Товарищ Сталин вернул детям историю

К началу 30-х «большой скачок» индустриализации потребовал большого количества инженеров и техников. А советская трудовая школа с ее комплексным подходом выпускала в жизнь сонм молодых людей, совершенно не обладающих базовым образованием по основным предметам. Большевики просто вынуждены были в ущерб собственным педагогически-идеологическим взглядам (Макаренко и прочие) повышать качественный уровень школьного образования.

Первым значительным шагом стало постановление ЦК ВКП(б) от 25 августа 1932 г. «Об учебных программах и режиме в начальной и средней школе». По нему органам народного просвещения предписывалось «немедленно приступить к созданию программ по предметам, заложив в них точно очерченный круг систематизированных знаний».

Понятно, что под предметами прежде всего подразумевались математика, физика, химия, по которым советские первокурсники никак не соответствовали вузовскому минимуму. Но по букве постановления выходило, что и история (она же тоже — предмет) должна получить самостоятельный систематический курс.

Вторая подвижка случилась 12 февраля 1933 г. В новом постановлении ЦК ВКП(б) «Об учебниках для начальной и средней школы» энергично раскритиковывалась «линия Наркомпроса РСФСР и ОГИЗа по созданию учебников». Указывалось, что «непременным и решающим условием... перехода всего обучения на новые устойчивые программы… является наличие по всем предметам стабильных учебников, призванных ликвидировать существующий «метод» нескончаемого «проектирования» учебников».

Вводилось понятие «стабильный учебник» в пику бытовавшим учебникам «нестабильным». При комплексной системе обучения с 1922—1923 гг. в школах имелись эти самые нестабильные, или, как их еще называли, «рассыпные учебники», созданные «по методу проекта». Под одной обложкой были тетради по разным предметам, объединенные одной темой. Например, курс обществоведения в старших классах изучался по учебному пособию «Фазы общественного развития» А. Гуковского и О. Трахтенберга. Оно состояло из отдельных блоков по теории марксизма, социологии, истории европейских революций и революций 1905 и 1917 гг. При изменении программы обучения один-два блока из учебника вырывались и на их место подклеивались новые.

Летом 1933 г. в числе новых программ Наркомпросом была разработана и программа по истории, которая в текущем учебном году вводилась в школах «с пятого года обучения». Под нее спешно подготовили учебники. В условиях непременной советской штурмовщины, предполагающей дефицит времени, чиновники из комиссариата пошли по самому логичному пути — поручили это дело авторам предыдущих «нестабильных учебников». Те придали содержимому своих опусов более историчный характер и запустили их в школу под новыми названиями — «История. Эпоха феодализма» для 6-го и 7-го классов, «История. Эпоха промышленного капитализма» для 7-го и 8-го классов.

По сути, это были учебники всеобщей истории, где ее разделы шли вперемешку с обширными главами марксистской социологии. Небольшие куски отечественной истории, повествующие главным образом о революциях и восстаниях, включались в хронологически близкий блок зарубежной истории.

А когда 1933/34 учебный год уже начал клониться к закату, на никак не решавшуюся проблему предмета «история» обратил внимание Сам Большой Ученый. Вопрос о неудовлетворительном преподавании истории в школах Союза был включен в повестку дня заседания Политбюро ЦК ВКП(б) 5 марта 1934 г.

Иосиф Сталин выступил с короткой речью, сводившейся к тому, что у нас в школах совсем нет гражданской истории и это — непорядок. Весьма показательно, что Коба как истинный семинарист применил, наверное, из всех членов Политбюро только ему ведомый термин. С дореволюционных времен в духовных заведениях в качестве основного курса фигурировала церковная история. А история страны как предмет светский именовалась гражданской историей.

Нельзя не отметить, что Сталин понимал важность «правильного» исторического образования, которое необходимо дать молодым людям именно в веселые 30-е годы.

После его прозрачного намека ржавое наркомпросовское колесо закрутилось легко и непринужденно. Новый (с 1929 г.) нарком просвещения Андрей Бубнов срочно созвал совещание с приглашением в здание на Чистых прудах всех основных историков-марксистов. Те же самые люди, что десятью годами ранее запрещали историю в школах (Крупская и пр.), теперь агитировали друг друга «организовать борьбу с социологизаторством за преподавание «прагматической истории». «Нам нужен большевистский Иловайский», — заявил, например, один из ведущих на тот момент, если не самый ведущий, красный профессор Николай Ванаг.

Затем в течение марта последовал еще ряд встреч, как в Кремле, так и на Чистых прудах. По их итогам Бубнов и завотделом пропаганды ЦК А. Стецкий подали предложение к заседанию Политбюро 29 марта. Через некоторое время принятое там решение, как это технически в сталинском аппарате всегда и происходило, было оформлено в совместное постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О преподавании гражданской истории в школах СССР» от 15 мая 1934 г.:

1. Подготовить к июню 1935 года следующие новые учебники по истории: а) история древнего мира; б) история средних веков; в) новая история; г) история СССР; д) новая история зависимых и колониальных стран.

2. Утвердить следующий список членов групп по составлению новых учебников по истории:

<…>

История СССР: профессор Ванаг Н.Н. (руководитель), профессор Греков Б.Д., профессор Панкратова А.М. и профессор Пионтковский С.А.

3. В целях подготовки квалифицированных специалистов по истории восстановить с 1 сентября 1934 года исторические факультеты в составе Московского и Ленинградского университетов с контингентом осеннего приема на каждый из факультетов по 150 человек, установив срок обучения 5 лет».

Пояснение по последнему пункту. В марте 1919 г. большевики упразднили все юридические, исторические и историко-филологические факультеты российских университетов. Вместо них были образованы факультеты общественных наук (ФОН). В 1921 г. основным назначением ФОНов стала подготовка преподавателей обществоведения и иных «партийных» наук. В 1925 г. университетские ФОНы разделены на факультеты советского права и этнологические факультеты. Специализация последних: этнография, литература, искусствоведение. А в Московском и Ленинградском универах еще и археология. Следует добавить, что по этому же постановлению истфаки были воссозданы в Казанском, Томском и Саратовском университетах.

Уже упоминавшийся Николай Ванаг являлся характерным представителем нового слоя советской элиты. Его биография — типичная карьера «красного латыша» времен Гражданской войны: продотряд, ревком прифронтовой полосы, Краснодарский окружком РКП(б) на только что захваченной красными Кубани. В 1921 г. направлен на лекторские курсы при Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова. Здесь был замечен и в 1922 г. оказался на историческом отделении Института красной профессуры. К маю 1934 г. Ванаг уже зам. директора Института истории Коммунистической академии, завкафедрой истории СССР в Институте заочного обучения партийных кадров ЦК ВКП(б), профессор на аналогичной кафедре в Институте красной профессуры.

В июле 1934 г. конспект учебника истории СССР, созданный группой Ванага, придирчиво рассмотрел Бубнов. После чего его доработанный вариант был направлен в ЦК, а оттуда в Сочи к отдыхавшему там Сталину.

Исполнители застыли в нервозном благоговении — что же скажет вождь…