пасет коз. Она это делает уже 45 лет — прямо на насыпи, поросшей травой. Три козы — все Белки, два козленка — Зайчишка и Зайчонок. Козы то и дело спускаются прямо к рельсам. — Да ты не волнуйся, я ж не дура. Я знаю, что за коз на рельсах штраф бывает. Но не в огороде мне их пасти? Они тоже не мешки мяса, хоть и с рогами. Они ученые у меня уже, — говорит баба Рая.**

**Автоматический голос предупреждает о прохождении скоростного поезда. Баба Рая стучит по земле клюкой. — «Сапсан», Белка! «Сапсан» идет! Подымайся! «Сапсан»!**

**И козы действительно поднимаются выше и ждут, когда мимо мелькнет белый округлый поезд.**

 

#Электричка Москва — Клин

**_13 км от Москвы, 637 км до Санкт-Петербурга_**

В Химках стояли 40 минут на запасном пути.

Люди сидели тихо, не возмущаясь. В окно даже не смотрели.

«Сапсан» пролетел за 4 секунды. Но электричка не тронулась — 10, 15, 20 минут.

Наконец дед с костылем крякнул и пошел к кнопке связи с машинистом. Нажал: «Когда поедем-то уже?!»

«Сейчас поедем», — ответил машинист.

И электричка тронулась.

И тут люди начали смеяться: «Что ж раньше-то не сообразили!»

 

#Редкино

**_133 км от Москвы, 517 км от Санкт-Петербурга_**

В Редкине живет 11,5 тысячи человек. Редкинский опытный завод, благодаря которому в 1902 году поселок появился на свет, возвышается над городом двумя корпусами — лазоревым и розовым — и рыжими трубами. В советское время на оборонку трудилось пол-Редкина — 5,5 тысячи человек. Теперь количество рабочих мест сократилось до 700. В поселке еще есть финское предприятие по производству сайдинга (70 рабочих мест), железобетонный завод, «на котором вообще непонятно что творится», 3 школы, детсад, милиция, несколько магазинов. Больше там нет ничего. Поэтому чуть ли не 70% жителей каждый день ездят в Тверь или в Москву — работать или учиться.

До того как появился «Сапсан», электрички тут останавливались «буквально каждые полчаса». Потом часть из них отменили. А сейчас в поселке чуть ли не паника: накануне, 30 мая, вдруг оказалось, что летние ремонтные работы, наложившись на «Сапсан», отменили аж девять электричек, в том числе — две главные утренние: в 8.56 на Тверь и в 5.33 на Москву.

И вот теперь сестры Грошевы из дома № 11 на улице Правды думают, как добраться до работы.

«Да за каждым «Сапсаном» ходит бригада ремонтников и закручивает болты! Я знаю, я на кассах работала!» — подначивает сестер подруга Юля Тихонова.

Лавочка, пиво, сигареты, мат. Рядом копаются в песке дети. У дома № 11 — одна из лучших детских площадок в поселке.

Галина работает в Твери, Катя — в Москве. У обеих жизнь была «накатана» уже давно.

Галина вставала в 6 утра, готовила завтрак, вела пятилетнюю дочку Дашу в садик — он открывается в 7 — и шла на платформу. До «Сапсана» электричка ходила в 8.14, и это было очень удобно. Когда «полетела птичка», электричку передвинули на 8.56, и многие местные тут же лишились работы. Но Гале повезло: ее работа — супермаркет «Карусель» — находится прямо на станции. Так что если бегом, к 9.30 можно успеть. Потом — ровно 12 часов за кассой. В досапсанные времена Галина, сдав смену, просто шла на станцию и садилась в первый попавшийся поезд. Когда пошел «Сапсан», сидела в подсобке супермаркета до 22.45: на тверском вокзале вечером «уж больно страшно», и начальство Галины входило в положение. В 23.30 уже была дома, к полуночи ложилась. Сложившийся, обкатанный график. 12 тысяч рублей в месяц. Хорошая работа.

