— Вы переехали в Европу в 2015 году. Если не секрет, почему вы решили тогда уехать? Почему именно Прага стала вашим выбором?

— Это было вынужденное решение, связанное с журналистской работой моего мужа на телеканале «Дождь»**. У нас было двое маленьких детей и никакой уверенности в их безопасности в Москве. Конечно, не сравнить с сегодняшними угрозами, но мне очень точно дали понять, что лучше покинуть страну.

— Как родилась идея провести «Башню»? До нее, кажется, не существовало тамиздатовских ярмарок.

— Изначально я хотела открыть маленький книжный магазин в Праге — место, где можно не только покупать книги, но и проводить дискуссии, встретить единомышленников, создать живое книжное пространство. Но Прага дорогой город для открытия независимого книжного магазина, а начального капитала у меня не было. Тогда мечта о магазине переросла в идею книжной ярмарки.

Шел февраль 2024 года. За пределами России открывались новые независимые русскоязычные издательства, стали выходить книги, которые уже невозможно было издать внутри страны. Но не хватало общего пространства, где издатели могли бы встретиться со своими читателями. И тогда я поняла: если такого места нет, его нужно создать. Так появилась в Праге «Книжная башня» — как попытка соединить тех, кто пишет, издает и читает на русском языке, несмотря ни на что.

На начальном этапе никто не верил, что на второй год *** в центре Европы можно провести русскоязычную книжную ярмарку. Также было много скепсиса среди издателей, что мы справимся и соберем публику. У нас просили гарантий и спрашивали: «Сколько книг мы продадим?»

Мы пытались просчитать все риски — от пикетов недовольных у входа до отсутствия покупателей. За несколько дней до начала первой «Пражской башни» в Чехии начались сильные проливные дожди, появилась угроза наводнений, и в некоторых регионах страны началась эвакуации населения. Но потом случилось буквально чудо. И три дня ярмарки прошли в какой-то невероятно теплой атмосфере: к нам прилетели гости из разных стран, было много серьезных и глубоких разговоров и — что нам было важно — продаж.

— Как вам удалось организовать такое сложное мероприятие, как «Башня»? Вероятно, делать это за границей куда сложнее, чем в Москве, хотя бы за счет географии: ведь вам пришлось собирать под одной крышей книжные структуры буквально со всех концов света: Европа, Америка, Израиль.

— Глаза боятся, руки делают, простите. А если серьезно, в прошлом году исполнилось двадцать лет моей работе с книжными проектами. За это время я накопила достаточно профессиональных связей с издателями и авторами. Я очень благодарна тем, кто поверил в мой очередной проект и не побоялся принять в нем участие.

«Пражская книжная башня» — это некоммерческий проект, у нас небольшая команда из четырех человек, и главным вызовом для нас, как тогда, так и в этом году, стал поиск и получение поддержки для проведения ярмарки. Потому что для нас принципиальна была широкая доступность к книгам и встречам — вход на все мероприятия ярмарки бесплатный.

Два года мы даем возможность принимать участие в ярмарке представителям разных книжных структур зарубежья — от издательства ИМКА-Пресс, которое в этом году отпраздновало столетие, до Vidim Books, открытого после начала *** в Украине; от независимых книжных магазинов до StraightForward Foundation, который создает и поддерживает неподцензурный нон-фикшн о России.

— Какую цель вы ставили перед собой, организуя «Башню»?

— Как написано у нас на сайте, наша цель: познакомить читателей с новой волной независимой русской литературы, выходящей без цензуры за пределами России. Также нам важно, чтобы за кулисами ярмарки проходил привычный для книжных ярмарок нетворкинг: в этом году, например, к нам присоединились независимые книжные магазины, которые провели свою профессиональную встречу. Именно ярмарочный формат позволяет сделать жизнеспособным такое большое книжное русскоязычное событие.

— А почему такое название — «Башня»?

— В Центральной городской библиотеке Праги есть инсталляция словацкого художника Матея Крена. Она называется Idiom — это башня из книг, которая благодаря оптической иллюзии кажется бесконечной. Эта книжная башня стала любимым местом у туристов для селфи. Когда мы обсуждали название для ярмарки, я хотела, чтобы оно имело двойное значение и было связано и с городом, и с книгами — с башней получилось двойное попадание.

— На ваш взгляд, сколько народу посетило последнюю «Башню» в сентябре?

