Мухамадсалах Масаев: «Почти четыре месяца я находился в заложниках у Рамзана Кадырова»

В современной Чечне многие люди по-прежнему проходят через внесудебные расправы и самодельные тюрьмы, через пытки и издевательства. Но официальных подтверждений тому немного — только слухи. Почему — понятно. Если человек после всего им перенесенного все же выживает, то, как правило, никому, а уж тем более правоохранительным органам, о том, что было, рассказывать не спешит. Еще раз украдут — уже не выживешь.

Мухамадсалах Масаев — очень редкое исключение из печальных правил. Он хочет, чтобы все узнали о неофициальных застенках в «возрождающейся» Чечне. Я, конечно, не мог его не предупредить о возможной мести, на что получил ответ: «Говорите обо всем, что касается меня, а о тех людях, что были захвачены в заложники вместе со мной, — не надо. Это я сделал свой выбор, а их подставлять не хочу».

Я проповедник: учу людей уважать закон и власть, соблюдать мир и верить в единого Бога. Мне 42 года, я родился в Итум-Кале, в чеченском селе, граничащем с Грузией. Отслужил два года в армии. Закончил 1-й курс Московского автодорожного института. А потом решил посвятить свою жизнь служению религии…

27 сентября 2006 года вместе с двумя приятелями приехал в Гудермес. Провели несколько часов в одной из мечетей: я молился, проповедовал мусульманам добро. Но местный муфтий — молодой парень, лет на 10 младше меня, — отнесся ко мне и моим речам агрессивно. И мы поехали в центральную городскую мечеть, представились муфтию, он улыбался… Только ночь с 27 на 28 сентября мы с приятелями провели… в местной милиции. Нас забрали прямо из мечети. В РОВД один милиционер «профессионально» ударил меня в ухо, а потом стал рвать за бороду и еще кричал: если без усов, но с бородой, — значит, ваххабит. Проверял, есть ли на мне трусы. Я никакой не ваххабит, я — проповедник.

В гудермесской милиции было бы совсем плохо, если бы не заступились русские представители спецслужб, и утром 28 сентября нас отпустили. А через два дня люди в камуфлированной форме с автоматами вновь остановили нас по дороге в мечеть и сообщили, что придется откликнуться на приглашение муфтия Чечни Султана Мирзаева — побеседовать. Не сопротивляться же… В сопровождении автоматчиков мы поехали в «гости».

По дороге было много блокпостов, но наш кортеж не останавливали, наоборот — приветствовали сопровождавших нас людей в камуфляже. Потом проехали большие ворота, такие, как построены в Москве в честь Победы в войне 1812 года. С одной стороны этих ворот был барельеф зверя, похожего на волка, а с другой — похожего на льва. Посередине висел портрет президента России Путина. Нам приказали выйти из машины и сесть в автобус, сделанный на базе КамАЗа, мол, на нем к муфтию и повезут.

Этот автобус на ближайший месяц стал нашей тюрьмой. Малую нужду справляли в пластмассовую бутылку, для всего остального выводили из автобуса один раз в сутки, ночью. Не можешь терпеть — твои проблемы: любой угол — твой. По ночам было очень холодно. Так мы прожили больше месяца. Нам даже не говорили, за что держат в заложниках, издевались только. Так, однажды вывезли в лес, передернули затворами автоматов. Посмеялись и привезли обратно. В какой-то день пришел человек по кличке Джихад (Вахид Усмаев. — В.И.), командир какого-то полка. Он бил меня и кричал какие-то унизительные слова. В другой день охранники вывели нас ночью на показ Рамзану Кадырову. Кадыров выставил вперед ногу, как бы заставляя ее облизать и просить прощения.

Когда стало совсем холодно, нас перевели в местную тюрьму. В соседних с нашей камерой тоже сидели люди. Однажды Рамзан Кадыров позвал одного из них, крикнув: «Малый». Малый был лет тридцати, длинный и худой. Так мы узнали, что в местной тюрьме сидят и провинившиеся сподвижники самого Рамзана. Видел ли я на этой базе представителей русских спецслужб? Видел.

Моих приятелей, один из которых был из весьма влиятельного рода, искали родственники. Кадыров им клялся, что ребята не у него. Но родственники все равно каким-то образом узнали правду. И моих товарищей вынуждены были отпустить. Было это где-то в декабре 2006 года. А мне сказали: тебе еще рано на волю. Кадыров как бы в насмешку добавил: «А ты еще посиди, поучи моих людей проповеди». Последний месяц я уже мог передвигаться по этой базе свободно и спал в общей казарме. Так я узнал, что мы были на территории какого-то военного городка.

Рамзан Кадыров отпустил меня 21 января 2007 года. В этот день он пригласил меня к себе домой — на чай. Спросил у него, по чьей наводке я здесь столько пробыл? Кадыров ответил: «По велению муфтия Чечни Султана Мирзаева», — и, отпуская, сказал что-то в том смысле, что теперь у меня не будет лучше друга, чем он.

Что касается муфтия Чечни, то к его портрету стоит добавить один документ: «…постановляю: Назначить Председателем Верховного Шариатского суда Чеченской Республики Ичкерия Мирзаева Султана, освободив его от должности имама Национальной гвардии…». Подпись: Масхадов.