МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ ЧЕРНЫХ ДИПЛОМОВ

В апрельском номере (№ 30, 2006 г.) «Новая» опубликовала специальное расследование обозревателя газеты Игоря Королькова «Черные дипломы». Речь шла о коммерциализации высшего образования и его деградации, о торговле фальшивыми дипломами, заполонившими страну, о том, что в битву за многомиллионные прибыли на ниве образования включились генералы и влиятельные чиновники различных государственных структур, о том, что борьба эта идет не на жизнь, а на смерть.

После появления в «Новой» анонса о предстоящей публикации в редакцию позвонил генеральный директор ОАО «Перспектива» Александр КОСТИН и предложил встретиться с автором статьи. Он заявил, что ему «есть о чем рассказать».

— Мы проверили диплом, который вы купили через интернет, — сказал Костин при встрече. — Он отпечатан на московской печатной фабрике Гознака. Твердую обложку делали у нас на «Перспективе». Восемнадцатого мая 2004 года, согласно заявке, диплом был отправлен в адрес Южнороссийского государственного университета экономики и сервиса, расположенного в Краснодаре.

— Вы не ошибаетесь, он не был отпечатан в Голландии?

— Ошибки быть не может. С 1947 года у нас ведется строгий учет изготовленной и отправленной продукции. К тому же официально Гознак не заказывает продукцию в Голландии. Если там размещается подобный заказ, это чистый криминал.

— Каким образом диплом, отправленный в Краснодарский университет, мог оказаться в Москве на черном рынке?

— А ваша собеседница Бэлла Филипповна, на которую вы ссылаетесь в своей статье, не раскрыла вам механизм приобретения левых дипломов на нашем предприятии?

— Нет, в подробности она не вдавалась.

— Я не знаю, каким образом она получала дипломы, но с нашего предприятия хищение дипломов исключено.

— Абсолютно?

— Абсолютно. Пойдемте, я вам покажу, как организованы производство, учет продукции, ее охрана.

В старом здании на Верхней Красносельской обилие металлических дверей с кодовыми замками и решеток на окнах. Территория закрыта, и попасть на нее, кроме как через охраняемую проходную, практически невозможно. Мне продемонстрировали журналы, в которых регистрируется каждый вкладыш, отпечатанный в Гознаке, и каждая жесткая обложка, в которую этот вкладыш вставляется. На последнем этапе дипломы пакетируются, вкладываются в мешки из бязевой ткани и опечатываются пломбой. Затем отправляются по России спецсвязью.

— Как видите, Бэлла Филипповна не могла получить у нас левую продукцию. Если она что-то и получала, то каким-то иным способом. Раскрывать его она вам, думаю, по вполне понятным причинам не стала. Но я поделюсь с вами секретом, как из нашего предприятия под вполне легальным прикрытием выкачивают огромное количество дипломов, которые затем наводняют рынок.

— И как же?

— В 2003 году по поручению Министерства образования мы обеспечили три вуза Чечни необходимым количеством дипломов. Это нефтяной и педагогический институты, университет. Но вскоре из министерства пришла бумага, подписанная очень важным лицом, из которой следовало, что мы должны отправить в Чечню еще около полутора тысяч дипломов.

— Зачем?

— Вот и я поинтересовался: зачем? Я пытался убедить министерство в том, что все эти дипломы окажутся на черном рынке. Меня не послушались. Меня вынудили исполнить заказ. Теперь мы получаем письма от правоохранительных органов Северо-Кавказского региона, в которых сотрудники милиции и прокуратуры пытаются выяснить подлинность дипломов, оказавшихся в руках преступников.

Генеральный директор «Перспективы» положил передо мной папку с аналогичными запросами, поступившими из различных регионов России — от Калининграда до Сахалина. В год таких запросов поступает примерно полторы тысячи.

— Александр Львович, вы отдаете себе отчет в том, что вы только что рассказали?

— Вполне.

— И вы не возражаете, чтобы редакция предала это ваше признание огласке?

