Предметы времени

Прав поэт-одностишник, прав, даже увеличивая число валовых строк на 100%, — было время, когда все «охреневали». Ну, скажите, как не впасть в полумедитативное состояние, когда на воспитанного «кирпичами» учебников политэкономии социализма и классическим «Капиталом» советского человека сваливаются акции, опционы, фьючерсы и прочие (но более социально близкие) дивиденды. Это все они, лихие 90-е.

Умные-то люди, которые читали в детстве нужные книги, вписались в эту лексико-экономическую реальность куда легче. Лучший учебник экономики элементарного капитализма — не смейтесь! — «Незнайка на Луне» Николая Носова. Там даже биржевые брокеры фигурируют, под названием «горлодерики». И основы акционерного права вполне прилично описаны, и рейдерские захваты, и коррупция… Где только знаний набрался советский писатель?

В пресловутые 90-е наш независимый народ кинулся, подобно носовским персонажам, осваивать новую экономическую реальность. Разного рода конторы-однодневки заманивали купить «немножко олби», публика клюнула и понесла туда трудовые сбережения и приватизационные чеки, названные отчего-то ваучерами. Всё как в цивилизованном мире! А в нем, в этом цивилизованном, в ходу фраза финансиста Карла Фюрстенберга: «Акционеры — глупый и наглый народ. Глупый — потому что покупает акции, а наглый — потому что хочет получать дивиденды». Хотеть, как известно, не вредно и наглость — второе счастье. Так что иным удается — получают.

Основной источник дивидендов и лучший, по мнению многих аналитиков, способ вложений — это «голубые фишки». Не проходили экономического ликбеза, не толклись у пунктов продажи акций? Тогда объясняем: «голубые фишки» — это акции самых крупных и успешных компаний. Надежные, как плечо друга, и, как дружба, всегда в цене. Странное на первый взгляд название объясняют покерной этимологией: в этой популярной (не только в США) карточной игре голубая фишка — самая дорогая. Главное достоинство «голубых фишек» — их ликвидность, то есть возможность продать в любой момент, невзирая на рыночные перипетии. Кстати, именно продажа с выгодой, а не дивиденды — основной источник доходов от «голубых фишек». Величиной дивидендов они как раз похвастаться не могут — есть куда более выгодные (но и куда более рискованные) вложения. А «голубые фишки» славны нерушимостью и устойчивым ростом.

В США по тридцати «голубым фишкам» меряют индекс Доу-Джонса — индикатор состояния рынка. «Золотая», нет — «голубая»! — тридцатка со временем меняется. Только одна компания «Дженерал электрик» удержалась в списке со дня первого расчета индекса. Но побывать в числе 30 «голубых» предприятий — это как звание олимпийского чемпиона получить: приставки «экс» никогда не будет. Кризис бьет, конечно, и по самым разголубым, общий спад интереса потенциальных покупателей обесценивает и их стоимость. Но все же аналитики J.P.Morgan считают, что владельцам акций «Макдоналдса», «Гугла», «Хьюлет-Паккарда», «Колгейт-Палмолива», «Филип Морриса» и еще десятка компаний волноваться нечего — спрос на эти акции устойчивый. Впрочем, финансист Александр Элдер не напрасно сравнил аналитиков со стоящими часами: как неисправные часы дважды в сутки показывают точное время, так всегда найдется аналитик, сделавший правильный прогноз. Интересно другое — отрасли, которым не страшен кризис. Ну, нет там энергетиков! В России же к местным «голубым фишкам» относят исключительно «газпромы» и «лукойлы». Но ненадежна судьба владельцев их акций. Вот казалось бы, «голубее» некуда: «ЮКОС». А сколько теперь получишь за акцию? В общем, вряд ли российские «бледно-голубые фишки» заинтересуют таких инвесторов, как Ватикан или Нобелевский комитет, — и тот и другой активные игроки и владельцы крупных пакетов. Так что у нас дело — труба, и мыльни-едальни российского розлива в нее вылетают. Может, и кризис нас больнее поколотит?

