Напомню: этот допрос проходил в 17.50 3 (!) сентября 2004 года. А 4 сентября следователи найдут материальное подтверждение показаний саперов, то есть оружие, с помощью которого были произведены «первые взрывы» — РПО и РШГ. Каковы должны быть дальнейшие действия следствия? Ну хотя бы теоретически?
После теракта в Беслане должно было быть заведено отдельное уголовное дело: по факту МАССОВОЙ гибели людей 3 сентября 2004 года. Потому что уже тогда следователям Генеральной прокуратуры было известно: подавляющее большинство заложников погибло в результате штурма, начавшегося по приказу, отданному спецназу ЦСН ФСБ РФ.
Генеральная прокуратура должна была провести следствие и дать ответы на вопросы: кто принимал решение о штурме школы; кто отдал приказ; какой именно был приказ; кто из спецназовцев первым открыл огонь по школе и куда стрелял; какое оружие было задействовано во время штурма, сколько выстрелов и когда было из него произведено; какие последствия наступили после применения оружия неизбирательного поражения, запрещенного международной конвенцией, то есть имеется ли причинно-следственная связь между стрельбой по школе из гранатометов, танков, вертолетов и гибелью заложников.
Наконец, прокуратура должна была дать убедительный ответ на вопрос: насколько обоснован и эффективен был именно такой сценарий силовой операции, учитывая огромное количество заложников, большинство из которых — дети? И почему погибло так много спецназовцев «Альфы» и «Вымпела», если их действия по непосредственному штурму здания школы были прикрыты массированным огнем извне? Означает ли это, что продуманной была только НАЧАЛЬНАЯ СТАДИЯ штурма, а все остальные фазы были спонтанными, а действия спецназовцев — неподготовленными и хаотичными? И еще. Обстрел школы из гранатометов, произведенный в 13.05, по сути, стал причиной гибели двух сотрудников МЧС — Валеры Замараева и Димы Кормилина, которые поехали к школе для вывоза тел погибших 1 сентября заложников, а на самом деле стали «отвлекающим маневром» для усыпления бдительности боевиков. Действительно, два погибших и два тяжело раненных сотрудника МЧС — беспроигрышное «прикрытие» официальной версии о взорвавших школу террористах. На это был расчет?
…В теории на поиски ответов следователям Генпрокуратуры не пришлось бы тратить годы. Все очень просто. Оказывается, действия спецслужб и силовую операцию все три дня в Беслане документировали и снимали на видео почти все спецслужбы. Так сказать, для внутреннего пользования. Съемки школы 1–3 сентября есть и у ФСБ, и у прокуратуры Северной Осетии. Вероятнее всего, съемки вели и сотрудники МВД. Глава североосетинского МЧС Дзгоев вообще приказал одному из своих подчиненных ходить за собой все три дня по пятам и записывать хронологию происходящего, особенно время и содержание команд, поступавших от руководителей оперативного штаба.
Именно благодаря адъютанту Бориса Дзгоева мы впервые узнали, когда поступили в штаб первые сообщения о возгорании спортзала (в 13.05, сразу после того, как школа была обстреляна из огнеметов и гранатометов). Мы также узнали о том, какова была реакция на эти сообщения членов штаба. Глава спецназа ЦСН ФСБ Тихонов в течение нескольких часов ЗАПРЕЩАЛ выезд на место пожарным расчетам, хотя, по словам сапера 58-й армии Гаглоева, очаг возгорания в спортзале можно было потушить с помощью всего лишь одного огнетушителя. Но приказ поступил только тогда, когда в объемном пожаре сгорели почти все свидетельства обстрела школы из гранатометов. Ну и еще сто с лишним заложников. У многих их них, кстати, в посмертных судебно-медицинских экспертизах стоит причина смерти: «термический шок», то есть обгорание почти 100% кожных покровов. А других повреждений (пулевых или осколочных ранений) у этих людей не было.