Теперь утренней электрички просто нет. Следующая — в 10.56. А последняя вечерняя на Редкино уходит за полтора часа до окончания Галиной смены.

«Может, на автобусе?» — говорит Галя неуверенно. Автобусы от Редкина до Твери ходят семь раз в сутки, но даже до отмены электричек они были забиты под завязку: «Представляю, что там завтра будет».

«А ты на вертолете лети, — советует ее сестра Катя. — Меня подвези только — и лети».

Катя вставала в 4.30 и уезжала в 5.33. В 8 — в Москве, к 9 — в «рыбном цеху».

У Кати вообще ни одной идеи. Автобусов от Редкина до Москвы нет, а на перекладных к 9 успеть нереально.

На «Сапсан» в Редкине покушались дважды. 24 апреля разложили камни на рельсах, 25-м камнем выбили стекло вагона. Злоумышленников поймать не удалось. В поселке в народных мстителей не верят — рассказывают про подростков, которые уже несколько лет забрасывают электрички камнями с моста.

В отличие от многих маленьких станций мост над путями в Редкине есть. Но не пешеходный — автомобильный, и не от платформы, а гораздо дальше. И народ с электричек валит прямо через пути. Шлагбаума нет, а красный сигнал светофора не смущает вообще никого.

Чтобы редкинцы знали время прохода «Сапсана» через станцию, к столбу привинчена специальная доска с восемью окошками для расписания «птички». Окошки так и остались незаполненными. И поэтому у редкинцев всегда остается надежда, что сейчас еще можно проскочить.

«Сапсан» идет очень тихо и очень быстро. Выезжая на станцию, он сигналит — тонкий, пронзительный вой. Но перед Редкином железная дорога делает поворот, и из-за него восемь раз в день неслышно выскакивают «Сапсаны», идущие на Москву. А прямо перед поворотом протоптана тропинка в так называемый частный сектор, который составляет половину Редкина.

Центральная площадь Редкина — круглый скверик в центре, магазин «Продукты», гостиница «Поляна». За входной дверью скрывается ресепшен по-редкински: глухая металлическая стена с зарешеченным окошком. Дверь за нами тщательно запирают. Если пройти мимо особняка директора завода Евгения Курбатова — самого роскошного дома в городе (так говорят: за трехметровым кирпичным забором особенно ничего не разглядишь), а потом через редкий парк, попадаешь в самое важное место в центре. Это «Пивнуха», или «Место встречи изменить нельзя», или «Привет, девяностые!»

На самом деле пивнухой — забегаловкой с дымом до потолка — это место было раньше. Теперь оно называется Night city, и большинству посетителей курить можно только на улице. Солидное кирпичное здание изнутри оклеено обоями с ночным светящимся мегаполисом. Бар, десяток столов. Сегодня оно почти пустует — несколько парней от 20 до 35 лет в спортивных костюмах, пара девчонок. Но по пятницам и субботам сюда приходят так называемое районное блатсообщество и «делегации с Твери». Оружие в клуб проносить нельзя, и пьяные перестрелки устраиваются прямо во дворе. «На прошлой неделе одному прострелили живот вон там, справа от входа, — рассказывает Юля, разглаживая на груди кофту с люрексом. — До сих пор в реанимации».

Саша, круглолицый парень лет 25, в спортивном костюме, сует ей зажигалку: «На, прикури! Разрешаю!»

Юля хватает и тут же с воплем отбрасывает. Зажигалка больно бьется током. Но, покричав, быстро успокаивается. На прошлой неделе Саша сломал нос девочке, которая его «обзывала всякими нехорошими словами». «Причем я заехал ей не особо сильно, так, по касательной, — с удовольствием объясняет Саша. — А она сразу завыла. (Смех.) Ну я ее в «травму» отвез. Ее уже забинтовали, все. Так она и там ревет, дура е…ая».

