Уходящий год для российского книжного мира стал временем переходного периода от точечных преследований к жесткой цензуре и репрессиям.

По сути, в них нет ничего нового: запреты и аресты, аресты и запреты. По форме власть стала опираться на сочетание карательных мер и самоцензуры. Основным приемом стал принцип неопределенности, когда правовые рамки настолько размыты, что любой человек и любое издание/издательство/магазин могут подпасть под административное или уголовное преследование. Сочетание репрессий и полного отсутствия понимания того, что можно, а что нельзя, привело к тому, что никто не чувствует себя в безопасности.

В этом читается особо изощренное издевательство: власть как бы говорит — сами, своими руками все сделаете как миленькие. Она создала в книжном мире такую напряженную обстановку, что чаще всего принуждать к ограничениям никого уже не надо. Многие ограничивают себя сами, зачастую еще до вступления новых запретов в силу, превентивно.

Ожидания от 2025 года радужными не были. Все уродливые явления, наблюдавшиеся в этом году, существовали и раньше: недопуск или отмена выступлений неугодных писателей и издательств на книжных ярмарках, доносительство, давление на инакомыслящих. Обыски у книжников проводили, книги с продаж снимали, страницы закрашивали. Да и такие сильно повлиявшие на литературную жизнь законы, как запрет «ЛГБТ*-пропаганды», были приняты давно, еще в 2022 году.

В начале уходящего года прошел внеочередной съезд Союза писателей России, на котором эту доселе неприметную структуру возглавил помощник президента Владимир Мединский. Сразу было понятно, что с приходом такой фигуры перемены неизбежны — и перемены в худшую сторону. Это воспринималось как резкое усиление госконтроля над литературным сообществом.

Однако многие еще питали иллюзии. Репрессии и цензура казались точечными и касались больше политики, нежели литературы как таковой: преследовали в основном не за творчество, а за общественную позицию и публичные высказывания. Цензурирование книг воспринималось как нечто из ряда вон выходящее и вызывало изрядный шум. К этому даже можно было отнестись с юмором:

Возможным апофеозом неприятностей виделись неучастие в какой-либо ярмарке или запрет книги (что тоже, разумеется, возмутительно), в самом крайнем случае — штраф. Да и противостоять наиболее одиозным атакам вроде бы было еще возможно: удалось же осенью 2024 года отбить атаку на детскую литературу со стороны некого главы совета некого СРП по детской книге Николая Нилова.

Уходящий год развеял все остававшиеся иллюзии. В принципе, это логично: если в стране ликвидированы такие институты, как независимая журналистика, то нет оснований предполагать, что власти позволят существовать независимой литературе. Но людям свойственно надеяться, да и русское «авось» никто не отменял. Увы, надежды оказались тщетны, и «авось» тоже не прокатило.

Уже 10 января, сразу после новогодних каникул, «Эксмо» объявило о снятии с продаж книги канадской писательницы Тилар Маццео «Дети Ирены». Почти сразу за ней попал под удар американский писатель Энтони Дорр с получившим Пулитцеровскую премию романом «Весь невидимый нам свет». Обе эти книги, повествующие о событиях времен Второй мировой войны, разгневали «патриотов», которые усмотрели в них «пасквиль на русского солдата». После их доносов издательство поспешило книги с продаж убрать, тем самым обозначив одну из ключевых тенденций уходящего года.

Съезд СПР и последовавшие за ним встречи представителей Союза на высшем уровне вроде бы подтвердили опасения насчет контроля, но Союз в этом году сосредоточился на более приземленных вещах — прежде всего, имуществе. Второе важное направление работы обновленного СПР — консолидация, что выглядит скорее бюрократическим процессом. «Патриотическая» повестка смотрится искусственно, архаично и поверхностно.

Однако литературой, помимо СПР, заняты и другие структуры. Так, детской литературой и профильными учебниками занимается советник президента Елена Ямпольская, а в РКС работает экспертный центр, напрямую занимающийся цензурной деятельностью, отдельные депутаты тоже периодически выдвигают свои инициативы. РКН трудится над бесконечными блокировками, а силовые структуры контролируют соблюдение законодательства.

Однако гораздо более болезненными для отрасли стали проверки в независимых книжных магазинах, в первую очередь в «Фаланстере» и «Подписных изданиях». Они проводились и раньше, но реже, и силовиков интересовало зачастую лишь, правильно ли упакованы «иноагентские» издания.