Об объемном пожаре в спортзале отдельный разговор нужен. Депутат Госдумы, ученый Юрий Савельев, чье исследование природы первых взрывов и обстоятельств штурма, основанное на математических расчетах и физических формулах, оказалось феноменально точным, сомневался, что причиной объемного пожара могли стать только первые взрывы в спортзале. И, судя по видеозаписи, оказавшейся в руках матерей Беслана, он не зря сомневался.
3 сентября 2004 года.
15.05. Саперы Гаглоев и Набиев покидают спортзал. (Данные из материалов уголовного дела, из показаний самих военных.)
15.08. Спортзал и школа начинают массированно обстреливаться из гранатометов и огнеметов. Над школой поднимаются три грибовидных облака — два белых и один черный. Примерно за полчаса можно насчитать тринадцать взрывов. Все это видно и слышно на видеозаписи сотрудника республиканской прокуратуры. На этой же пленке в это же время — гражданские люди на улице, которые кричат и показывают друг другу на крышу пятиэтажки № 37 по Школьному переулку. Камера приближается. На крыше люди с касками на голове. (Это позиция спецназа ЦСН ФСБ, здесь парламентской комиссией были найдены использованные РПО и РПГ.) Слышны взрывы, слева в кадре — от школы — начинает подниматься большое облако.
Полагаю, именно дальнейший обстрел школы и спортзала, а также отсутствие своевременного приказа на тушение огня привели к объемному пожару и сгоранию до полного обугливания еще живых, но раненых, контуженных, беспомощных заложников.
Преступление ли это? Теоретически — да. Для этого вывода не нужно даже дожидаться ни честного следствия, ни справедливого суда. Достаточно только фактов, чтобы считать преступниками тех, кто придумал «первые взрывы» и отдал приказ.
Что на практике?
Еще до пресс-конференции матерей Беслана, 24 июля, следствие признало «родную» пленку, сделало себе копию и приобщило к уголовному делу. Хотя, как подозревает потерпевший Валерий Карлов, все эти записи в полном объеме хранятся в видеоархиве Генпрокуратуры, просто следователи ни разу, видимо, не просматривали этот свой архив. По крайней мере, именно так Карлов понял следователей. Еще они пообещали бесланцам ПЕРЕДОПРОСИТЬ саперов Набиева, Гаглоева и оператора, снимавшего пленку. Уже сейчас можно предсказать результаты допросов: под угрозой ответственности за дачу ложных показаний на суде Набиев и Гаглоев откажутся от своих экспертных оценок от 4 сентября 2004 года. Оператора будут долго пытать, каким образом произошла утечка. Возможно, вынесут строгий выговор и даже уволят из прокуратуры. А потом предъявят общественности видеозапись обстрела макета стены школы, построенного на военном полигоне в Подмосковье, и заявят, что выводы Юрия Савельева не подтвердились, а спортзал взорвали террористы.
А что еще наши следователи могут сделать? Они три года знают правду и три года делают вид, что ничего не знают. И все эти три года наблюдают за титаническими усилиями «народных следователей»: кто огнеметы найдет и притащит под нос прокурорам, кто гильзы от танковых снарядов сохранит и отдаст под протокол, кто свидетелей приведет, кто пленку скопирует и передаст в СМИ, кто доклад альтернативный напишет, предварительно облазив всю школу с рулеткой. Копошатся люди, ходатайства пишут, жалобы там, открытые письма. Вот Патрушеву написали с просьбой посодействовать расследованию и предоставить следствию и потерпевшим видеоархив ФСБ за 1—3 сентября 2004 года. А почему, например, не Путину? Результат-то один. Те, кто сейчас — власть, никогда не признают своей вины за гибель заложников, пока они — власть. И родственники погибших это понимают лучше нас с вами. Но все равно: все, что делают эти люди, — вовсе не бесполезная теория.
Увы! Те, кто реально борется с терроризмом, тратит миллионы на изучение эволюции этого страшного явления, понимают, что теракты, подобные Беслану, будут. Но в России это понимают только те, кого терроризм коснулся НЕПОСРЕДСТВЕННО.
Поэтому весь горький опыт нордостовцев и бесланцев — это практическое руководство для будущих заложников и их близких. Чтобы знали: спасать не будут никого.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}