Остальные посетители смеются, пожалуй, поспешно. «Воспитанием» Саши занимается местный Папа — «человек, который вообще все в районе решает». Поэтому Саше можно почти все. Даже не идти на футбол, когда Папа зовет. Папа вообще увлекается спортом. У Папы — своя любительская хоккейная команда, защищающая честь поселка. Недавно ездили на матч в Финляндию. И фактически «Пивнуха» принадлежит ему.

— Наташа, завтра у нас делегация, — говорит Саша, не прекращая смеяться. — Так что бильярдные столы надо вынести во двор.

Наташа — бармен. Ей 20, и она работает тут уже год. В белой кофте, с аккуратной стрижкой, она смотрится здесь чужой и держится очень независимо.

— Не получится, — говорит Наташа. — Их там разместить негде.

— А ты постарайся.

— Мы вообще не работаем завтра. Мне директор сказал.

— Ну вот, значит, он уже в курсе. Чтоб все решили до семи. Пива мне налей.

Наташа идет к стойке, и Саша хватает ее за грудь. Наташа со всей силы бьет его по руке. Кажется, она единственная его не боится.

Ближе к полуночи вваливаются Света и Арина.

— Мы закрыты, — говорит Наташа. — Уже 12.

— Меня не e…т! — орет Света.

Света — это замгендиректора кафе. Светлые волосы растрепаны, и она выглядит совсем взрослой, хотя на самом деле она не намного старше Наташи — ей 22, и она работает в «Пивнухе» уже 1,5 года. Устроилась по Арининой протекции — мать Арины живет с директором этого заведения.

— Отчим Аринин, короче.

— Какой он мне на х…й отчим! — вопит Арина.

— Ему только 30, он клевый и требовательный, и мы с ним никогда друг друга не продадим. Каждый раз, когда я уезжаю на сессию, мы вместе это дело отмечаем, — вдруг проникновенно говорит Света. — Хотя не спим даже, ничего такого.

Вообще устаешь, конечно, — признается. — Как пятница, суббота — разборки, и не по делу, а по пьяни. Я тут такого навидалась, что уже никому не верю. Парням особенно. Но я уже привыкла. И еще — все местные люди в авторитете заходят в бар и ко мне сразу: «О, Светунчик!» Меня знают, за меня заступятся если что. Хотя с ними надо быть очень осторожной.

«Я, конечно, буду искать работу по специальности, — говорит Света — Потом». Она учится на заочном отделении одного из московских юрфаков. «У нас тут только один вариант для юристов — милиция. 10 тысяч. А в «Пивнухе» я получаю 17».

Арина, ее подруга, очень красивая. Модная стрижка, босоножки на высокой платформе, красные ногти. У Арины сегодня праздник — перешла на 3-й курс. Будущая специальность — менеджер по туризму. Работы, правда, нет — но хочет устроиться на лето в тверской «Арбат-Престиж».

Мы начинаем собираться. Перед выходом Арина долго опрыскивает свои модные открытые босоножки спреем от комаров.

Парни выходят покурить и не возвращаются. Зато на песке у входа оказывается свежая кровь. Пока Арина с удовольствием фотографируется рядом, Света звонит кому-то из ушедших ребят. Истошно кричит в трубку: «Ну, ты придешь за мной?! Ты обещал!»

 

#Чуприяновка

**_157 км от Москвы, 493 км от Санкт-Петербурга_**

**__**

Железная дорога делит станцию Чуприяновку и так называемое сельское поселение Щербинино ровно пополам. И Елена Николаевна Андреева очень переживает, что ее школа оказалась на неправильной стороне от железнодорожных путей.

Если встать лицом к Петербургу, по левую руку как раз окажется та часть Щербинина, на которой находится школа, половина жилых домов станции Чуприяновки, пять садоводческих кооперативов, две спортбазы и 14 окрестных деревень. По правую руку остается администрация сельского поселения, вторая половина Чуприяновки, магазины и — главное — дорога на Тверь. Автомобильного переезда над путями не существует, и машины едут прямо через пути. Своей пожарной станции и «Скорой помощи» в Чуприяновке тоже нет. На вызовы ездят тверские спасатели.

