Что творят эти питерские!

— Как вам удается говорить о самом насущном, в то время когда остальные телеканалы не обсуждают проблемы, тем более — не обсуждают в прямом эфире, тем более — с прямыми звонками слушателей?

— Мы не боимся. Я не знаю, почему этого нет на других каналах, но у моего работодателя нет никаких запретов. Просто подход этот — правильный и грамотный. Мы выходим в настоящем прямом эфире, и у нас абсолютно честные телефонные звонки. Ну и потом, кризис — действительно та тема, которая людей интересует. Какое-то время слово «кризис» у нас было полузапрещенное, сейчас вроде уже и президент, и премьер говорят, что кризис есть. Пугать людей не надо, но не говорить — хуже, чем говорить. Лучше говорить — что делать с вложениями, что может случиться с зарплатами, с кредитами, которые понабрали.

И все время мы отталкиваемся от себя. Если я или мои коллеги чего-то не понимаем и что-то нам интересно, а мы — взрослые, нормальные люди, то значит, что это интересует других. И рейтинги говорят о том, что это правильная позиция, — за последние два месяца рейтинг программы вырос примерно в два с половиной раза.

—А эта тема у вас возникла, до того как премьер и президент стали признавать кризис?

— Да, получается, что так. Мы начали говорить о нем, когда это еще не поощрялось. Но говорили о нем спокойно, как о «необъявленном» кризисе. Вообще-то интересно получилось: мы обсуждаем увольнения на градообразующих предприятиях — что делать в такой ситуации. А потом включаю вечерние новости и вижу, что Путин то же самое в правительстве обсуждает. Темы носятся в воздухе!

— Запретов у вас никогда не было?

— Было по-разному. Весной у нас сменился генеральный директор (Владимир Троепольский — бывший замгендиректора ВГТРК назначен главой «Пятого» в апреле. — Н.Р.)... Нам разрешено позвать в эфир любого человека, если нам интересно его мнение и даже если оно не совпадает с официальной точкой зрения. У нас же не программа по заказу правительства.

— Я глубоко убеждена, что свобода журналиста во многом зависит от редактора. Вы все-таки с приездом Троепольского свою свободу связываете?

— Да, он смелее бывших руководителей. Может, мы так разрезвимся, что кому-то это не понравится. Но мы же делаем все, для того чтобы было лучше. Никто ведь не говорит, что у нас (в целом в России. — Н.Р.) цензура, просто многие зависят от работодателя. И если ты нанимаешься к определенному работодателю, то значит, тебя устраивают его взгляды.

— Вокруг этого канала было столько скандалов, когда он получил статус федерального. И было очевидно, что задействован административный ресурс, и опасения были, что вы станете еще более официозными. А теперь только вы и показываете Романа Доброхотова, который оппонирует Дмитрию Медведеву.

— В проблемы того, как происходило лицензирование, мы посвящены не были. Но к истории с получением федеральных частот мы относились как к акции восстановления справедливости — после 10-летнего периода несправедливости. О том, что на костях сети «Пятого канала» построили сеть «Культуры», уже ведь все забыли. А мы на десятилетие были погружены и в нищету, и в узкий очень круг петербургского эфира. А что касается Доброхотова, то знаю, что наш сайт аж завис от количества посещений этой новости. Ну, а зачем этого бояться? Мы же не говорим, что он молодец или — наоборот — подлец. Есть факт — говорим.

—Это очевидно! Но почему это неочевидно для других федеральных каналов?

— Ну, они, значит, решают другие политические задачи. Ну, а кроме того, дух петербургского либерализма именно так и проявляется. От Кремля-то до нас — километров 800. У нас есть свой взгляд, город такой... За что любили «600 секунд» и «Пятое колесо»? Эти программы никогда ведь к свержению власти не призывали. Но мы всегда имели право сказать все, что мы думаем.

— Я работаю на «Пятом» с 22 сентября, а с 5 ноября — в эфире. Меня попросили сделать концепцию для утреннего вещания и самому вести эфир. Как мне объяснили руководители, они хотели сделать утреннее вещание отличающимся от всего, что идет на других федеральных каналах. Как ни крути, везде — диванные разговоры ни о чем, с огромным количеством гостей. Меня попросили сделать информационную программу в жанре журнала, близкую к «Евроньюс», то есть программу новостей обо всем — о политике, экономике, культуре, с одновременным ведением и живым разговором. От других мы отличаемся тем, что у нас утро — живое. У нас работают не функции, а живые люди. Пусть даже бывает технический брак, но его мы обращаем в свою пользу — мне кажется, зрители уже отвыкли от прямого эфира. Кроме того, канал никогда не делал ставку на гламур и официоз. «Пятый» всегда был другим, начиная с 90-х. Конечно, мне трудно внимательно следить за остальными каналами, я работаю с 18 вечера до 9.30 утра. Но все же он заметно отличается от остальных. А почему это так, я не очень и задумываюсь. Ни с какими запретными темами и списками я не сталкивался. Единственная проблема, с которой мы столкнулись, — кризис, он не позволил реализовать все задуманное.

