Истек не контракт, а терпение

Хочется в жизни иметь хоть что-то незыблемое — МХАТ, цирк, зоопарк, планетарий (хорошо бы наконец), и Малый театр, и Большой, конечно. Неспроста же все новости о реконструкции старого (с колоннами) здания Большого театра так жадно читаются в первых строчках новостей. Но всю последнюю неделю новости пестрели фамилией его главного дирижера и музыкального руководителя Александра Ведерникова.

Прямо какая-то Волочкова номер два! Ведерников только что «отмахал» черняковского «Евгения Онегина» на гастролях театра в Ла Скала — и тотчас ушел с этого заметного поста, не дожидаясь истечения контракта.

Когда в смутное время в конце 90-х одному яркому музыкальному режиссеру предложили возглавить Большой театр (чего тут, казалось бы, думать!), тот предпочел уверенную личную карьеру разборкам с капризными певицами и балеринами. Должности главного режиссера в Большом театре нет уже лет тридцать. Теперь, видимо, пришел черед и главного дирижера.

Ведерников, сын легендарного баса Большого театра Александра Ведерникова-старшего, пришел сюда музыкальным руководителем в 2001 году не слишком знаменитым. Как раз в это время, чтобы оградить театр от самодурства (было дело!), упразднили и должность художественного руководителя. И 36-летний Ведерников, для которого и так и так приглашение сюда было честью, попал в прямое подчинение к директору.

Казалось — что тут сдвинешь в этом мавзолее, на котором до него уже порядочно сорвали себе нервы и Владимир Васильев, и Геннадий Рождественский, недолго продержавшийся. Обстоятельный, аккуратный Ведерников выдержал тут целых восемь лет. Главные достижения: при нем в наш культурный обиход были живьем введены «Адриенна Лекуврер» Чилеа (впервые в Большом), «Летучий голландец» Вагнера, «Огненный ангел» Прокофьева (тоже первый раз в Большом! — не позор ли?), «Фальстаф» в постановке Стрелера. И уж совсем сенсационными были заказ Леониду Десятникову и постановка его новой оперы «Дети Розенталя» на либретто Владимира Сорокина. Спектакли ставили невероятные Франческа Дзамбелло, Петр Конвичный, Грэм Вик, Боб Уилсон. А какой прорыв в балете совершил Алексей Ратманский! И не приснилось ли нам исполнение «Песен Гуррэ» раннего Шёнберга с Клаусом-Марией Брандауэром?

Большой стал неожиданным, как «Евгений Онегин» в постановке Чернякова. Вокруг спектаклей начались споры вплоть до морального мордобоя и физических манифестаций. Как если бы в Мавзолей запустили людей с хлопушками. Не всем нравилось.

Увы, когда-то скрипачка Татьяна Гринденко, имевшая печальный опыт общения с сотрудниками Большого, заметила: в этих стенах водится мозговой вирус. Получив место в кабинете сего неприступного заведения, люди будто бы сдвигаются умом. Они ежедневно ездят на работу чуть не в Кремль, обедают со звездами-перезвездами в распрекрасном буфете… И что-то перескакивает у них в голове не вполне сообразно их истинному значению.

Кого же сейчас хватил вирус? Не Ратманского, переехавшего в Американский балетный театр (какая потеря для Большого!). И не Ведерникова — он все эти годы оставался демократичным в общении, ироничным (и по отношению к самому себе) человеком. В последние годы вывел своих оркестрантов на иную линию: стал давать симфонические концерты в Большом зале консерватории.

Возможно, совсем оевропеился директор Анатолий Иксанов, но Ведерникова он считает слишком уж радикальным. Иксанов заявил, что их видение перспектив театра постепенно разошлось, и дальше жизнь расписана уже без Ведерникова. И что в ближайшие сезоны Большой рассчитывает работать с приглашенными дирижерами: Владимиром Юровским, Теодором Курентзисом, Александром Лазаревым, Василием Синайским, Кириллом Пет¬ренко.

Недаром уже не меньше года вяло колыхались в воздухе разговоры о какой-то будущей дирижерской коллегии. Да только нет на свете более одинокой профессии и нет больших чудиков, чем дирижеры. Хотелось бы посмотреть на эту коллегию за одним круглым столом. Все равно что картина «Славянские композиторы» в фойе Большого зала консерватории, которые никогда вместе не встречались. Острословы уже окрестили мифический орган «пятибоярщиной».

Нет, конечно, не коллегия будет определять генеральную линию театра. Но кто? Вдруг пока еще не упраздненную должность музыкального руководителя возьмет на себя неистовый лидер Мариинки? Тень Валерия Гергиева витает над Большим с тех пор, как в Москве появился Путин и из гроба подняли идею объединенной дирекции Императорских театров.

Их с Ведерниковым все время сравнивали — не в пользу первого. Ведерников получался все какой-то «нехаризматичный» и «неавторитарный». Зато не было в его работах халтуры, какой, бывает, грешит Валерий Абисалович, в своем замоте сходящий к пульту чуть ли не с вертолета МЧС.

По косвенным признакам можно вычислить, что «видение перспектив разошлось» года два назад. Но лишь теперь Ведерников рассказал о причинах своего ухода: с его мнением не считаются, требуют количества в ущерб качеству; бюрократическая логика в Большом победила художественную.

В пятницу на пике скандала атакуемый журналистами театр наконец обнародовал свои планы. Обычно это делалось весной, на большой содержательной пресс-конференции, которыми последний год все более закрытый Большой театр перестал себя утруждать. Итак, первая премьера осенью — «Воццек» Берга в постановке Дмитрия Чернякова, дирижер — Теодор Курентзис. Василий Бархатов поставит «Летучую мышь», дирижером приглашен Кристоф-Маттиас Мюллер. А затем Курентзису доведется поработать с режиссером Анатолием Васильевым над моцартовским «Дон Жуаном».

Возможно, в ближайшие дни станет больше известно и о планах Ведерникова. Восемь сумасшедших лет в Большом дали дирижеру столько, что теперь ему не страшно взяться за любой оркестр или театр. Который, может быть, все же признает его полноправным музыкальным руководителем.

P.S. 18 июля, когда номер уходил в печать, стало известно: расторгнут и контракт с гендиректором Третьяковской галереи Валентином Родионовым. С 19 июля ГТГ возглавляет Ирина Лебедева (прежде — заместитель гендиректора, куратор «ГТГ на Крымском»).