Академики, аналитики, и статистические данные

Комментируя экономическую ситуацию в России, околоправительственные think-tanks осторожно намекают, что развитие этой ситуации идет не только в позитивном ключе.

Выводы академиков и аналитиков подкрепляются данными Министерства экономического развития по итогам первых трех кварталов 2025 года.

По итогам 9 месяцев 2025 года рост ВВП составил +1,0% к аналогичному периоду 2024 года. В III квартале динамика была скромной (+0,6%), однако сентябрь показал ускорение до +0,9% после +0,4% в августе. Это позволяет говорить о некоторой стабилизации. При этом текущие темпы значительно ниже показателей 2024 года (+4,3%), что свидетельствует об исчерпании эффекта низкой базы и действии структурных ограничений.

В обрабатывающей промышленности наблюдается резкая поляризация:

• производство транспортного оборудования (кроме автотранспортного) выросло на 31,7% за 9 месяцев;
• компьютеры и электроника — +14,4%;
• фармацевтика — +15,4%.

В то же время:

• автопроизводство упало на 19,9%;
• легкая промышленность — -3,5%;
• деревообработка — -3,7%.

Структура потребительского спроса существенно изменилась:

• оборот розничной торговли вырос всего на 1,8% в сентябре;
• общественное питание показало рост 10,3%;
• платные услуги населению — +2,9%.

Это свидетельствует о смещении потребления от товаров длительного пользования к услугам и сиюминутным тратам.

Рост потребительских цен в сентябре замедлился до 7,98% г/г, но по состоянию на 27 октября вновь ускорился до 8,13%.

Цены производителей в промышленности: дефляция -0,4% г/г. Однако в обрабатывающих производствах цены все еще растут (+1,3% в сентябре), что создает потенциальный инфляционный навес для потребительского сектора. Общий индекс цен сдерживается их резким падением в добыче (-13,9%).

Безработица находится на рекордно низком уровне — 2,2% (с учетом сезонности).

Номинальная зарплата в августе — 92 866 руб., рост +12,2% г/г. Реальная зарплата (с учетом инфляции) выросла на 3,8%. За 8 месяцев реальный рост — 4,4%. Темпы роста реальных зарплат все еще опережают рост ВВП, но заметно снизились по сравнению с 2024 годом (+9,7%).

Реальные располагаемые денежные доходы за 9 месяцев выросли значительно — на 9,2%. Однако их рост также замедляется: в III квартале +8,5% против +10,4% во II квартале. Этот индикатор показывает, что пик восстановления потребительской активности пройден.

Так есть ли у правительства повод для беспокойства?

Скорее нет, чем да, скажут архитекторы структурной трансформации. Все «идет по плану». Только надо разобраться по какому.

Осторожней с разговорами — финансовый регулятор предупреждает

Выступая на пленарном заседании ГД РФ, посвященном рассмотрению «Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики на 2026–2028 годы», Эльвира Набиуллина прочла парламентариям короткую, но яркую лекцию по основам макроэкономики, в которой коснулась и рецессии — одной фразой:

И вот здесь соглашусь с Эльвирой Набиуллиной. Все, что происходит в РФ-экономике, — не рецессия, — хотя и выглядит, как таковая, — а успешная структурная трансформация, начатая правительством гораздо раньше, чем три года назад, и активно поддерживаемая ключевыми электоральными группами.

В тех же данных Минэкономразвия, в которых кто-то может увидеть проблемы, регулятор видит доказательство успеха правительственной политики — и правильно делает.

1. Главный приоритет.

Статистика показывает взрывной рост в сегменте «Прочие транспортные средства и оборудование» (+31,7%) и в смежных отраслях (компьютеры, электроника — +14,4%). Это значит, что ресурсы (капитал, труд, комплектующие) в приоритетном порядке перераспределяются в пользу «сектора выполнения задач». Да, рост здесь достигается за счет оголения других секторов, но в ситуации нехватки ресурсов по-другому не будет.

Тем более что приоритетный сектор не испытывает проблем ни с бюджетным, ни с банковским финансированием.

«Есть приоритетные задачи, которые не могут ждать, и правительство финансирует их за счет льготных программ кредитования. Объем их, кстати, очень значительный. К слову, с 2020 года 20% прироста банковского финансирования экономики, или 15 трлн рублей, было связано именно с льготным кредитованием. То есть один рубль из пяти рублей, созданных банками с 2020 года, — это льготные кредиты [предприятиям]», — сообщила Эльвира Набиуллина.

2. Потребление: сдача копейки с рубля.

Глубокий спад в автопроме (-19,9%), стагнация в рознице (+1,8% в сентябре), падение в производстве товаров для дома (мебель — -8,2%, бытовая техника), свидетельствует, что модель роста, основанная на потребительском спросе, кредитовании и импорте, демонтирована, а потребительский сектор отодвинут на второй план. Высокие ставки ЦБ — это не просто борьба с инфляцией, это инструмент сдерживания «ненужного», неприоритетного спроса. Общепит (+10,3%) процветает ровно до тех пор, пока у людей есть свободные деньги от прошлых «стимулов» и роста зарплат в «правительственном секторе». Это временное явление.

3. Промышленность: всё для избранных.

Поляризация в обрабатывающей промышленности — одни отрасли в глубоком минусе, другие показывают двузначный рост — означает, что идет принудительная селекция отраслей. Те, кто работает на правительственный заказ, получают все: госфинансирование, льготы, защищенные рынки сбыта (как фармацевтика, прибавившая 15,4%). А отрасли, ориентированные на массового потребителя и экспорт (кроме сырья), остаются один на один с проблемами логистики, нехватки компонентов и падающим спросом. Это уже не рыночная экономика, это экономика управляемых приоритетов.

4. Инфляция: не системная ошибка, а системная особенность.

Инфляция стабильно держится на отметке около 8%, несмотря на все усилия ЦБ. Да, регулятор этого прямо не скажет, но в условиях структурной перестройки и разрыва старых цепочек высокая инфляция — благо для правительства. Она является прямым следствием роста издержек (перестройка логистики, создание параллельного импорта) и перегрева в отдельных сегментах (рынок труда в «секторе выполнения задач»).

5. Рынок труда: перераспределение, а не перегрев.

Рекордно низкая безработица (2,2%) при замедляющихся темпах роста ВВП — это, будем честны, не перегрев, а масштабное перераспределение рабочей силы из одних секторов в другие. Кадры уходят из автостроения, розничной торговли, легкой промышленности — и перетекают в правительственный сектор. Низкая безработица в такой ситуации — это признак структурного дисбаланса, а не здоровья экономики. Экономика не создает больше рабочих мест, она их перемещает.

Рост выпуска «прочих транспортных средств» на 30% при падении автопрома на 20% — это и есть новый баланс. А высокая инфляция при низкой безработице — это новая норма.

Вопрос теперь не в том, ускорится ли экономика, а в том, насколько устойчивой окажется эта трансформированная структура в долгосрочной перспективе. Но это уже особая история.