«Камей», не сочтите за рекламу, «Сейфгард», «Палмолив», что там еще навестило наши широты, когда открылись границы? Так сразу и не вспомнить. А классика советского мыловарения выскочит из мозгов по первому зову: «Банное», «Детское», «Земляничное». На то и классика, чтоб не исчезнуть бесследно, а кое-что и нынче живее всех пришлых чужаков. И среди них истинный хит: хозяйственное мыло «72%». Западные маркетологи потрясены и рассуждают о загадках русской души.

Чуток погодите, мы разгадаем загадку. Но прежде раскроем секрет, волнующий россиян: что такое 72%. Шутники уверяют, что это содержание собак или футбольных судей, и они не так уж неправы, как это покажется дилетанту.

Мыло — этого никто не скрывает — варят из жиров, в том числе и животных. Это так, знаете ли, исстари получилось и, в общем, как-то случайно обнаружилось. То ли у них там, в древние времена нервно чередовались праздники и скорби, отчего башка, попеременно обработанная благовонным маслом и пеплом, вдруг нечаянно становилось чистой. То ли, наоборот, на гор жертвенных животных сжигали, и жир, смешанный с золой костра, тек себе с горки прямо в речку, где его счастливо обнаружили ко времени случившиеся на берегу прачки. Гора, между прочим, наблюдалась в Древнем Риме и называлась, пишут, Сапо, откуда будто бы и произошло само слово «soap», то есть мыло, не путать с супом, который по-английски «soup», а то, говорят, один раз эмигранты спутали, и официант был очень удивлен.

Но бог с ним с супом — в тамошний жир ничего такого не добавляют. А в тот, из которого жаждут получить мыло, зафигачивают какую-нибудь едкую щелочь и на выходе получают мыльный клей. Если с ним еще немного повозиться — какими-то растворами обработать, через специальную машину пропустить — то получится как раз это самое, 72-процентное. Проценты означают содержание солей жирных кислот, но вам это надо? Надо-надо: именно эти проценты гарантируют устойчивую пену, которая универсально помоет-постирает все, что под рукой, в любой воде, горячей и холодной, и при этом никакого чиха-кашля не вызовет — гипоаллергенна потому что.

И вот тут мы плавно вернемся к загадке отечественной души, которая просит хозяйственного мыла, даром что полки трещат под «камеями» и «тайдами». Простим эту душу — она привыкла. С древности банились — куда там Европе. И очень неправ поручик Лермонтов: неприбранная, неустроенная Россия, но мытая. Золой терлись, поташ с жирами варили, так что личное мыловаренное производство водилось чуть не в каждом чистоплотном доме. Попутно сильно поизвели леса — поташ получался из растительной золы. Потом хозяйство перестало быть натуральным, и мыло начали варить на заводах. «Детское» там, «Банное», ну и хозяйственное, конечно, как без него. Первый кусок историей не отмечен — это вроде как блины патентовать. Простое и понятное как кирпич, мыло само стало краеугольным камнем. Первой необходимостью, основой основ: соль, спички, картошка — и тут же мыло. Мама мыла раму — и сразу понимаешь: хозяйственным мылом. Мыло оставалось с человеком на войне и после, его везли с фронта и нормировали в одни руки — это когда отменили карточки в 1947-м и народ пошел мести прилавки. И на излете советской власти тоже: мыло, отоваренное по тогдашнему талону, смылили еще через десяток лет, когда ходили без работы в дефолт. Мыльный сериал безо всяких кавычек.

Привычные ладить суп из топора, а телеантенну из консервной банки, мы и мылу нашли работу по совместительству. Убивающее микробов одним своим видом хозяйственное мыло подалось в лекарства. Им лечат фурункулы, насморк, ожоги, омолаживают кожу и заживляют ранки — сами пробовали, очень помогает. И все эти завоевания сдать «сейфгардам», не говоря уже о разнице в цене?

Люди эпохи хозяйственного мыла выстроили из него каменную стену, за которой укрылись от новых веяний. Эталон простоты и синоним надежности, грязно-желтый брусок «72%» пахнет стабильностью и русским духом, что валит с ног окружение врагов. Хотите, назовите это по-русски косностью, хотите — англизированно — консерватизмом.