ВОЗВРАЩЕНИЕ К ШАМИЛЮ

Чеченское повстанческое движение объективно делится на две части: сепаратистско-националистическое, признанным лидером которого был убитый 8 марта Аслан Масхадов, и радикально-исламистское, близко связанное с международной террористической сетью «Аль-Каиды». В начале девяностых, когда после распада СССР чеченское общество в память прежних тяжких обид и высылки 44-го года объединилось в стремлении отделиться от Москвы, исламистов в Чечне почти вовсе не было. Какой там шариат после 70 лет советской власти — производство паленого алкоголя было одним из основных нелегальных промыслов в первые годы правления Джохара Дудаева.

После 94-го страшные разрушения и несчастья войны вызвали среди чеченцев общее желание полностью и в бытовом, и в культурном плане отделиться от русских. Началось массовое религиозное возрождение, и одновременно зарубежные исламисты начали активно проникать и в Чечню, и в другие мусульманские республики Кавказа для пропаганды «чистого», без наслоения местных суеверий, ваххабитского ислама. Если чеченские сепаратисты желали лишь независимости и в принципе после формального отделения готовы были установить с остальной Россией самые близкие отношения совместной обороны, общего экономического пространства, то для радикальных исламистов христианская, многоконфессиональная Россия — враг, с которым невозможно долгосрочное сосуществование.

После 97-го изолированную Чечню признал исключительно только исламистский режим афганских талибов. Когда в 99-м возобновилась война с Россией, иностранные исламисты собрали и прислали боевикам больше 100 млн долл. Но несмотря на несомненное укрепление влияния исламистов, основная масса чеченцев их пока не поддерживает.

Совершенно очевидно, что сегодня, когда наши нереформированные вооруженные силы и насквозь коррумпированные силовые структуры доказали свою полную неспособность противостоять реальной террористической угрозе, когда кадыровцы и прочие промосковские чеченские формирования только грабят население, воруют нефть и бюджетные средства, единственно действенный способ для России повернуть вспять разрастающуюся войну-восстание на Кавказе — это добиться соглашения и понимания с сепаратистски настроенным населением, изолировать исламистов, лишить их поддержки. Потому убивать Масхадова нельзя было ни в коем случае.

Турецкие власти сохранили жизнь лидеру курдской рабочей партии Абдуле Оджалану, и это привело к практически повсеместному прекращению партизанско-террористических действий. В XIX веке российская армия взяла в плен имама Шамиля. С ним обращались в высшей степени вежливо и предупредительно — как с храбрым и достойным противником, хоть пролил он много крови русских и их союзников. Император Александр лично принял Шамиля, и всё это очень помогло установить мир на Кавказе.

Не взрывчатку, а телефон надо было спустить в бункер лидеру чеченских сепаратистов, связать его с кем-то из начальства, хоть с Путиным, уговорить сложить оружие, обещая потом начать поиски совместного выхода из чеченского тупика. Если же так вышло, что живым вытащить оказалось невозможно, то останки Масхадова, законно избранного президента Чечни, необходимо было, воздав необходимые воинские почести, передать семье для честного погребения.

Масхадов не был ни террористом, ни бандитом. Как кадровый военный он просто не считал террор эффективным методом борьбы и всегда был против «перенесения войны на российскую территорию», что для Шамиля Басаева и его сторонников означало — массовые теракты в российских городах. Масхадов хотел вывода войск и гарантий мира для Чечни, в отличие от исламистов, желающих дестабилизировать всю Россию.

Масхадов был достойным и храбрым врагом, российские военные, имевшие с ним дело, в массе своей хорошо о нем отзываются. Унижая мертвого противника, который не раз наносил нам обидные поражения, Кремль в очередной раз унижает собственных военных. В конечном итоге достойное отношение к останкам Масхадова могло помочь сблизить позиции с сепаратистами, а убитый и униженный, выставленный полуголым на посмешище, зарытый тайно в яму Масхадов стал мучеником, который еще больше сплотит чеченцев против Москвы и усилит позиции исламистов-террористов.

Так в 1832 году первого имама Чечни и Дагестана Гази Магомеда в ауле Гимры русские солдаты окружили в сакле с группой последователей и закололи штыками. Русское командование полагало, что убийство Гази Магомеда очень поможет делу, а в результате восстание на Кавказе только разгорелось с новой силой и длилось еще почти 30 лет — одним из двух чудом спасшихся, что были с Магомедом в последний час, был будущий третий имам Шамиль.

Мелочная и мстительная подлость нынешних российских властей не поддается логическому объяснению. В отличие от многих иных народов чеченцы — крайне индивидуалистичны и совершенно не склонны к вождизму. Убийство нисколько не расстроит их ряды, и финансирования из-за границы боевики будут получать даже больше (радикальным исламистам, позиции которых теперь усилились, единоверцы охотнее помогают).

Масхадов был прекрасно подготовленным и умелым штабным офицером. Спланированный им в августе 96-го штурм Грозного и разгром российской группировки — образцовая операция. Но он же был с 97-го по 99-й малоэффективным президентом, и в идущей сейчас диверсионно-террористической войне ничем себя не проявил. Не за Масхадова — хорошего штабиста, но посредственного, хоть и честного администратора и политика — воюет чеченский народ. Унизительная оккупация и непрекращающиеся зверства вооруженных Россией бандитов-кадыровцев поддерживают огонь сопротивления.

Рано или поздно это должно было случиться: на первого чеченского президента Дудаева охотились год и взорвали в апреле 96-го, второго — Яндарбиева — взорвали в прошлом году. Кадырова, кстати, тоже взорвали. Масхадов десять лет обманывал смерть, но ведь бесконечно — невозможно. После каждого убийства Кремль раздавал госнаграды — даже за Беслан на неделе наградили бесстыже-лживых гостележурналистов. С каждым убийством ситуация становилась хуже, а исламисты — сильнее. Так на чьей же стороне раздающий награды Кремль?