Кумир прошлого — звание обидное и присуждать его стоит разве что посмертно. Особенно в нашей стране с ее диким музыкальным рынком. Звездам советского музыкального пространства сегодня живется непросто. Вроде и сил у человека еще много и...
Кумир прошлого — звание обидное и присуждать его стоит разве что посмертно. Особенно в нашей стране с ее диким музыкальным рынком. Звездам советского музыкального пространства сегодня живется непросто. Вроде и сил у человека еще много и выглядит он в большинстве случаев вполне презентабельно и, главное, песни новые пишет, а нет никому до этих песен дела. Народу подавай старые хиты, дельцам от музыки — деньги.
Эти музыканты пробились к славе сквозь дебри партийной идеологии и защищавшей ее цензуры, а к эстраде нового товарно-денежного образца приспособиться не смогли. Сегодня они не в «тусовке», поэтому вместо стадионов у них корпоративные вечеринки, а вместо эфиров в топовых программах — редкие приглашения в ток-шоу.
Список «отпетых» мэтров советской эстрады мы составляли всей редакцией. То и дело сотрудники разных отделов выбегали в коридор, выкрикивая все новые фамилии и напевая знакомые всем строчки старинных хитов. Из огромного списка кандидатов на первое интервью по настоятельной просьбе женской половины «Новой газеты» был выбран брутальный автор «Яблок на снегу» и «Странной женщины».
…Михаил Муромов встретил меня на лавочке во дворике новостройки в Крылатском. Ярко красная рубаха, обилие золотых цепей и темные очки. Когда-то его любили все женщины Советского Союза, сегодня обожают зоилы желтой прессы, трубящие на всех углах о его пристрастии к спиртному. Я пришла поговорить о другом.
— Михаил, как вам, артисту с советским музыкальным прошлым, современная эстрада?
— Мне смешно смотреть на то, что происходит с нашей музыкой. Сейчас ведь что на волне популярности — ансамбли из четырех девочек с сиськами и ногами, синхронный танчик и текст: «Я пришла и ты пришел, нам с тобою хорошо». Это не имеет никакого отношения к искусству, это обычное ремесло. Я таких «артистов» с матрешкой сравниваю. Это ведь тоже не искусство, а сувенир. Музыка должна выражать душу. В словах должен быть смысл. Сколько «профессионалы» меня ругали за текст песни «Яблоки на снегу». Но яблоки на снегу — это аллегория. И народ это понимал — сколько легенд вокруг этой песни сложилось! Кто-то видел даже такой образ: пришел парень с Афгана без рук и не смог удержать эти яблоки, уронил.
Сейчас очень много вторичной музыки. Слышишь песню известного композитора и сразу говоришь, на что она похожа. К сожалению, плагиатом у нас считается использование свыше восьми тактов чужой песни, а семь, например, можно. Вот все и воруют. Ставят творчество на поток. А я в свое время «Странную женщину» 200 раз переписывал, «Флюгер» — 60.
У меня написано 25 часов музыки для театра, три балета — один вообще джаз-роковый, один по «Декамерону» Боккаччо. Но это сейчас никого не интересует. Они лежат, я их не продаю, потому что нет смысла…
— Сегодня многие с ностальгией вспоминают те времена, когда можно было прогреметь на всю страну благодаря качеству музыки, а не количеству вложенных в нее денег. Но была и обратная сторона медали — цензура, худсоветы...
— Люди, которые полагают, что раньше пробиться в музыкальные верхи было проще, сильно заблуждаются. Раньше была своя музыкальная мафия — Союз композиторов. Под заявлениями о том, что у меня второсортная музыка, подписывались все маститые композиторы. Они чувствовали, что шлягер идет напролом и надо его душить.
Но такое «уважение» надо было еще заслужить. Первые три песни я записал в 1982 году. Я тогда часто болтался в «Останкино», так как снимался в незначительной роли милиционера в одном из телевизионных фильмов. Параллельно я настойчиво обходил всех музыкальных редакторов — просто открывал двери, заходил, показывал свой материал.
