ПРОВОДНИК БАСАЕВА. ИМ ОКАЗАЛСЯ СОТРУДНИК ОТДЕЛА СОБСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ МВД ИНГУШЕТИИ. ОТ ФСБ «КРОТ» ЛЕГКО СКРЫЛСЯ...

Ингушские менты — народ героический. В ночь на 22 июня, когда были атакованы МВД, отделения милиции и другие объекты, никто не пришел к ним на помощь. Но они дрались до последнего. Отстреливались, рассчитывая только на собственные силы. И если даже не хватало сил, то ни разу не случилось так, чтобы кому-то не хватило бесстрашия.

Министр Абукар Костоев погиб одним из первых на экажевском перекрестке. Семья Угурчиевых из села Экажево потеряла на том перекрестке сразу двух сыновей, служивших в МВД, и мужа.

А приблизительно через месяц появилась видеозапись Шамиля Басаева на одном из складов ингушского МВД. Он с гордостью рассказывал, что вот сейчас, в эту самую минуту, грабит склад. Называл конкретные цифры — к примеру, 700 автоматов и миллион патронов. Цифры потерь оружия и боеприпасов, кстати, полностью cовпадают с объявленными на пленке. Было совершенно очевидно, что такое точное знание местности, расположения милицейских объектов и складов вооружений невозможно только благодаря военному опыту «лесных братьев». Где-то внутри республики, причем в правоохранительных органах, нужно было искать того самого сталкера, который возил бы их по Ингушетии и показывал все «достопримечательности» вроде оружейных складов. Поиски привели в отдел собственной безопасности МВД Ингушетии.

Старший оперуполномоченный Башир Плиев работал в отделе собственной безопасности со дня его основания, с 1996 года, и имел допуск ко всем материалам и документам. Как все молчаливые и серьезные люди, он казался сослуживцам очень надежным. Скрытный, старательный, не имеющий друзей — на такой работе это скорее положительная характеристика.

Именно старший оперуполномоченный Башир Плиев в процессе подготовки нападения на Ингушетию (а подготовка заняла, по мнению следствия, не меньше года) выполнял функцию информационного центра. Он знал обо всех мероприятиях, проводимых ингушской милицией, и о том, кто объявлен в оперативный розыск.

Он делился информацией о вооружениях, блокпостах, о способах несения службы и количестве милиционеров, несущих службу. Работы было слишком много, и Башир стал вербовать себе помощников среди собственных сослуживцев. Задержаны уже трое сотрудников МВД из младшего офицерского состава, которые начали давать показания.

В последний год Плиев был частым гостем «на базе» в Малгобеке — в доме араба из Саудовской Аравии Абу Кутейба. Тот был близким другом и соратником Хаттаба, а четыре года назад поселился в Ингушетии. Именно он был одним из отцов-вдохновителей рейда на Ингушетию, а 1 июля, когда его дом окружила ингушская милиция, взорвал себя с помощью ставшего уже почти предметом обихода шахидского пояса. Иногда Башир Плиев приезжал в малгобекский дом Абу Кутейба не один — привозил в гости Шамиля Басаева и Доку Умарова. Его автомобиль, бежевую «Ниву», как и другие машины сотрудников ингушского МВД, гаишники если и останавливали, то не досматривали: своих всегда узнавали. А подозревать своих — западло. Стекла в автомобиле были затонированы, и Плиев спокойно перевозил в нем и Басаева с Умаровым, и оружие, и боеприпасы. В общем, завербованный милиционер — не роскошь, а средство передвижения.

Из показаний арестованного Р. (фамилия в интересах следствия не разглашается): «В первых числах июня 2004 года Хамзатов (один из местных подручных Басаева, выполнял функцию курьера и кассира, сейчас в розыске. — И.Х.) сказал мне, чтобы я встретил Шамиля Басаева в крепости, расположенной около назрановской районной больницы. Он сказал, чтобы я подъехал к больнице к 24 часам. Я вместе с Лалахоевым Урусханом на нашей автомашине «ВАЗ-2107» белого цвета и милиционер по кличке Лики на белой автомашине «Волга» приехал к назрановской районной больнице. Там возле кладбища солдат Великой Отечественной войны стояла автомашина «Нива» бежевого цвета, за рулем которой был сотрудник ингушской милиции по имени Башир.

Мы остановились около «Нивы», из нее вышел Басаев Шамиль, который был вооружен винторезом с глушителем. Он был в камуфляже с разгрузкой для боеприпасов. Мы все поздоровались с ним за руку, и он сел в машину к Лики на заднее сиденье, после чего мы поехали. Басаев был один, без телохранителей. Я сел в машину «ВАЗ-2107» впереди, за управлением «семерки» был Лалахоев У., который был вооружен автоматом АКСУ и двумя магазинами с патронами к нему. По дороге на село Сурхахи мы свернули налево, на грейдерную дорогу, и поехали к лесу. Работники ГАИ нас не останавливали.

Примерно метрах в 20 от грейдерной дороги нас встретили вышедшие из леса двое боевиков. Одного из них я знаю — это был Умаров Амирхан. Басаев вышел из машины и, пожав нам руки, ушел в лес на базу с этими боевиками. А мы поехали домой. Все произошло быстро, с Басаевым я не разговаривал.

Примерно 15 июня 2004 года по указанию Хамзатова я с милиционером по кличке Нака (я на нашей белой «Волге», а Нака на нашей белой «семерке») приехал на окраину станицы Нестеровская, в 500 метрах от станицы к большому полю у реки Асса, и встретил Шамиля Басаева. Мы поехали в условленное место. Времени было 23 часа.