— Почему Доброхотов на других каналах не появился, я не знаю. Может,кому-то совести не хватает. Или профессионального долга. Или нам повезло с нашими акционерами, которые не зацикленные, здравомыслящие. Не знаю... За все эти годы никакого давления не было, и от коллег я никогда ничего такого не слышал. Руководство поменялось — вместо Марины Фокиной пришел Владимир Троепольский, но ничего в редакционной политике не изменилось. Лично я работаю абсолютно спокойно, никто в работу не вмешивается. Главное — не сочинять. Мы приглашаем на острые темы и чиновников, и депутатов, в том числе от «Единой России». Все спокойно приходят, и Федоров был, и Исаев — видные единороссы. Если мы находим скандальную информацию, то подкрепляем ее мнениями экспертов, свидетелями. И кто после этого нас хоть в чем-то упрекнет? А интервью с Матвиенко не «общественная нагрузка», как вы говорите, а моя работа. Кстати, это очень важный проект. Ее единственным условием было, чтобы ничто не было подстроено, никаких подготовленных вопросов не было. При знакомстве со мной она сразу сказала, что я должен задавать вопросы, которые меня интересуют. И попросила, чтобы я не боялся их задавать. За это — огромнейший респект. Именно поэтому и интересно — и ей, и мне: можно не лизать попу, как это делают, а поговорить с губернатором — на острые и актуальные темы и получить откровенные ответы.

Виктор Шендерович,сатирик:

— Недавно со мной приключилось два случая. В одном я говорил речь о покойном Леше Дидурове и его рок-кабаре, а во втором меня попросили рассказать про семитомник Зощенко. В обоих случаях эти мои синхроны (снимал канал «Культура») были со скандалом, как было мне сказано, выброшены. Но я убежден, что нет никаких запретных списков, — люди просто страхуются и живут с мокрыми штанами добровольно. Когда ТВ Центр снимал сюжет про приемных детей, они обратились к Андрею Норкину. Но классовое чутье вовремя подсказало шеф-редактору устроить выволочку политически незрелому корреспонденту. Когда правила игры безмолвно утверждены ежедневной практикой, необходимость в цензуре отпадает. Вот сейчас мы наблюдаем на «Пятом» за чистым экспериментом.

Анна Качкаева,завкафедрой телевидения МГУ:

— Мы так привыкли к ненормальной ситуации угадываний и настроек на «можно—нельзя», «уже—еще», «в списке—не в списке», что уже всерьез обсуждаем, почему одной части информационного спектра кое-что разрешено, а другая даже и не пытается просто хорошо делать свою работу. Почему можно «Пятому каналу»? А почему можно Рен ТВ, «Эху» или «Новой»? Это вопрос, на который можно дать короткий ответ. Да потому. Но можно, конечно, попытаться объяснить «некоторое фрондерство» и «инаковость» тем и событий особым статусом владельцев каналов или абсолютно прагматичным решеним менеджеров по поводу других информационных и программных лакун для другого (немассового) типа аудитории. Но этого объяснения недостаточно. Возможно, что это вполне осознанная стратегия — не самые распространяемые СМИ могут иметь другой знак отражения действительности: и другие новости, и другие картинки, и другую интонацию. В таком случае еще и можно сказать, что у нас, во-первых, есть информационное разнообразие, во-вторых, есть телевизионные форточки, что не все источники альтернативной информации загнаны в Интернет. Вполне, между прочим, удобная коммерческая и политическая резервация: качественные газеты с небольшим тиражом, локальные радиостанции (причем — с незначительным региональным покрытием) и программы на каналах, которые существуют для «маргинальной» (интеллектуальной — канал «Культура», например) аудитории немассового телевидения.

Владимир Кара-Мурза,журналист:

— Мне кажется, «Пятый канал» — неплохая вещь. Новости там неплохие, документальная линейка «Живая история». Но пока никого связно я там не выделяю, кроме Андрея Норкина. Буду смотреть! Этот канал — в холдинге с Рен ТВ, и какая-то мера гласности им отпущена. Вот они ее и выбирают максимально. Думаю, это «Литературная газета» 30-летней давности в новом исполнении. Мы сами, НТВ, начинали на петербургском канале когда-то, и «Итоги» выходили из «Останкино» на петербургской частоте (потом ее отдали «Культуре»). Так что в определенном смысле это наша alma mater.

Григорий Либергал,вице-президент Гильдии неигрового кино и телевидения:

— «Пятый канал» — это открытый вариант «Культуры», у которой при создании в 98-м году было несколько вариантов развития. Она пошла по одному пути. А могла бы пойти по пути, который ближе к Arte (европейский канал, с упором на культуру и искусство, док. фильмы и информ. передачи. — Н.Р.). А сейчас, у меня такое ощущение, по нему идет как раз «Пятый канал». Это могло бы быть очень интересное телевидение, но мне кажется, канал ждут большие перемены. Месяц назад там произошли изменения в руководстве (ушел, например, программный директор), и потому очевидно, что в перспективе изменится их показ.