Сначала на меня никто не обращал внимания. Параллельно я пытался пробиться на разные музыкальные фестивали. И однажды моему другу из комитета комсомола удалось протащить меня на фестиваль «Зеленая Гура», где мои «Яблоки на снегу» приняли с оглушительным успехом. Люди услышали песню в первый день фестиваля и ко второму уже нарисовали плакаты с моим именем и два раза вызывали на бис. После такого успеха Молчанова все-таки пригласила меня в свой «Шире круг» — до этого я просился к ней в передачу пять лет! Она говорила: «Нет, нет, все забито». Песня стала звучать изо всех палаток, меня были вынуждены взять на «Песню года».
Ну а с приходом популярности началась моя травля в музыкальных верхах. Бывало так — примут песню худсоветом, потому что деваться некуда: песня-то добротная, снимут ее в какой-нибудь передаче, а потом вырежут. Я вырезаний восемьдесят пережил. Представляете, как обидно: тебя отсняли, ты уже родителям позвонил, мол, смотрите завтра, а тебя в программе нету. Только из ВИДа меня вырезали восемь раз.
— А как восприняли ваше появление мастодонты советской эстрады?
— А как они могли воспринять музыканта, который претендовал на одну из ячеек в их сформировавшейся тусовке? Мои песни — «Яблоки...», «Ариадну», «Странную женщину» — уже полюбил народ, шли спектакли в Москве с моими песнями, режиссер Света Врагова в Новом драматическом театре сделала постановку, в которой было 8 моих композиций. А Антонов, с которым мы знакомы аж с 1967 года, потратил немало денег, платя редакторам за то, чтобы меня убрали из передачи.
Алла Пугачева делала многое для того, чтобы меня не показывали в одной передаче с ней. На телевидении у Пугачевой были свои мощные «делегаты». Помню, меня пригласили в Таллин на съемки программы «Здравствуй, мир, здравствуй, дом». Я отменил сольные гастроли в Ленинграде, поехал на машине в страшный туман по ужасной двухрядной дороге. Подружка специально для этого концерта сшила мне красивый красный костюм. Я спел там две песни, но пока ехал на машине обратно в Москву, человек от примадонны пришел на разговор к руководителю программы, и за 6 часов до ее выхода меня залепили другим номером.
Еще меня многие душили за то, что я пришел на эстраду из ресторана. Барменом обзывали. А я не бармен был, а метрдотель.
— Сегодня в российском шоу-бизнесе многое изменилось. Не было желания попробовать вновь влиться в ряды топовых артистов?
— Сейчас пробиваться в шоу-бизнес мне неинтересно. У меня все-таки есть какое-то имя, мои песни все еще на слуху, и пихаться мне стыдновато. А в шоу-бизнесе сейчас надо действовать именно так. Сейчас ведь все даже хуже, чем до перестройки. Клановость появилась. И представителей этих кланов надо обхаживать, ходить к ним, чего-то клянчить. Мы видим на экране Глызина? Нет. Видим Малежика? Нет. Потому что пихаться нам стыдно, мы все-таки известные люди. Пусть приглашают.
Но приглашают меня пока разве что на всевозможные ток-шоу, на которых обычно поднимается проблема пьянства. Я иногда даже не знаю, о чем передача будет. Вчера вот к Лолите на такое шоу ходил. Она мне позвонила и сказала, что тема будет «Слабости». Ну я и согласился — у меня слабостей много: я люблю носить двое часов, цепочку свою люблю, женщин. А там опять оказалось про алкоголь… А если и позовут в музыкальную передачу, то только с «Яблоками...». У меня дома даже плакат висит с фразой: «А что ты знаешь, кроме «Яблок на снегу»?», и под ней 200 песен моих выписано, из них как минимум 10 ударных шлягеров. Но кого это интересует?
— За раскрутку новых песен сегодня надо платить деньги…
— Музыкальную мафию никто не отменял, она просто несколько видоизменилась. Я не буду называть фамилии, и так все очевидно. Я платил за себя деньги только в самом начале творческого пути — за студию, за то, чтобы стерео свели.
