Здравствуй, паранойя! Я твой тонкий колосок

Сборник известного барда «Песни. И не только…» (Издательский дом Родионова) форматом и общей нарядностью тома напомнил бы книгу сказок братьев Гримм. Да картинки недетские… Коллажи Сергея Сысуева — забористая смесь чумов, «хрущоб», мавзолеев, старых газет, советских плакатов. Коллажи-каламбуры, где лопасти мельницы Дон Кихота сделаны из баксов, песне «Врачебная нищенская» сопутствует лозунг «Цветы и конфеты не пьем!», боярыню Морозову везут на грузовике 1950-х с надписью «Служебная» поперек морды, Будда носит кепку Лукича, а пугало — милицейский китель с пионерским значком. Диагноз (от доктора Шаова) вынесен в заголовок.

Коллажи Сысуева и песни Шаова — близнецы-братья. Тут и там — беда, буран, чума, разлом, капитальный ремонт ментальности всех честных Шуриков отставной Российской империи. Притом ремонт: до основанья, а затем…

Затем — из руин советского интеллигента встанет его новодел. Не отличишь.

Но Шаов — Шурик неунывающий. Ванька-встанька с высшим образованием. Он и прописал это состояние душ недобитого сословия. Все в клочьях — от Бодлера до борделя, летит чумным смерчем по траектории либерти от кризиса древнегреческой государственности к простому русскому дефолту: «Хаос, мрак, зеленый скачет, Урки мочат всех подряд, А банкиры тоже плачут, Но есть из блюдца не хотят. Черт играет на баяне, Олигарх ворует кур…». И лет через пять, в том же размере: «Это что за остановка — Византия или Рим? А с перрона отвечают: «Виходы, пагаварим».

Все смешалось в доме Обломовых (как говаривал Юлий Маркович Даниэль). Шуточки Шаова фиксируют это: «Места у нас хорошие, все лобные места» («Послание к варягам»). «Кому бутик открыть, кому окоп отрыть… А с Тверской страна не видна. А кто плохо жил, будет плохо жить…» («Переслушивая Галича»). Вот «Крысолов» — о грядущей гибели всей новой нечисти в Охотском море. Вот «Гимн риелтора» — посвящается корпорации недвижимости «М.», спонсору издания.

В общем: барды как барды… Квартирный вопрос только испортил их.

А ежели чего в этом художественном мире стабильно — то ухмылка неунывающего, неистребимого (каким дустом ни пробовали!) постсоветского очкарика. По случаю тезоименитства любого дефолта-кризиса он твердит: «Расхлебаем как-нибудь!».

Чем (а также любовью к детям, кошкам и Генделю) дорог своей публике.