Подождали минут 10—15, и к нам через реку Асса, со стороны, противоположной селу Нестеровское, на поле выехала автомашина «ГАЗ-66» с будкой. Из этой машины вышел Шамиль Басаев, а с ним вместе — Хамзатов Умар и Горчханов Ильяс. <…> Они втроем сели в «Волгу», а я пересел в «семерку», и мы поехали в крепость по федеральной трассе Ростов—Баку. Я ехал впереди на 2—3 километра. Мы приехали в крепость, там на прежнем месте Басаева пересадили в автомашину «Нива», за управлением которой был тот же сотрудник милиции по имени Башир. <...> На следующий день мне Нака рассказал, что на трассе их останавливали работники ГАИ. Он показал свое служебное удостоверение, и они поехали дальше. <…>

Этого Башира я видел около 10 раз. Он подъезжал на заранее оговоренное с Хамзатовым место встречи и передавал через меня или лично ему секретную почту от Мухаджи — это был псевдоним Басаева. Это были бумаги, в которых указывалось, сколько кому необходимо передать денег».

Оружие, с легкостью невообразимой найденное благодаря Плиеву и похищенное в ночь на 22 июня из оружейной комнаты, боевики вывезли в лес. Но забрали с собой не все. Автомат калибра 7,62 — все-таки не горстка патронов, и много автоматов на себе не унесешь. На этот случай с помощью все того же Плиева давно уже были подготовлены схроны в Малгобеке и Назрановском районе. Правда, большая часть уже обнаружена, и автоматы оттуда изъяты. Вероятно, оперативники в поисках схронов шли по тому же логическому и географическому пути, что и Башир Плиев.

После 22 июня он оказался в разработке УФСБ. Как выяснилось, некоторые сослуживцы подозревали, что Башир Плиев «балуется ваххабизмом». Да и министр внутренних дел Абукар Костоев почему-то в опытном сотруднике сомневался, хотя вслух свои сомнения никогда не высказывал. Старший оперуполномоченный продолжал исправно ходить на службу. А три недели назад сотрудники УФСБ пришли к нему домой с постановлением о проведении обыска.

Это оказался тот редкий случай, когда фээсбэшники позволили себе соблюсти букву закона — со всеми нужными бумагами и подписями. Вот только, соблюдя формальности, сотрудники ФСБ забыли об одной маленькой детали — к примеру, сделать заранее звонок в МВД, чтобы подозреваемого под любыми предлогами задержали на работе и не дали уйти. В конце концов, дом мог оказаться «чистым».

Правда, дом оказался напичканным именно тем, что в нем и предполагали найти: большое количество «левого» оружия, поддельные бланки милицейских удостоверений. Но когда фээсбэшники хватились: «А где, собственно, наш фигурант?» — оказалось, что Плиева уже давно нет на работе. Пока опергруппа возилась с нехитрым скарбом, жена Башира успела позвонить ему на мобильный и сообщить об обыске. Он и ушел — «за сигаретами», — прихватив с собой бронежилет и табельный автомат. Больше Плиева никто не видел. Хотя оперативники предполагают, что на территории Ингушетии искать его уже бессмысленно…

Башир Плиев объявлен уже не в оперативный, а в самый что ни на есть федеральный розыск. Кроме него, разыскиваются руководители преступных групп: Амирхан Умаров (кроме нападения на милицейский оружейный склад, подозревается во взрыве здания УФСБ), Аслан Тутаков (участие в нападении на Назрановский РОВД), Ильяс Горчханов, Умар Хамзатов (один из местных подручных Басаева, выполнявший функции казначея). Именно Хамзатов раз в месяц ездил встречаться с Шамилем Басаевым — за деньгами. По утверждению некоторых задержанных, близких к Хамзатову, каждый раз он привозил 5—6 тысяч евро.

Из показаний арестованного А. (фамилия в интересах следствия не разглашается): «Порядок расчета Хамзатова с боевиками следующий: руководитель группы брал на себя все обязательства по найму квартиры или дома, после этого выплачивал каждому человеку по 500 рублей в месяц, на каждого члена семьи боевика — тоже по 500 рублей в месяц, полностью оплачивал ремонт автотранспорта, расходы на бензин. В Слепцовской был чеченец по имени Хамзат, доверенное лицо по Карабулаку, он получал 500 долларов. У Горчханова была своя группа — Хамзатов выплачивал по 1800 евро в месяц. За Малгобек перед Хамзатовым был ответственным Идрис <...>. К Идрису мы с Хамзатовым приезжали 2—3 раза в месяц, когда Идрис просил денег у Хамзатова, и тот давал ему по 500—600 долларов США».

Негусто, прямо скажем. Ни один уважающий себя высококлассный боевик за такие деньги зад от табуретки не оторвет. Но дело в том, что в Ингушетии своих боевиков — любого ранга — сроду не водилось. Вот и действовали по принципу «кто подвернется». Правда, пока неизвестна общая сумма гонораров Башира Плиева, чья работа явно оценивалась по другим ставкам.

Арестованные боевики и «шестерки» уже поняли, что их использовали вслепую, да еще и по дешевке, и теперь вовсю дают показания. Это их единственный шанс, ведь семьям арестованных родственники погибших уже делают «предъявы»: «Если окажется, что ваш сын (муж, брат) виновен в смерти моего сына, он — наш кровник». Так у ингушей принято — предупреждать заранее. И получается, что арестованным проще сдать всех, кого можно, попытавшись приуменьшить в процессе дачи показаний степень собственного участия и тем самым — меру личной ответственности. Тогда у них останется шанс выжить и избежать наказания от семей погибших.

Ингуши — народ великодушный и готовы простить многое. Кроме предательства.