ОН ВЕРНУЛ НАМ ВЕРНАДСКОГО

28 марта — день рождения Александра Леонидовича Яншина. И хотя дата вроде бы не самая круглая — 95 лет, есть повод и причины сегодня помянуть благодарным словом этого легендарного, веселого, мудрого и бесстрашного человека.

Человека — прежде всего. А потом уже, в прибавку к этой его главной ипостаси, идут мировое признание выдающимся ученым — геологом, географом, экологом, одним из последних энциклопедистов ХХ века; звания вице-президента Российской академии наук, Героя Социалистического Труда, председателя научного совета по проблемам биосферы и комиссии по наследию В.И. Вернадского и еще с десяток не почетных, а рабочих титулов.

Последняя советская награда — орден Ленина в 1991 году. Первая российская — орден «За заслуги перед Отечеством» II степени в году 1995-м. Самый же первый орден, по его мнению, надо было вручить не ему, а… сурку (см. историю первого ордена).

Потом, уже после войны, 24 года (1958 — 1982) отданы им становлению Новосибирского академгородка.

Удивительно, но у него не было (или почти не было) личных врагов. А ведь до последнего дыхания он вел яростную борьбу на разных фронтах науки, жизни, называя и вещи, и лица своими именами. Но — борьбу против идей, позиций, а не против людей.

Когда чиновники из Министерства природных ресурсов РФ подбивали власти реанимировать обанкротившуюся идею переброски вод северных рек на юг, которую якобы угробили «псевдопатриоты и псевдоэкологи», газета «Зеленый мир» напомнила о составленном рукой Александра Леонидовича списке 50 академиков и 28 членкоров, подписавших документы против переброски. Среди них — А.Г. Аганбегян, А.Д. Александров, Н.Н. Боголюбов, И.М. Гельфанд, Л.В. Канторович, Б.Н. Ласкорин, Д.С. Лихачев, Н.Н. Моисеев, Ю.С. Осипов, Л.С. Понтрягин, В.Л. Янин и другие.

Яншина уже не было с нами. Он ушел в году с тремя девятками — 1999-м, четвертой девяткой была дата ухода — 9 октября. Но… продолжал участвовать в наших противостояниях.

После публикации в «Известиях» очерка «Эхо Вернадского» он позвонил мне. Пригласил к сотрудничеству. Началось суровое счастье быть свидетелем и участником его борьбы против «великой переброски», против канала Волга — Чограй, против удушения Арала и ведомственно-чиновничьего издевательства над Байкалом.

Александр Леонидович был добрым другом и безотказным автором «Новой» чуть ли не с первых ее номеров. Последняя его публикация у нас — неотразимое по аргументам доказательство того, почему преступно и с экологических, и с экономических, и с социальных позиций проводить скоростную магистраль Петербург—Москва через заповедные земли.

Все это ему зачтется не только на том, но и на этом свете. Как и гражданский подвиг по возвращению России подлинного Вернадского; возвращению в число национальных приоритетов его биосферных и ноосферных концепций.

Академик Яншин вынес под увеличительное стекло общественного интереса едва различимый в застойном лицемерии девиз Вернадского: «Человеческая личность есть драгоценнейшая, величайшая ценность, существующая на нашей планете. Она не появляется на ней случайно и, раз исчезнувши, целиком никогда не может быть восстановлена».

Во Франции национальных академиков называют бессмертными. У нас так не принято. Мы-то у себя в России хорошо знаем: бессмертные смертны. Но все-таки и у нас была бессмертна тенденция честного, мужественного отстаивания истины, человеческого достоинства в науке и в обществе. Начиная, наверное, с Ломоносова, с его: «Я, ваше высокопревосходительство, не только у вельмож, но ниже€ у господа моего Бога дураком быть не хочу».

Сейчас мы стоим перед катастрофической опасностью обрыва этого ряда. Опасностью того, что ушедшие Вернадский, Вавилов, Сахаров, Лихачев, Моисеев, Раушенбах, Яншин окажутся не только последними энциклопедистами, но и последними из могикан. И в РАН на смену личностям придут просто назначаемые сверху менеджеры...

История первого ордена

В 1941 году я был отозван из народного ополчения, куда ушел добровольцем, для поиска новых разработок полезных ископаемых вместо захваченных врагом.

В предновогодние дни 1942 года получаю неожиданную телеграмму: немедленно провести поиски пригодного для быстрой эксплуатации месторождения писчего мела — мелко молотый мел особой чистоты применялся в качестве наполнителя в резиновой промышленности.

Выбрал участок в 560 километров — от Кандагача до Гурьева. Стал «сканировать» участок шириной по километру в одну и другую сторону от железной дороги. И так — метр за метром…

Вдруг смотрю: совсем рядом с полотном нора сурка, и в куче вырытой им земли — «чертов палец», белемнит того вида, который встречается только в слоях писчего мела. Вырыл шурф. На метровой глубине — чистый белый мел.

В первые же дни 1943 года там появились саперы, а уже через месяц — промышленный карьер… (Академик А. Яншин. О роли сурков и сусликов в разведке стратегического сырья. «Новая», 1994).