Немолодой лысоватый человек в очках сидит на фоне герба Следственного комитета России. Мужчина обращается ко всем тем, кто буквально через несколько минут увидит этот маленький ролик в социальных сетях: «Добрый день, друзья! Это Павел Сюткин. Только что мне предъявлено обвинение в дискредитации чего-то. Я сейчас в Следственном комитете. Я, конечно, с этим не согласен. Ну, это, вообще-то, и неважно. Надо понимать, что любой честный писатель, журналист, историк России всегда должен быть готов к тюрьме. Сегодня эта участь выпала мне. Но не надо отчаиваться. Наступит день, когда этот мрак над Россией пропадет».

60-летнего Павла Сюткина, известного историка русской кухни, автора десятка книг, задержали 8 октября в его квартире по обвинению в распространении «фейков» о российской армии.

На следующий день Черемушкинский суд оставил Сюткина под стражей до 8 декабря.

В основу обвинения легли его посты в телеграм-канале «Русская кухня: история».

Где учат на историка кулинарии

Сюткины вместе уже 33 года. 30 ноября, когда Мосгорсуд назначил апелляцию по мере пресечения Павлу, они должны были праздновать с детьми и друзьями день свадьбы. Но вот теперь Ольга Сюткина собирается в суд — надеется увидеть там своего мужа, с которым все эти годы они почти никогда не расставались.

«С женой Ольгой мы образовали не только семейный, но и научный дуэт», — так нежно Павел написал о супруге из Бутырской тюрьмы, отвечая на письмо «Новой газеты». «Дуэт» — очень верное определение, потому что, когда смотришь на совместные фотографии Сюткиных, сразу замечаешь, как они похожи. Так бывает с семейными парами, которые долго живут в любви и согласии.

Уютная квартира в спальном районе Москвы. Ольга предлагает мне выпить чаю и угощает овсяным печеньем, которое испекла для внука. На мой банальный вопрос «как вы?» отвечает: «Как будто бы все, что случилось, происходит не со мной».

Она рассказывает, что они с Павлом познакомились в инвестиционной компании, где вместе работали с 1992 года. Павел окончил МГИМО по специальности «международная журналистика», пошел работать в ТАСС, защитил диссертацию по теме «Идеологические аспекты политики США в Центральной Америке». Ольга — выпускница педагогического института (математический факультет). Прежде чем уйти на «вольные хлеба», Павел работал в банке, в коммерческих организациях и в инвестиционной сфере. В 2001–2002 годах даже потрудился в администрации президента на должности начальника инвестиционного управления.

Собираясь к Ольге, я думала, что услышу рассказы о том, как они с Павлом по очереди готовят любимые блюда, пробуют рецепты, которые потом публикуют в своих книгах. Но оказалось, что все не так. Павел не готовит. Готовит только Ольга. Я спросила, как так получилось, что Павел, журналист-международник, работавший в банках, на госслужбе, вдруг круто поменял свою жизнь и занялся историей русской кухни.

«Я всегда хорошо готовила, как бабушка, — вспоминает Ольга. — Это было, наверное, в 2005–2006 году, тогда появилось много разных блогеров, которые писали обо всем на свете. И однажды Павел меня спросил: «Почему ты не ведешь кулинарный блог? Ты так много всего вкусного готовишь каждый день! Постепенно забудешь, как это делать, надо записывать». Но блог вести мне было неинтересно, я предложила Павлу: «Давай напишем кулинарную книгу!» И вот в 2008 году мы за свой счет издали книгу с теми рецептами, которые я знаю, с жизненными историями про разные блюда. Так все началось».

Тот же вопрос я задала в письме и Павлу. Вот его ответ:

«Я привык к вопросам, где учат на историка кулинарии. И всегда отвечаю: «В МГИМО». Ведь, помимо меня, этот институт окончил и Вильям Похлебкин.

Если же серьезно, то историей интересовался всегда, имею степень кандидата исторических наук. И скорее моя бизнес-карьера была отклонением от предназначенного мне пути. С женой Ольгой мы образовали не только семейный, но и научный дуэт. Поесть мы всегда любили, а разобраться в корнях наших блюд было еще интереснее.

С этими настроениями мы и подготовили в 2011 году нашу первую книгу — «Непридуманная история русской кухни». Огромную помощь в ее публикации оказал Сергей Пархоменко* — известный журналист, тоже не чуждый гастрономии. А дальше пошло-поехало, и сегодня на нашем счету уже с десяток книг. Сегодня их, конечно, будут изымать из библиотек (и сжигать на площадях, хе-хе). Но их тексты останутся на независимых сайтах — academia.edu и Russian cuisine.info (это вообще наш с Ольгой сайт). Да и вычеркнуть нас из истории русской кухни никому уже не удастся.

В чем причина успеха наших книг и выступлений? Я часто задумывался об этом. Видимо, в слове «непридуманная», вынесенном на обложку многих из них. В отличие от многих авторов (в т.ч. и Похлебкина), мы основываемся не на исторических фантазиях и байках, а на строго документальных источниках: летописях, указах, письмах, мемуарах современников событий далекой истории.

