Держи «Кармен» шире?

В Большом театре новая постановка «Кармен» — восьмая за последние 110 лет. Следуя сегодняшней моде, можно посадить цыганку на велосипед, мотоцикл, запихнуть ее с любовником в автомобиль… В общем, что угодно — только чтобы не парфюмерная роза в зубах. Розу уже изжевали в силос.

«А что, дело в бане происходит?» — живо интересовались те, кто смотрел первые телерепортажи о премьере. Новости дружно показали, как полуголая Кармен поет хабанеру, завернутая в полотенце и… сидя на табуретке.

Нет, не в бане. Слава богу, есть в спектакле и табачная фабрика, и контрабандисты в горах, и главная метка Испании — коррида.

Когда? Вроде бы в середине прошлого, ХХ века. При всей модной мелкой эклектике.

Режиссер Дэвид Паунтни — величина мирового значения. Вообще появление в Большом театре постановок Франчески Дзамбелло, Роберта Уилсона, Петра Конвичного, Грэма Вика — прорывы не для слабонервных.

Вот и Паунтни захотел опасный и свободный спектакль об «опасности» и «свободе». Ему казалось, для России это сейчас очень актуально. Вроде гуманитарной помощи…

Недаром «Кармен» иногда называют первым мюзиклом. В работе Паунтни оживляжа полно — почти линейный танец манекенщиц, похабные пляски в баре, суета мажореток вокруг тореадора, горный пейзаж из кубиков, телеэкраны, неоновые лампочки. Плюс разговорные диалоги — как это было при Бизе. А быстрый квинтет контрабандистов, разыгранный как бешеная, с крутыми виражами гонка на машине, — находка захватывающая.

К мюзиклу все это близко. Еще ближе яркая мельтешня на площади Севильи: тут и дядька на ходулях, и лилипуты, и роллер, и трактор… Но сегодняшнему избалованному зрителю все равно уже не хватает гимнастов, глотателя огня, а еще бы лучше — чревовещателя, перепевающего Кармен голосом Елены Образцовой.

В итоге на темы опасности и свободы режиссер сказал нам что-то свое, местами блескучее, местами эротичное. Не очень авангардно, порой с приятными театральному зрителю штампами. Ну, энтертейнмент же.

И про свободу вышло не больше, чем обычно с цветком в зубах. И про опасность — на уровне беззубого мюзикла.

Главное, что держит внимание, — необычная центральная парочка. Паунтни выбрал не абы кого. Болгарку Надю Крастеву из Венской оперы, статью похожую на арабского скакуна, и американца Жерара Пауэрса, словно только что с университетской скамьи.

Мощный голос Нади, стихия, прущая из ее Кармен, превращают Хозе в тряпку. Интеллигентный тенор Пауэрса лишь в пиковые моменты взмывает в истерическую высь. Однако ярость у него не очень выходит. Только в финале режиссер дает ему убедительную деталь — Хозе одной рукой вцепляется в гриву Кармен. Да выпусти с Надей нашего неукротимого Пьявко — они укокошили бы друг друга в первом же акте.

Кроме приглашенных исполнителей, опероманы заметили и поддержали наших Александра Виноградова в партии глянцевого Эскамильо, Екатерину Щербаченко — целомудренную Микаэлу в белых чулочках, Максима Пастера (Ремендадо), который в этом спектакле еще и танцует.

Артисты прилично поют и говорят по-французски. Даже можно разобрать, что. Тем более что самые востребованные режиссеры будто договорились между собой в главные смысловые моменты откровенно разворачивать певца ртом (вот именно) в зал.

Все ждали, что выйдет из общения авангардиста Паунтни и дирижера спектакля, традиционалиста Юрия Темирканова. Смычка или стычка?

Поначалу Темирканов был очень хорош — взял быка за рога (как раз в тему «Кармен»), врубив увертюру прямо на аплодисментах. Однако дальше оркестр столько раз расходился с певцами, что трудно поверить.

Интрига на премьере закончилась неприлично. На финальные поклоны дирижер на сцену не поднялся.

Зато довольный Паунтни, очаровательный 60-летний фрик с ветхозаветными бакенбардами, в бордовом пиджаке и зеленых брюках в крупную клетку выглядел не то персонажем Диккенса, не то остроумной пародией на писателя Ганичева.

Обидно было, что такое никчемное впечатление в итоге затмило сам спектакль. Ведь после «Кармен» по старинке хочется хоть пару часов оставаться в убеждении, что земля перевернулась. Но нет — все тихо. Одно слово — мюзикл.