— Около двух с половиной тысяч человек. Думаю, «Башня» сразу вышла из «чешского пузыря». Мы шутили, что появился новый вид событийного туризма — поездка в Прагу на «Башню». С другой стороны, как я уже говорила, «Пражскую книжную башню» пригласили с презентацией на Франкфуртскую книжную ярмарку. Так что за пределы локального события мы вышли уже на второй год.

— Как относятся в ярмарке власти Чехии? Помогают?

— Мы инициировали ярмарку как некоммерческий проект при поддержке платформы Přátelé svobodného Ruska и при участии организации Gulag.cz, которая занимается изучением феномена системы ГУЛАГ в частности и советского тоталитарного режима в целом. Вот уже две «Пражские книжные башни» посещает в день открытия сенатор парламента Чешской Республики Давид Смоляк, он внимательно относится к нашему событию, с большим интересом общается с участниками ярмарки.

— На «Башнях» продается много книг, которые печатаются зарубежными независимыми русскоязычными издательствами, а в России изданы быть не могут. А присутствовали ли на ярмарке книги, изданные в России? Это вообще возможно?

— Да, в ассортименте независимых книжных магазинов были книги, изданные в России. Например, книга Александра Горбачева* о Егоре Летове «Он увидел солнце: Егор Летов и его время», вышедшая в независимом издательстве «Выргород», — со всеми указаниями на «иноагентство» автора. Она была полностью раскуплена в первые дни, и для авторской презентации на ярмарке в воскресенье уже была недоступна. Кстати,

— А какие тенденции в литературе показала, на ваш взгляд, ярмарка? Что сейчас популярнее — поэзия, проза? Может быть, нон-фикшн?

— Самая главная тенденция, которая видна на ярмарке, — это разделение русскоязычной литературы на цензурируемую и неподцензурную. Как уже было в СССР, но с поправкой на возможности пока еще доступного интернета. Что касается жанров, то зарубежные издатели издают в основном нон-фикшн, который рефлексирует и отвечает на злободневные вопросы. Стали появляться переводы иностранной литературы на русский язык, что, по-моему, в сложившейся ситуации является точкой роста для зарубежных издателей.

16 октября на международной сцене Франкфуртской книжной ярмарки состоялась презентация нашего проекта, где мы обсуждали разделение русскоязычной литературы на две составляющие: без цензуры и под цензурой. Оказалось, что для международного книжного рынка это новость. К примеру, белорусские независимые книжные институции в изгнании смогли донести до мира ситуацию с жесткой цензурой и разделением современной белорусской литературы. Но ситуация с современной русской литературой только открывается для международного книжного сообщества.

Любопытно, что в этом году на стенде издательства «Эксмо» была представлена книга журналиста Никиты Смагина*, вышедшая в издательстве Individuum «Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями». В аннотации сказано, что автор прожил в Иране несколько лет и теперь рассказывает о стране, правительство которой жестко преследует инакомыслящих внутри, а снаружи видит только врагов. Он пишет и о будничной жизни в Иране — как попасть в подпольные клубы или как ругаться на фарси. Книга содержит все необходимые отсылки к «иноагентству» автора, ее невозможно купить внутри России. Представители «Эксмо» на стенде могли только рекомендовать мне поискать на маркетплейсах. Но я вижу, что книгу Смагина можно купить в книжном магазине в Праге. И это только один пример того, насколько бесполезно и глупо в современной реальности подвергать книги цензуре. Талантливое издание всегда найдет путь к своему читателю — все, кто знаком с историей русской литературы XX века, знают об этом.

— И все-таки создается впечатление, что современная русскоязычная литература раскололась на два мира, которые друг с другом взаимодействуют все меньше и меньше. Имена, которые некогда гремели на всю Россию, теперь гремят вне ее, а в России — преследуются. Но внутри страны появились другие имена, и далеко не все они — представители «зет»-литературы. Известны ли они в Европе, в эмигрантской среде?

— Сложно сказать. Это вопрос скорее к представителям зарубежных книжных магазинов. Примеры изданий этого года показывают, что и внутри страны выходят книги, авторы которых «иноагенты» и живут за рубежом. Я обратила внимание на большой успех в России книг Виктора Дашкевича о графе Аверине. Возможно, секрет в том, что историческая фантастика позволяет уйти от реальности.

