МАНЯ

       Маня покосила траву, вошла в избу и спросила:

       — Самовар кипел?

       — Кипел, баба Маня.

       — В Москве как с дровами?

       — Нет дров в Москве. Там паровое отопление и газ.

       — А самовар как ставить? Одними газетами не согреешь. Или вы чай там не пьете?

       — Пьем. Чайник поставишь на плиту или электрический включить можно.

       — И правительство так?

       — Наверное.

       — По-новому, значит. А детей как делаете? Тоже чего-нибудь включаете или — как раньше?

       — Как раньше.

       — Значит, наука еще не дошла, чтоб без мужика. Слабая пока еще наука, слава тебе господи. У тебя парницок или девка?

       — Парень, хотя я девочку хотел.

       — Так ведь не руками складёшь. — Маня поставила на чистенькую деревянную столешницу три чашки с блюдцами и выглянула на дорогу. — Вот и мой партиец пиздяной идет. Сейчас познакомишься. Он видишь что удумал: в коммунисты записался, чтобы зубы новые вставить. Им в районе без очереди зубы справляют. А я-то осталась беспартийная... — Она залилась смехом.

       — Иван! — закричала баба в окно, вытирая слезы. — У нас гость! Журналист Юрка из Москвы... Сейчас. — Она подмигнула мне, метнулась к печке за занавеску и оттуда — в сени.

       Через минуту, сверкая ослепительными зубами и повязанный платком на манер пирата, вошел муж бабы Мани Иван Павлович.

       — Ну, — сказал он медленно и членораздельно, — как там благосостояние? Крепчает?

       — Крепчает. — Я во весь рот улыбнулся, пожимая ему руку.

       Павлович посмотрел на меня пристально и спросил:

       — Партиец?

       — Нет, свои.

       — Ну, значит, мы познакомились... Тогда я пойду сниму зубы, а то жмут, как тесные сапоги.

       Он скрылся за занавеской и скоро появился, счастливый:

       — По такому поводу...

       Я полез в рюкзак. Маня, метнув лукавый взгляд, поставила на стол соленые грузди и картошку.

       — Говорила ему: не ходи, обманут. Теперь гляди — без зубов, а все равно в партии.

       Павлович махнул рукой и стал разливать.