Список изъятого при весенних обысках показал коренное изменение подходов государства к литературной сфере. В этот список, конечно, и книги «иноагентов» вошли, но основное внимание силовиков привлекли такие классики, как Ханна Арендт, Сьюзен Зонтаг, Вальтер Беньямин. По тематике упор делался на «пропаганду ЛГБТ» и феминизм. Закончилось это все болезненными для книжников штрафами.

Осенью в поле зрения силовиков оказались и издатели. Тогда на крупные суммы были оштрафованы издательства «Новое литературное обозрение» и Ad Marginem. Поводом для штрафов стали книги Оливии Лэнг «Тело каждого» (снята с продажи) и «Инфернальный феминизм» Пера Факснельда — историка религии из Стокгольмского университета.

…В связи с книгой Пера Факснельда надо отметить одну очень плохую тенденцию. Президент РКС Сергей Степашин утверждал, что в России книги не уничтожают. «Более того, тоже мало кто об этом знает, что те книги, которые уже находились в магазинах, тех писателей, которые были признаны «иноагентами», — их никто не уничтожил. Это вы даже не знаете об этом. Их просто продали. Их купили и продали. Больше их просто на прилавках пока не будет», — говорил он в интервью ОТР.

Но в сообщениях о штрафе издательству «НЛО» говорится, что после проверки книгу Факснельда «незамедлительно» изъяли из свободной продажи и уничтожили. И это не единственный случай: в сентябре стало известно, что суд в Красноярске постановил уничтожить 360 книг политика Максима Каца**. Основатель независимого издательства Freedom Letters Георгий Урушадзе** также сообщал, что

Выходит, все-таки книги уничтожают.

…Один из самых сокрушительных ударов книжной отрасли был нанесен в мае: началось «дело издателей». Тогда в «Эксмо», Popcorn Books и Individuum, входящих в одну издательскую группу, прошли обыски. Суд отправил под домашний арест трех человек: одного из руководителей издательства Individuum Дмитрия Протопопова, директора по продажам Павла Иванова и менеджера склада Артема Вахляева. По версии следствия, обвиняемые «из корыстных побуждений» издавали и продавали книги, якобы пропагандирующие деятельность запрещенного в РФ «движения ЛГБТ». В СКР тогда сообщали об изъятии по этому делу «более 1000 экземпляров запрещенной литературы».

Эти события показали две крайне важных вещи. Первое: за книги теперь сажают. Второе: цензура вышла далеко за рамки исключительно политического контекста, а преследование по «неполитическим», а скорее, идеологическим статьям приобретает системный характер.

…С этого момента началась эпоха глобальной самоцензуры. Одним из побочных эффектов «дела издателей» стало появление в СМИ неофициальных, но многочисленных и очень пестрых списков книг, изымаемых из продаж, которые издательства стали срочно рассылать в магазины.

Списки запрещенки вообще растут в геометрической прогрессии. В этом году руки изымателей дошли уже до культовых вещей — так, осенью с продаж сняли роман Стивена Кинга «Оно». Одна из последних новостей — жалобы на классический роман Урсулы Ле Гуин «Левая рука Тьмы», опубликованный в 1969 году и удостоенный высших наград в жанре фантастики «Небьюлы» и «Хьюго». Буквально на днях приостановили продажи трилогии Фредрика Бакмана «Медвежий угол».

…Параллельно с силовиками не покладая рук трудились и законодатели: в этом году были приняты запретительные законы, которые ставят отрасль в чрезвычайно тяжелое положение. В первую очередь это бесконечная череда законов, направленных на ущемление прав «иноагентов» и прочих инакомыслящих.

Одним из этапных стал закон, вступивший в силу 1 сентября: «иноагентам» запретили любую просветительскую и образовательную деятельность в России. Как и другие инициативы подобного рода, он составлен настолько невнятно, что до сих пор непонятно, касается ли он книг.

Большинство издателей и книготорговцев не стали рисковать, и в августе мы стали свидетелями небывалого явления: мегараспродажи «иноагентской» литературы по всей стране. Это было грандиозное действо, вызвавшее двоякое ощущение. С одной стороны, мы видели благородное стремление как книжников, так и покупателей спасти целый пласт литературы — магазины были набиты битком; в таких очередях я давно не стоял. С другой — было понятно, что, по крайней мере на данном этапе, цензура победила и с сентября доступ к этому пласту станет если не невозможен, то чрезвычайно затруднен.