— Я на этом настаиваю!

— Насколько я успел изучить принцип формирования заявок на изготовление дипломов, он состоит в следующем. Вузы составляют заявки, указывая, сколько дипломов им нужно к лету будущего года. Эти заявки проверяются и перепроверяются множеством чиновников Министерства образования, а затем кто-то из заместителей министра подписывает сводный документ-указание вашему предприятию о распределении бланков дипломов. Что, уже в заявке число дипломов завышено?

— Нет, это делается по-другому. Мы уже работаем над заказом, а где-то зимой, иногда и весной, из Министерства образования за подписью какого-нибудь большого начальника приходят письма с требованием отправить такому-то вузу дополнительно, скажем, еще 700 или 1000 дипломов. С какой стати? Там что, за зиму студентов стало больше? На каком основании чиновник требует выдать вузу такое огромное количество документов?

— Они как-то объясняют свое требование?

— Никто ничего не объясняет. И никто не проверяет обоснованность таких требований.

— Такие письма-указания поступают ежегодно?

— Да.

— В министерстве этим занимаются все руководители?

— Нет, конечно. Руководитель агентства по образованию Григорий Балыхин, насколько мне известно, пытается навести порядок в заказах на дипломную продукцию, но некоторые руководители находят возможности обходить этот контроль.

— А вы могли не выполнять поручения руководителей Минобразования?

— Мог бы. Но в таком случае я вошел бы в серьезный конфликт с ведомством, с которым у нас заключен договор на производство дипломов.

— Но это ваше интервью вряд ли будет способствовать хорошим взаимоотношениям «Перспективы» и министерства. Почему вы решились на это?

— Ситуация достигла крайности. Производство дипломов сегодня пытаются поставить под контроль людей, которые из этого намерены сделать доходный бизнес.

— А разве этого уже не произошло?

— Чтобы получить так называемые лишние дипломы, нужно прибегать к различным ухищрениям. К письмам, например. А ведь можно производство полностью вывести из-под какого бы то ни было контроля.

— Кто эти люди и как они пытаются взять под контроль производство дипломов?

— Предприятие «Перспектива» берет свое начало в 1947 году. Мы выпускаем оборудование, в том числе и лабораторное, для всех учебных заведений страны. Делаем твердые обложки для дипломов разного уровня образования. Продукция, как положено, имеет систему защиты. Предприятие работает на немецком оборудовании и производит продукцию высокого качества, соответствующую мировым стандартам. Вкладыши дипломов печатает Гознак. Все это мы комплектуем в твердую обложку и отправляем в учебные заведения страны по планам Агентства по образованию. Так было до недавнего времени. Теперь нам запрещено заниматься этой деятельностью. Она объявлена незаконной.

— Почему?

— В декабре 2004 года у нас на «Перспективе» появились сотрудники УБЭПа МВД России. Мне предъявили бумагу, из которой следовало, что мы занимаемся незаконной предпринимательской деятельностью. 30 человек изучали наши бумаги. Летом прошлого года мне сообщили, что в возбуждении уголовного дела отказано.

Все полгода я гадал: что послужило причиной такой мощной проверки? Где тот первоисточник, которому наша деятельность показалась противоправной? Выяснилось, что милицию на нас направила начальник отдела по контролю за производством защищенной полиграфической продукции Нина Кравцова. Этот отдел находится в ведении Управления финансовой политики Минфина России.

Кроме того, за подписью одного из заместителей министра финансов во все регионы России ушло письмо с сообщением, что «Перспектива» не имеет лицензии Минфина на производство защищенной полиграфической продукции, а также на право торговли ею. Я не буду вас утомлять аргументацией, почему такое решение незаконно. Нашу позицию по этому вопросу мы детально изложили в письмах в Генеральную прокуратуру и в Государственную Думу. Тем не менее мы подчинились решению Минфина и подготовили документы для получения лицензии. Спустя полтора месяца нам ответили, что Минфин больше лицензированием не занимается.