Сейчас же ситуация просто абсурдна. Представьте, что Ален Делон придет к Френсису Копполе, а тот ему скажет: «Ален, слушай, я тебя могу снять, но дай мне за это два миллиона». Это смешно. Я знаю, что Крис Кельми как-то ехал на «Песню года», согласившись заплатить за эфир 1500. Когда приехал, ему сказали: «Извините, программа уплотнилась — надо три». Но самое главное, что одними деньгами тоже ничего не добьешься. Надо ходить с опущенной головой, кланяться, просить, комплименты говорить. Обычно эту функцию берут на себя администраторы артиста. Валерии, например, не надо никуда ходить — у нее есть свой Пригожин, и он там толчется. У меня администратора нет, мы с ним разошлись, у него сейчас четыре казино в Казани.
Хотя недавно я выступал у Крутого на концерте «Песни века». Он меня позвал, чтобы я «Яблоки...» спел. Бесплатно, но здесь просто тема концерта такая была, что без старых хитов не обойтись.
— С Пугачевой сейчас не общаетесь?
— Нет, а зачем? Она любит молодежь, как мы заметили, и исключительно тех людей, которые известны. Недавно, правда, посидели вот как с вами, пообщались, даже не поругались. Говорить нам, в общем-то, не о чем. Пугачева пыталась музыкальный театр сделать, потом десять раз о своем уходе объявляла, а сейчас — ведущая учительница на «Фабрике звезд». Она гениальный человек, конечно, многое умеет, и вдруг учительница.
— А чем вообще сейчас занимаетесь? Как зарабатываете на жизнь?
— Раньше я получал за концерт стабильную сумму — 14 рублей, а за стадион 28. Магомаев с Кобзоном, по слухам, тогда имели около трехсот, а Пугачева всю тысячу. Но я не жаловался — концертов было много. Сегодня я тоже даю концерты, но, конечно, не так много, как раньше. Выступаю в городах, иногда даже в Москве, если клуб большой, если нормальные деньги. Бывают корпоративные концерты, но, опять же, если хорошо заплатят.
Публика, кстати, ко мне внимательно относится. Я садану с разгона два-три хита, народ увидит, что я вживую пою, и сразу начинает ко мне уважительно относиться.
Я когда-то пел в Подольске на сходняке бандитов — три бригады было. Большой ресторан, все в золоте и бриллиантах, но такое вежливое отношение! А однажды выступал в Мордовии на Дне пожилых людей перед бабушками и дедушками. Звукорежиссер так дал гашетку вперед, что те аж пригнулись. Я пел, а потом остановился и стал читать стихи — Мережковского, Гумилева. Четыре стиха прочитал и говорю: а теперь продолжаем концерт. Они как закричат: не надо, читайте дальше. А в Воронеже мне сразу стали кричать: «Яблоки, яблоки». Так я им назло четыре раза подряд спел, потом они сами взмолились, чтобы перестал. Еще у меня материал покупают, вот недавно продал «Флюгер» на ремикс, хорошие деньги заплатили. А вообще-то я хочу нарисовать две картины, книгу надо написать, потому что много знаю интересного о тыльной стороне эстрады.
— Как вы думаете, правительство влияет на то, что происходит сегодня на нашей эстраде?
— Раньше без контроля правительства шагу нельзя было ступить. Нынешнему правительству просто не до этого — у них «Мерседесы», дачи.
В начале 90-х мы на предвыборном концерте Собчака поддерживали — я, Антонов, Серов, Светка Лазарева, еще кто-то пятый был. И я Собчаку говорю: «Вот скажите, пожалуйста, Анатолий Александрович, зачем мы вас должны поддерживать? Вы чего, падаете, что ли?». И чувствую, меня сзади за руку кто-то тянет. Поворачиваюсь, а это Путин, который тогда был помощником Собчака. Собчак на него посмотрел и говорит: «Подожди, он чего-то хорошее говорит».
— Признайтесь, есть ностальгия по звездному прошлому?
— Ностальгии нет. Ведь популярность у меня все еще есть. Что такое популярность? Когда тебя узнают. А когда орут на концерте — мне этого не нужно. Сидишь во дворике, тетечка подойдет автограф взять: «Ой, что-то вас не видно, а как «Яблоки...»?». Я говорю: «Вы знаете, раз вы сейчас меня видите, значит, все в порядке».
P.S. «Новая газета» предлагает своим читателям выбрать новых героев для рубрики «Если звезды задувают...». Ждем ваших сообщений на форуме Открыто.Ру.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»