В общем, так и случилось, хотя есть и исключения из правил. Множество изданий теперь купить невозможно или возможно только из-за рубежа (пока!), что делает книгу очень дорогой. Такая покупка далеко не всем по карману (вообще, то, что творится с книжным рынком в плоскости экономики, — отдельная тема).

…Дальше давление на «иноагентов» продолжило ужесточаться. В реестр «иноагентов» и списки «террористов и экстремистов» теперь попадает все больше и больше людей пишущих, творческих. Только за осень туда попали Полина Барскова**, Эдуард Тополь**, Анна Каретникова**, Ирина Новик**, Василина Орлова** и многие другие. Даже независимую литпремию «Дар»** Минюст не обошел своим вниманием. Помимо ограничения прав, «иноагентство» разрывает связь этих с авторов с аудиторией, что и является основной задачей властей.

…Путин дважды за декабрь повторил мысль о том, что «иноагентам» в РФ не грозит уголовное преследование. Однако писателю Борису Акунину** присудили заочно 15 лет заключения, в том числе по «иноагентской» статье. Дмитрия Быкова** заочно приговорили к семи годам лишения свободы, в том числе по «иноагентской» статье. Один из последних «писательских» приговоров — Саше Казанцевой**, девять лет заочно, — тоже касается «иноагентской» статьи.

При этом трое фигурантов «дела издателей», напомню, находятся под домашним арестом из-за «пропаганды ЛГБТ». Продолжают отбывать срок в колонии Женя Беркович, Светлана Петрийчук, Дарья Козырева, осужденная за цитату из Тараса Шевченко, фигуранты «Маяковского дела», молодые поэты Артем Камардин, Егор Штовба и Николай Дайнеко и многие, многие другие.

…Цензура в РФ принимает абсурдный характер, иногда анекдотический. Так, издательство «Бомбора» отцензурировало автобиографию Оззи Осборна «Оззи. Автобиография без цензуры». Вторую часть заголовка из новой версии все-таки убрали — очевидно, из честности.

В режиме страха перед цензурой даже финансовые соображения уже не играют особой роли. Так, в августе «Эксмо» приостановило продажи книги «Благословение небожителей» китайской писательницы Мосян Туниса, хотя в первом полугодии 2024 года эта серия романов стала лучшим бестселлером в России.

…Цензура стала настолько тяжела, что о ней заговорили даже официальные лица. Еще летом спецпредставитель президента Михаил Швыдкой выступил за возрождение в РФ цензурного ведомства по советскому образцу, коли без нее никак нельзя. По его мысли,

Да и Сергей Степашин, подводя итоги года, отмечал, что «особую проблему представляют «цензурные» законы, ограничивающие продажу книг по определенным темам или содержанию» (цитата по сайту РКС). По мнению Степашина, «эти законы часто носят рамочный характер, лишены четких разъяснений и правил применения, не адаптированы под специфику книжного контента».

Гендиректор ГК «Литрес» Сергей Анурьев в интервью «Коммерсанту», говоря о законе о запрете пропаганды наркотиков, приводит такие данные: «Мы сняли с продажи около 4,5 тыс. книг, поскольку у издательств есть сомнения с точки зрения того, что там и как упоминается и как следует промаркировать этот контент. А так у нас сейчас промаркировано около 400 книг». «Однако закон в текущей редакции настолько жесткий, что, на мой взгляд, никакая маркировка использоваться не будет, просто все книги, по которым будут подозрения у издательств и площадок, будут сняты», — печально прогнозирует Анурьев. И это только один закон и только один «Литрес»!

То есть все всё понимают, однако изменить ситуацию никто не в силах по одной простой причине: власти выгодно то, что сейчас происходит. Государству не нужна умная, независимая, глубокая литература. Власти вообще на литературу плевать, как всегда, так и сейчас. От литературы, как от всей культуры в целом, ей требуются три вещи: безусловная, стопроцентная лояльность, пропаганда милитаризма и «традиционных ценностей» и развлекательные функции, чтобы народ не тосковал.

Поэтому все увещевания и разговоры о четких рамках просто бессмысленны. Именно отсутствие правил — суть политики власти в отношении культуры, которая рассматривается лишь как инструмент влияния.

* «Движение» признано экстремистским и запрещено в России.

** Внесены Минюстом в реестр «иноагентов».