Мы заново подготовили документы и направили по назначению — в Федеральную налоговую службу. Через два месяца получили отказ. ФНС потребовала от нас документы, не входящие в перечень документов, которые необходимо представить для получения лицензии. Тем не менее мы выполнили требование. Нам опять отказали. Мы учли пожелания и снова направили документы в ФНС. Нам снова отказали, выдвинув новые требования. И так пять раз! Причем вопреки закону ни один из экспертов не побывал в «Перспективе», не убедился лично, в каком состоянии предприятие, соответствует ли оно государственным стандартам и требованиям.

Я немного отвлекусь от этой линии повествования и расскажу о некоторых событиях, которые, на мой взгляд, тесно переплетаются с историей получения лицензии. Незадолго до появления в «Перспективе» милиции у меня в кабинете появились два прилично одетых относительно молодых человека. Они сделали необычное для меня предложение: отказаться в их пользу от производства твердых обложек для дипломов. В качестве отступного они предложили мне два рубля с диплома, которые будут производить.

— О какой сумме шла речь?

— Примерно 5,5 млн рублей в год.

— Эти деньги предлагали вам лично?

— Да, в мой личный карман. Я отказался. Затем ко мне пожаловали новые визитеры. В отличие от предыдущих эти выглядели как братки. Один сел у двери, второй положил на мой стол кейс. «Ты должен подписать бумаги, что передаешь нам здание, — сказал он. — Вот твои деньги. Здесь — доллары». Речь шла о здании, где производилась комплектация дипломной продукции. Я отказался от сделки. «Смотри, как жить теперь будешь?» — сказал визитер. С тех пор мне стали угрожать физической расправой.

Уже летом прошлого года, когда нам раз за разом отказывали в выдаче лицензии, из Национального корпоративного банка пришло официальное письмо. Мне предлагали продать здание за 7 млн долларов. В банке словно знали о том, что нам не дают работать.

Если все события — и предложение с двумя рублями, и попытку братков купить здание, и предложение банка, и наезд милиции, и упорный отказ выдать нам лицензию — выстроить в одну цепочку, получается схема, которую сегодня активно используют для отъема бизнеса. Вначале пытаются подкупить, затем угрожают, потом натравливают правоохранительные органы. Если не помогает и это, дело переводят на более высокий государственный уровень, где и происходит удушение клиента.

— Вы полагаете, за всем этим стоит г-жа Кравцова?

— До того как возглавить отдел в Минфине, она работала в Гознаке. И все, что сейчас происходит, делается в пользу Гознака.

— Зачем? Почему не устраивал прежний порядок?

— Потому что мы комплектовали дипломы и отправляли их по назначению. У нас ведется строгий учет продукции, и мы можем проследить движение каждого диплома начиная с 1947 года. Видимо, именно такой жесткий порядок кого-то не устраивает. Поэтому производство, видимо, и хотят передать в руки тех, с кем можно будет легко осуществлять иные, более привлекательные схемы.

Это следует рассматривать в контексте письма, подписанного одним из заместителей министра образования и науки, адресованного Федеральному агентству по образованию. В нем речь идет о том, что «Рособразование» может самостоятельно организовывать проведение конкурсов на изготовление и поставку бланков в образовательные учреждения». «Что же касается других министерств и ведомств, — говорится в письме, — то они, в свою очередь, тоже могут устанавливать для своих образовательных учреждений порядок заказа бланков на основе договоров с победителями конкурса на изготовление бланков». Это значит, что производство дипломов выйдет из-под какого бы то ни было контроля.

— В цехах вашего предприятия почти нет людей, станки стоят. Если вам запрещено печатать дипломы, то кто это делает вместо вас?

— Никто.

— Как это?

— А вот так! Выпускники нынешнего года дипломы не получат. Нет бланков дипломов. Люди, которые якобы беспокоились о державном интересе, на самом деле создали острейшую проблему в масштабах страны. Уверяю вас, это напряжение с дефицитом дипломов будет использовано вполне конкретно. Цены на левые дипломы подскочат в несколько раз.