ПУШКИН В ТЕБЕ И ВО МНЕ

Толкаясь среди просвещенной (и просвещаемой) массы на 19-й Московской книжной ярмарке, я наткнулся на любопытную книжицу под более чем затрепанным названием «Мой Пушкин» (издательство «АСТ»). Но содержание ее оказалось далеким от моих ожиданий.

Предвосхищает фолиант цитата из Гоголя: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет». Тут и представлены самые «развившиеся» (как раз два века минуло!) россияне.

Авторы пошли модным пластическим путем: взяли два самых знаменитых пушкинских портрета (Кипренского, где поэт в сюртуке, и Тропинина, где он в домашнем халате) и мастерски вставили в них физиономии известных личностей, придав им определенное сходство с «солнцем русской поэзии». Чтобы каждый мог немножко «посветить», хоть и в отраженном свете.

Под «опушкинившимися» портретами представлены цитаты из А.С., характеризующие персонажей.

Уже упомянутый Николай Васильевич предваряет два основных раздела: «Деньги» и «Политика». В первом, кроме портрета и пушкинских строк, проставлена сумма в долларах, эквивалентная капиталу олигарха. Поздравим себя: в этом разделе аж 53 особы. Рекордсмен — Роман Абрамович — $18 млрд 200 млн. Список миллиардеров плавно переходит в миллионеров на опальном Борисе Березовском (№ 34, состояние — $1 млрд).

У Абрамовича довольная улыбка. Его тактика — не раздражать власть — оправдалась. Куда более раздосадованным выглядит Борис Абрамович. Несмотря на то что его олигархическая лысина приукрашена поэтическими кудряшками, он, горько приподняв брови, пытается докричаться до нас из прекрасного лондонского далека. Но слышно его слабо. Ведь не всякий, кто по политическим мотивам сбегает в Лондон, может считать себя Герценом...

В разделе «Политика» больше узнаваемых лиц.

У экс-президента России Бориса Ельцина предвкушающе поджаты губы. Кажется, в следующую секунду он протянет зычным басом: «Ну-у, понимаешь, может, по первой?..». Пушкинское «Поднимем бокалы, содвинем их разом!» не противоречит праздничной установке Бориса Николаевича.

Жириновский полон чванливости. Уста Владимира Вольфовича сомкнуты, верхняя губа обиженно, по-детски, нависает над нижней. К лидеру ЛДПР, безусловно, подходит пушкинское «Мы все глядим в Наполеоны — двуногих тварей миллионы…». Но что–то в этом варианте настораживает. А! Непривычно видеть Жириновского молчащим!

Геннадий Зюганов в пушкинских бакенбардах, халате, с перстнями и прочими дворянскими атрибутами чувствует себя неуютно. Его полное пролетарской решимости лицо смотрится ненатурально в аристократическом обрамлении. Вспоминается, как народ воспринял всеобщего любимца Петра Олейникова, вместо очередного рубахи-парня сыгравшего великого русского поэта. «Смотри-ка, Петька Пушкиным нарядился!» — недоуменно гоготала публика в кинотеатрах, не приняв смеси раннего социалистического реализма с поздним романтизмом.

Тоже несколько неестественно выглядит Ирина Хакамада — «недепутат Госдумы». Здесь авторы отталкивались от портрета Натальи Гончаровой — там, где она в воздушном шифоне. Коротко стриженная японская Ирина обычно позиционирует себя как женщину-ниндзя. У оказавшейся в облаке полупрозрачной ткани Хакамады растерянное выражение лица. В таком наряде ей не только парламентские выборы не выиграть, но даже и противников в соловьевской теледуэли не одолеть. Не ее униформа.

Подобные пеньюары зато обожает Алла Пугачева. Но авторы не смогли примадонну представить в роли законной супруги А.С. Пушкина. Зато их фантазии хватило на то, чтобы в ипостаси Александра Сергеевича изобразить Иосифа Кобзона. Своими южными чертами и «государственной» озабоченностью он напоминает прадеда поэта — воспитанника Петра I Ганнибала. Авторы подчеркнули не только его депутатское настоящее, но и эстрадное прошлое. «Имел он песен дивный дар, и голос, шуму вод подобный».

Кто явно удовлетворен и пышной пушкинской шевелюрой, и словами — это бессменный мэр Москвы Юрий Лужков. «Две столицы не могут в равной степени процветать в одном и том же государстве, как два сердца не существуют в теле человеческом». В оригинале текст, конечно, относился к преобладанию Питера над Москвой, а теперь (к удовольствию Юрия Михайловича) — наоборот.

Никита Михалков изображен в состоянии крайней степени изумления. Как будто он пригласил на московский фестиваль Аль Пачино, а не переодетого под него альтиста Юрия Башмета (как было на одном из московских кинофестивалей), а тот не только сам прибыл, но и прихватил с собой Уму Турман (в оригинале, а не поднадоевшую российскую поп-группу). Для таких гостей призов имени Станиславского «Верю» Михалкову («непостоянному обожателю очаровательных актрис») не жаль!

Из писателей у авторов рука замахнулась «опушкинить» не только Эдуарда Лимонова (лидера «нацболов»), но и Александра Солженицына. В лице последнего получился универсальный портрет российской словесности: разлохмаченность прически — блоковская, бакенбарды, переходящие в бороду, — Григоровича, а острое разочарование в глазах — собственное. Классик озвучил пушкинское: «Ужасный век, ужасные сердца!».

При таком раскладе крылатыми выражениями становятся не высказывания литературных титанов, а безграмотные, но яркие обороты чиновников. Поэтому заключает книжку первоисточник бессмертной поговорки «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Черномырдину досталась пушкинская характеристика творения Грибоедова: «О стихах не говорю, половина должна войти в пословицы». Такое вот горе от ума!