Чтобы все «Сапсаны» — а их в зависимости от расписания бывает до 16 в день — спокойно пролетели мимо Чуприяновки, почти 1800 человек ежедневно отрезаются от внешнего мира и, возможно, от необходимой помощи в общей сложности на 6 часов.

В щербининской общеобразовательной школе — 102 ребенка. Только первая смена, только 9 классов. Сегодня девятиклассники пишут ГИА — государственную итоговую аттестацию, аналог ЕГЭ. Поэтому на входе пост: скучает учительница, на столе среди бумаг горит тонкая церковная свечка. С утра была гроза,  на подстанции вырубило электричество, и в школе нет ни света, ни воды.

«Сапсан» обещает создать школе серьезные кадровые проблемы. Трое из 15 педагогов ездят в щербининскую школу из Твери. Но теперь электричка на 7.40 просто проскакивает мимо Чуприяновки. И учителя добираются «на перекладных» — как только не добираются, короче. Но они рано или поздно устанут, и я останусь без сотрудников», — говорит Елена Николаевна. Всего было отменено 7 электричек на Тверь и 4 — на Москву.

Тверь, которая находится в 10 километрах от Чуприяновки, — гораздо больше, чем просто город по соседству. Тверь — это работа, детский сад (своего в Чуприяновке нет), училища и институты, больницы и магазины. И последние изменения в расписании ударили по людям очень тяжело. 7 электричек на Тверь и 4 на Москву просто перестали останавливаться  на станции.

В день отсюда ходят два автобуса до Твери, и они забиты под завязку. И некоторые чуприяновцы приспособились ходить до Твери пешком. 10 километров — это два часа ходьбы.

«И в подобной ситуации есть очень большая заслуга, что мы не допустили никаких протестных выступлений, ни, упаси Боже, нападений на «Сапсан», — говорит Кузнецова Валентина Павловна, глава администрации Щербининского сельского поселения. — Потому что мы проводим работу с населением, разъясняем ситуацию. Объясняем, что «Сапсан» все равно не отменят. Цивилизацию не остановить. А Россия — это всегда трудно».

Сама администрация ютится в здании автопредприятия, по соседству со столовой. Сегодня в столовой поминки — «обычное дело, где еще справлять». И люди, заходящие в кабинет за справкой, первым делом спрашивают: «Кого хороним?» И сразу:

— Почему последняя электричка из Твери в 20.27? Что мы — не люди? Ни в кино ж не сходишь, ни в театр…

— Как бы эту «птичку» разделить, чтоб всем по крылышку?

— Ни такси, ни частники в нашу часть поселка не едут! Застрять за переездом боятся. Повлияйте на них!

«И губернатор, и Министерство транспорта уже в курсе наших проблем, — повторяет Валентина Павловна. — На нашу станцию ожидается официальная делегация на специальном поезде: и специалисты из Минтранса, и губернатор оценят ситуацию лично. Все делают все, что могут».

Нужно сказать, что Зеленину в Чуприяновке и окрестных селах действительно благодарны. Перед приездом людей из областной администрации в кратчайшие сроки была отремонтирована та самая дорога из Твери, которая идет через пути.

— А где на вас жалобу можно подать? — в кабинет заглядывает мужик с выгоревшими до белизны волосами.

— Тут и подавайте, Фадеев, — вздыхает Валентина Павловна. — Ваше право. Про что хоть жалоба-то?

— Газопровод на моем участке проложили. Без согласования со мною.

— А мы вам за это налог снимем на землю…

— А я и так не плачу. Школа на моей территории стоит, мне и так платить не положено.

— Вы сейчас не платите не потому, что закон такой. А потому, что мы так решили, — помолчав, объяснила Валентина Павловна. — А вот мы обратно все перерешаем — и все.

— Так как же… — начал Фадеев. И затих.

Еще помолчали.

— Ну или компромисс, — протянула Валентина Павловна.