— По-моему, серьезную проблему представляет сейчас обратный процесс: как тамиздатовским книгам добраться до внутрироссийской аудитории? Здесь и фактор репрессий — многие книги и авторы тамиздата запрещены, распространять их опасно. Но влияют, конечно, и цены, и вопросы логистики. Как вы считаете, а нужно ли вообще на данном этапе пытаться доставлять в Россию тамиздат? Не проще ли оставить это до лучших времен?

— В отличие от советского, современный тамиздат в первую очередь издается в электронном виде, поэтому вопрос доставки его в Россию не так актуален. Проблема тут скорее в страхе последствий от чтения книг «иноагентов» и отсутствия информированности об издании.

Недавний пример книжного фестиваля в «ГЭС-2», когда еще до открытия было отменено участие сразу нескольких издательств — «Самоката», «НЛО», «Полыни», Individuum, «КомпасГида», — только подтверждает, что страх укореняется все больше, и репрессивное воздействие на книжную индустрию внутри России только усиливается.

— Эти «миры» вообще способны взаимодействовать, пересекаться? Или пропасть между ними ширится и становится непреодолимой?

— Как мы видим, интерес обоих «миров» друг к другу не угасает. С каждым новым объявлением очередных авторов-«иноагентов» или «экстремистов» поднимается волна репрессивных действий в отношении их книг, что, в свою очередь, вызывает волну интереса к ним как в России, так и за ее пределами. Онлайн-общение позволяет сохранять контакты, хотя ежедневные бытовые реалии все сильнее расходятся. Проблемы у каждого «мира» свои, но объединяет их одно — начало *** в феврале 2022 года.

— Следите ли вы за тем, что происходит с литературой внутри России? Какое впечатление складывается?

— Конечно, слежу, соцсети и мессенджеры в помощь. Я вижу бесконечные штрафы, уголовные дела и аресты — когда-нибудь в будущем историки объединят их в «дело книжников» (издателей, авторов и книжных магазинов). Авторитаризм боится любого свободомыслия и критического мышления. Не так давно в пражской библиотеке имени Вацлава Гавела прошла презентация чешского перевода автобиографии Ларисы Богораз «Сны памяти», там цитировали Владимира Буковского: «Один диссидент — это уже слишком». Он сказал это в контексте критики тоталитарных режимов, подчеркивая, что любая система, не терпящая даже одного человека с иным мнением, уже обречена на моральное банкротство.

— Но пока авторитарный режим еще не был тоталитарным, в России вы успели сделать множество интереснейших проектов, часть из которых впоследствии приобрела федеральный масштаб. «Библионочь», которую вы когда-то придумали, проводится с огромным размахом. С одной стороны, благодаря этим проектам реконструируются и реорганизуются библиотеки, например, а с другой, все это богатство так или иначе используется теперь как пропаганда.

— Книжные проекты, которые были организованы при моем участии, уже давно все закрыты, осталась только «Библионочь» как самый громкий и устойчивый библиотечный проект, предсказуемо используемый государственной пропагандой. «Библионочь» создавалась в 2011 году в ответ на запрос: кому нужны библиотеки? Меньше всего в тот момент я могла себе представить ответ, что пропаганде. Но через четырнадцать лет мы его получили в полный рост.

Библиотеки преобразуются во всем мире. После переезда в Европу я вижу их деятельность в другом масштабе. Многие страны серьезно вкладываются в модернизацию своих библиотек, поскольку в европейских городах они давно превратились в центры взаимодействия местных сообществ. Например, в уже упомянутую центральную городскую библиотеку Праги каждый день стоит очередь из туристов, чтобы сфотографироваться с той самой книжной башней. Библиотека — как центр интеллектуальной жизни города — остается незаменимой институцией. Я дорожу библиотечным опытом в своей жизни, он помог мне в создании новых книжных проектов и, надеюсь, еще поможет в будущем.

— Чего лично вам не хватает в современной русскоязычной литературе?

— Я жду большого эпического романа про «здесь и сейчас». «Тихого Дона» или «Доктора Живаго» о нашем поколении — с началом ***, эмиграцией, ковидом, санкциями и путинизмом. Когда-нибудь его напишут или переведут на русский язык. После посещения Франкфуртской книжной ярмарки мечтаю купить и прочесть книгу Никиты Смагина, теперь уже знаю, где куплю.

* Минюст РФ внес в реестр «иноагентов».

** Признаны нежелательными организациями и запрещены.