Холуйство. Как перед любым незнакомым мне человеком, так и передо мной.
Совершить мерзкий, с моей точки зрения, поступок даже во имя достойной цели.
Например, о том, что не раздал, что у меня есть, сирым и убогим. И не раздам, потому что на это не хватает сил, да и страх о своем будущем.
Таких книг нет. Просто следует до или после поговорить.
У многих — ощущение собственной независимости в мире, хотя, думаю, это их иллюзии.
Пробежать километр. А потом нырнуть с мостков в воду… Устраивает и любая половина…
Извинения, конечно.
Я крюкорук. И даже то, что я мог делать раньше, и то бы никто не купил. А нынче тем более. Прошу вас что-нибудь для меня придумать.
А) Я очень уважаю евреев, сам частично принадлежу к этому прекрасному народу, но ненавижу фаршированную щуку. Простите. Ту, на которую специально смотрят. Б) Замечательный писатель и мой старший друг, так я его называю в первый раз, Даниил Данин как-то сказал: «Интересно, почему бабы стараются одеться непохоже друг на друга. А мужики — похоже».
У меня денег вообще не бывает. Жена отбирает их у меня как-то понемножку. Недавно я должен был вернуть в киоск газету, которую вроде бы уже купил. После скандалов деньги в карманах появляются. Через некоторое время жена говорит: «Зачем тебе деньги, когда ты не знаешь, сколько их у тебя и что сколько стоит…».
На счастье.
Умная и чтобы лицо было славное.
Скрываемое им самим благородство. Моя уверенность, что то или иное он никогда не сделает. Кстати, это качество вне пола. Мышцы, красота — вообще ерунда. Интеллект — тоже дело общее.
Бомбежка. В Архангельске. Там мостовые были деревянные. При бомбежке они горели. Или первый сексуальный сон. Не знаю.
В 65 лет одного элемента быть не может. Некоторая сумма необходимых вещей. Это не связано с их ценой.
Умереть сразу и встретить близких.
А практически всем, кроме, как мне кажется, несколько подостывшего ума. Но ума. И способности сочинять другую жизнь.
Очень много. Очень красивый язык превращается в язык пошляков. Я не согласен с тем, что это просто развитие языка. Это массированная атака пошляков.
Я встречался со многими прекрасными людьми, которых уже нет. Так получилось. Я режиссер и довольно живо представляю себе подобную встречу. И она мне неинтересна.
Есть. Надежда, что будет лучше. Почти уверенность. Правда, одновременно мы ждали, что будет еще хуже. Но скучаю я, как вы понимаете, по первому пункту. Кроме того, было ощущение, что где-то вокруг живут герои.
Алчность. Глупость. Во многом и для многих отмирание такого понятия, как дружба.
Два.
К сожалению, память начинается с бабушек и дедушек. Дальше — имена. Но к старости их существование, их даже безымянных, внутри себя я ощущаю.
Моя мама была врач. Ее подруга — биолог, работала в Ленинградском зоосаду. Там совсем подыхал львенок. И она взяла его с собой в деревню. В деревне она придумала, что это собака очень редкая, породы путерман. Львенка отхаживали парным молоком. И все ей верили. Но когда она уезжала, к ней подошел всегда пьяненький пастух и шепотом сказал: «Никому не верь, Ксюша, это у тебя лев». В экстремальных случаях это и сейчас главная фраза в нашей семье. Может быть, ее запомнит и мой сын.
Предсмертных мучений. Смерти я вообще не боюсь.
Попробовал бы дозвониться до Ленина и Сталина. И рассказать им, по возможности с фактами, к чему приведет их звериный эксперимент. И как они будут умирать. Но вряд ли они бы мне поверили. Расстреляли бы еще тысяч по тридцать и легли спать.
На хосписы.
К старости слишком многое. И слишком многое вызывает жалость.
Похоть и чревоугодие. А уныние для меня вообще не грех. Ошибка переводчика.
За талант в работе.
Я не знаю. На этот вопрос нет ответа. Убери воровство, мздоимство, взяточничество, жестокость, даже глупость — Россия может с этим не совладать. Как ни грустно, это ее составные. Пожалуй, бедность — оскорбительное состояние человека. И физическая боль — то же самое. Еще пошлость — но это не смертельно. Правда, вылечиться невозможно.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}