— Так компромисс — это оно и есть! — обрадовался мужик.

— Ну вот и хорошо, потом обсудим.

Фадеев ушел почти счастливый.

Дачный кооператив «Синий туман» находится в двух километрах от щербининской школы. Тут считают его элитным: кирпичные и деревянные даже не дома — коттеджи, маленькие огороды, большие цветники.

17 мая около четырех часов дня над Чуприяновкой шла гроза. Молния попала в деревянный дом, он загорелся. Хозяев, к счастью, дома не было. Соседи сразу вызвали пожарных.

А пожарный расчет уперся в шлагбаум. Переезд был закрыт: шел «Сапсан», сразу за ним — еще один. Через 40 минут, когда переезд открыли и машина домчалась до кооператива, дом сгорел дотла.

Под ногами хрустят пласты угля и осколки керамических плиток, белеет обгоревший до клочка тетрадный листок. Каменный остов когда-то высокого дома едва виднеется за деревьями.

— Так вы на забор мой залезьте, оттуда его еще видно, — говорит Татьяна Васильевна. Замечает:  — Вообще удачно получилось. Ветра не было, и искры на нас не несло. Повезло. А еще тут парень неместный приезжал на шашлыки, так он сообразил баллон газовый из горящего дома вынести.

На самом деле похоже, что жители окрестностей станции Чуприяновки считают этот сгоревший дом необходимой и не такой уж большой жертвой. Никто же не погиб. Но именно через неделю после того, как пожарная машина 40 минут стояла перед закрытыми путями, в Чуприяновку приехал сам заместитель губернатора Константин Зуев, и вопрос стал «оперативно решаться». И всего-то через три года здесь будет суперсовременный путепровод. Главное, чтобы за этот недолгий срок ни «скорая», ни пожарная никому не понадобились.

С полпятого до полшестого вечера мимо станции Чуприяновки идут аж четыре «Сапсана». И с 17.13 до 18.32 переезд перекрыт. Намертво.

В этот раз машин на переезде скопилось не то чтобы много — штук 30. Пара грузовых, остальные — легковушки. Семья везет из больницы бабушку, пара немолодых дачников пятый час добираются из Москвы, два друга едут из тверской пивной. Но никто не выскакивает из машины, сжав кулаки, и не кричит на мелькающие мимо «Сапсаны»: к тому, что неудачники, не успевшие проскочить, будут торчать в железных коробках полтора часа, тут уже привыкли.

Николай Васильевич Кутаев за четвертой сигаретой рассказывает, что обычно у какого-нибудь водителя не выдерживают нервы и он загоняет машину на травянистый склон рядом с насыпью, а сам идет домой. Пешком, через рельсы. Но сегодня почти вся очередь — это дальние деревни. Ногами до них не дойдешь, и поэтому машины стоят смирно.

Окно дежурной по переезду забрано решеткой, дверь заперта. «Это если водители все же разбушуются, — поясняет дежурная Даша. — А я что, людей не понимаю? Сама со станции Кузьминка, попробуй доберись теперь до поста. Но я «Сапсаном» не управляю. Так, для внештатных ситуаций, ну и дополнительные шлагбаумы вручную поднять. Все остальное делает автоматика — дежурный в Твери дает сигнал, что прошел «Сапсан», и у меня блокируется электронное управление. Ни стрелку перевести, ничего. И даже если к ребенку «скорая», я не смогу пропустить. Да и ответственность такую не возьму». Даша объясняет, что тормозной путь «Сапсана» — 1650 метров: «А Чуприяновка стоит прямо на повороте, и «Сапсан» вылетает очень неожиданно. Он не успеет затормозить ни в каком случае».

**В [следующей серии](http://www.novayagazeta.ru/society/3189.html) читайте:**
— **Станция Шлюз:** на краю света — между Москвой и Питером. Три дома, три семьи.
— **Станция Калашниково:** где живут охранники «Сапсана», почему Ленина распиливают пополам, про убитого лося и почему кассиром быть лучше, чем режиссером.