Жизнь военного городка

Обычно в городке женщины просыпаются к 11 часам утра, потому что мужья проснулись в 6 и ушли на службу, после чего так сладко вздремнуть. Поэтому на улицах никого. Только девушка с коляской, где у нее лежит грудной ребенок, а рядом с ней важно вышагивает четырехлетний карапуз. И еще в поселке патруль — офицер и два матроса. Они тут для порядка. В середине поселка озеро, вот на его берегу девушка и остановилась. Требовалось что-то поправить внутри коляски, девушка отвернулась туда, а ребенок ее пошел в озеро. Медленно, но решительно. Уже по грудь зашел, когда его патрульные — патруль все это видит («Ну-ка, народ, спасай мужика!») выловили. «Ты чего туда пошел?» — карапуз ревет от обиды. «Я, как папа, хотел». — «Что ты хотел, как папа?» — «Под водой ходить». — «Так папа же на лодке ходит, а ты — пешком! Соображать надо! Вот чучело!» — «Не ругайте парня, он настоящий подводник. Сперва делает, а потом соображает».

***

— Представляешь, опять украли курицу. Я ее за окно повесила — мороз же, чего ей будет? А они украли.

— Кто?

— Солдаты, конечно!

Солдаты воруют у теток кур — те вывешивают замороженных кур за окно в сетке.

Через какое-то время появляется палка. Она медленно спускается с крыши, спускается, спускается, а на конце палки приспособлено лезвие — так что перепиливают сетку на глазах у хозяйки. Сетка падает — внизу ее подхватывает солдат.

И вот теперь тетки вывесили за окно в сетке два кирпича, собрались, как в театре, расселись и начали ждать.

— Ну, чего тут?

— Погоди, сейчас появятся.

— Может, пока чайку?

— Можно чайку.

Тетки попили чайку, посудачили, подождали…

— Смотрите, вот она!

И появилась палка. Палка сейчас же начала перепиливать сетку.

Тетки вздыхают с чувством, сетка падает, и снизу раздается вопль — там поймали посылку.

***

Вадик был хороший парень — командир БЧ-4 (боевая часть связи. — Прим. ред.), радист, но он никак не мог въехать на своем «Москвиче» задним ходом в гараж — все время сносил зад «Москвичу» и дверь гаражу.

А еще у него машина могла заглохнуть на подъеме на сопку, после чего — машина полна людей — она начинала катиться задом в пропасть, то есть в канаву на обочине.

За все эти дела с машиной он получил прозвище Яростный Вадик.

А восстанавливать ему машину и дверь в гараже ходили всем экипажем. В выходной. Народ роился вокруг Вадикиной машины, а вокруг обязательно кто-то ходил с настойкой клюквы на спирту и вопрошал: «Товарищи офицеры, кому подлить?».

Потом заталкивали всей стаей — уже подлитые — машину в гараж. Кто-нибудь обязательно не замечал в гараже специальной ямы и под «Еще разок! Взяли!» — оказывался в ней с криком: «Так! Твою ж мать! Моя нога!».

Все это закончилось, когда Вадик женился. Вадик сразу же превратился в человека — стал чист, опрятен, и машину у него жена отобрала.

Зам долго жал ей руку, когда Вадик ее представил экипажу. Зам не мог сдержать своих чувств.

— Вы сами не знаете, какое дело вы для него сделали! — говорил он.

— Когда? — спрашивала она.

— Когда за него замуж вышли.

— И какое же?

— Очень большое.

***

Была у нас девушка Люба. Работала она в военторге. Люба была прирожденная актриса. Как только она видела незнакомого лейтенанта, входящего в абсолютно пустой магазин сувениров (какие на Севере могут быть сувениры? Олени какие-то из дерева, рогатые), она сейчас же напускала на себя томный вид и говорила с придыханием: «Ах, молодой человек, я вас столько ждала! Наконец-то мы совершенно одни! — не успевал лейтенант прийти в себя, как она уже продолжала: — Любовь — это такая мука. Мы поженимся, и у нас будет много детей. Любите ли вы делать детей?»

После того как лейтенант, краснея, вылетал из магазина, Любка поворачивалась к своим товаркам, задыхающимся от хохота, и говорила, капризно картавя: «Не надо огарчиваться, не надо отчаливаться, у нас все спереди!».

Потом Любка вышла замуж за моего друга — страшного ловеласа. Разговор с женщиной он всегда начинал фразой: «На сегодня не замужем?».

***

Девушка с новорожденным доехала до Мурманска в одном купе с женщиной. По дороге выясняется, что едут они в один и тот же поселок. Так что та женщина, что постарше, взяла шефство над этой девушкой — не только показала, где билеты на автобус брать, но и взялась в поселке проводить ее до нужного дома. Как только они сели в автобус, выяснилось, что у девушки нет прописки в военном городке, а это означает, что на КПП перед въездом в городок ее остановят и на первом же автобусе отправят назад.

— Как это у тебя нет прописки? Он что, не сказал тебе, что у нас только по прописке пускают? У нас же военный городок! Режим допуска.

— Так я же сюрприз ему хочу сделать?

— Сюрприз? Вот будет сюрприз, если тебя в сопках с дитем высадят! О господи, молодые, глупые, — женщина всплеснула руками.

Потом она подумала (это ж жена военного, не привыкла отступать) и говорит:

— Мы до КПП выйдем, обойдем его по сопке и в городок войдем.

— А можно?

— Можно. Не огорожено же!

Так они и сделали: вышли на дорогу до того, как автобус подъехал к КПП, обошли его по сопке: «Проклятые чемоданы!» — и вот они уже в поселке. Женщина девчушку к себе затащила: «Чай попьем, а то я умаялась!» — а потом и до дома, где Кобзев жил, проводила.

— Вот он, этот дом, квартиру-то сама найдешь?

— Найду, спасибо вам за все.

— Не за что, — и женщина пошла своей дорогой, бормоча: — Вот бабы-дуры, ну совсем, как я в молодости!