пятницу на рынке «Чайка» в Москве правоохранительные органы обнаружили очередной тайник со взрывчаткой. Герои еще не успели получить благодарности, а государственное телевидение еще не успело как следует воспеть их труды, как «КамАЗ», груженный тонной взрывчатки, вырыл двадцатиметровую яму на месте военного госпиталя в Моздоке.
Странно как-то, вы не находите?
Россия находится под ударом террористов. Мы живем от Буденновска до Дубровки, от московских домов до госпиталя в Моздоке. Успехи властей в борьбе с настоящими террористами и в раскрытии настоящих терактов весьма скромны.
Зато что ни день герои-милиционеры находят новые тайники со взрывчаткой. Почему-то, вопреки азам оперативной работы, нашедши тайник, не ждут хозяина, не устраивают засаду. Нет. Тайник изымают. Приезжает телевидение. Всей стране громко рапортуют об успехах. Получают благодарности и награды. Увеличивается процент раскрытых правонарушений, что тоже немаловажно.
Количество изъятой в тайниках взрывчатки словно не сказывается на терактах.
Странно, не правда ли? Такое впечатление, что милиция находит какую-то другую взрывчатку. У которой никогда не оказывается хозяев. И хозяев которой никто не ищет.
Если бы милиция сама клала в тайники эту взрывчатку, результаты были бы примерно такие же.
Палестинский пояс шахида не прижился в России. Взрывают — «КамАЗами». Берут в заложники — театральными залами.
Почему в Израиле — пояс, а у нас — «КамАЗ»? Известно, почему. Потому что молоденький гаишник сопровождал грузовик с гексогеном за мешок сахара. Почему грузовик, снаряженный в Ингушетии, беспрепятственно доехал через блокпосты к зданию ФСБ в Знаменской? Потому что блокпосты — это не чтобы останавливать террористов. Это чтобы обирать население.
Разница между жертвами пояса шахида и жертвами «КамАЗа», груженного тонной взрывчатки, — это чистая разница между израильскими полицейскими и российскими «оборотнями».
И это не единственная странность.
Не будем здесь выяснять, как страна оказалась в огне терроризма. Слишком многое придется вспоминать. Начинать придется с Верховного Совета России и с Руслана Хасбулатова, который в 1991 году, после победы демократии, потребовал для себя побольше преданной ему охраны.
И охрана стала приезжать из Чечни.
Не сотнями, а тысячами.
И чеченцы приходили на заводы и в кооперативы и говорили: «Нас послала власть».
Сейчас этих «крыш» стало меньше не потому, что милиция наша доблестна и крепка. А потому, что «подкрышные» чеченам коммерсанты вымерли, как узники Дахау. И еще потому, что обязанности милиции выполнили олигархи.
А известно ли вам, сколько фирм, качавших на экспорт нефть из Юганска, Нижневартовска и Ноябрьска, «крышевались» чеченцами? Это уже история. Не осталось ни одной, после того как туда пришли большие нефтяные компании.
Но бог с ним. Я не об этом. Я о том, что четыре года назад, после взрывов в Москве и вторжения в Дагестан, борьба с террористами была провозглашена основой государственной политики. «В сортире замочим».
Террористы оказались очень кстати. На борьбе с террористами президент с триумфом выиграл выборы.
И вот снова подходит избирательная кампания. Но на этот раз никто уже не строит ее на борьбе с чеченскими террористами. Невыгодно. Избиратель спросит: а что же вы делали четыре года? И для избирательной кампании нашли нового врага. Олигархов. И «оборотней» в погонах.
Тоже понятно. У «оборотней» можно отнять «подкрышный» бизнес. У олигархов — разжиться деньгами. А с бородатого террориста что возьмешь? Он сам с тебя возьмет, вместе со шкурой.
Словом, гораздо приятнее строить избирательную кампанию на борьбе с олигархами и «оборотнями», нежели с террористами.
Еще удивительно, что олигархов не обвинили в организации теракта на Дубровке.
И поэтому Тушино и Моздок — это не системообразующая новость. Системообразующая новость — это мирный процесс в Чечне. Референдум по конституции и выборы президента Чечни.
И поэтому жить в России очень страшно. Мы живем в прифронтовой стране, а войска, которые должны нас защищать от террористов, занимаются мародерством в наших собственных домах.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}