Скажем, в подготовленной нами с Ольгой книге «Рождение русской кухни» более 1000 ссылок на такие материалы, многие из них впервые введены в научный оборот».

Ольга показывает мне написанные ею и Павлом книги. Они изданы в разных издательствах, каждая новая книга не повторяет предыдущую, с каждой новой книгой авторы расширяют и углубляют тему. «Мы всегда работали вдвоем, спорили, друг друга дополняли. Большую часть — с исторической точки зрения — писал Павел, я подтягивалась с рецептами, выбирала из старинных книг с точки зрения того, что можно приготовить сегодня. Ведь в старинных книгах какие рецепты? «Возьмите кусок говядины, отбейте обухом». И никаких технических карт. Мы же находили исторические документы, воспоминания послов, путешественников, которые пишут, какими блюдами встречали их в России».

Книги Сюткиных пользовались популярностью среди кулинаров и рестораторов, супругов приглашали в различные тематические программы на радио и телевидении, Павел и Ольга участвовали в документальных фильмах о русской и советской кухне и постепенно стали признанными экспертами по своей теме.

Павел Сюткин объясняет, чем их книги отличались от других и почему у них возникли разногласия с официальным взглядом на русскую кухню:

«Еще одно отличие наших книг в том, что мы не пишем «рецептики», а рассматриваем нашу кухню в историческом контексте. Другими словами, рассказываем больше не столько о том, что ели, а почему. Кухня — такая же часть нашего исторического наследия, как язык, песни, костюм и т.п. И глупо считать, что она всегда была вкусной, обильной, полезной. В этом мы, конечно, входим в жесткое противоречие с сегодняшним официальным дискурсом, рассматривающим русскую кухню как вершину развития человечества.

Французы, итальянцы, турки — все они якобы лишь заимствовали рецепты, созданные трудолюбивыми русскими людьми еще во времена Владимира Ясно Солнышко. Понятно, что, высмеивая эти взгляды, мы подрываем «кормовую базу» казенным «историкам».

Донос или мониторинг?

Как родилось уголовное дело против Павла Сюткина? Было ли оно заведено после какого-либо доноса или посты Павла от 2022 года были найдены в его телеграмм-канале после мониторинга специально обученных людей? Пока на этот вопрос трудно ответить однозначно, ведь с материалами дела адвокат Павла и он сам будут знакомиться лишь по окончании следствия. Но хронология этого дела не совсем обычна.

«С обыском к нам пришли еще 9 июля, — рассказывает Ольга. — Пришли двое молодых людей из Следственного комитета, участковый и двое понятых. Обыска как такового не было. Пришли с постановлением о проведении оперативно-разыскного мероприятия, забрали компьютер и телефон Павла, мои гаджеты не взяли. И ушли».

Пришли за Павлом через три месяца. Я спрашиваю Ольгу, почему после обыска они не уехали, ведь у ее мужа не было никакой меры пресечения. Разве они не понимали, что его могут арестовать?

Ольга отвечает не задумываясь: «Вообще мысли об отъезде у нас не возникало. У меня есть очень близкая подруга, живет в Париже, она мне почти как сестра. Она нас приглашала приехать. Но вот как, зачем? У нас здесь дети, внуки, могилы родителей. И как мы все бросим, уедем, а дальше что? Вот полки с книгами, вот мое рабочее место, и я себя просто в другом месте не представляю».

Павел Сюткин в письме из тюрьмы объясняет, что внутренне был готов к аресту: «Дело в том, что неожиданного звонка в дверь я ожидал еще с середины 2022 года. А уж после обыска и изъятия техники три месяца назад ход событий стал вполне предсказуемым. Так что в какой-то степени внутренне я был к этому готов, и неожиданное предложение следователя покаяться и рассказать, как я замышлял страшное, было встречено лишь моей улыбкой.

Если же серьезно, то взглядов своих я никогда не скрывал. А уж после начала *** — тем более. Помнится даже англоязычная «Вики» писала, что Сюткины — немногие в России, кто не скрывает своих *** [пацифистских] взглядов. Естественно, все это вызывало ненависть и поток доносов со стороны Z-общественности. Кто только меня гневно ни клеймил: и Прилепин, и Медведев из Мосгордумы. Про давнишнюю к нам неприязнь Максима Сырникова, ведущего телеканала «Спас», разве что ленивый не знает. Сам ли Сырников стучал или кто-то с его подачи — история разберется».

Кухонный патриотизм Минпромторга

Павел Сюткин — человек принципиальный и независимый. Можно предположить, что именно за эти качества он нажил себе врагов. В сентябрьском интервью сайту «Москвичмаг» он жестко раскритиковал инициативу Минпромторга признать русскую кухню нематериальным наследием России: «Кухонный патриотизм Минпромторга был бы исключительно похвален, если бы не страдал безграмотностью. В последние 20 лет я каждый год читаю одни и те же сетования наших чиновников и депутатов: почему пряники, пельмени, щи до сих пор не признаны нематериальным наследием России? До 2022 года этого требовали от ЮНЕСКО (правда, так и не удосужившись ратифицировать соответствующую конвенцию). Сегодня эти обращения адресованы вообще непонятно кому.

К сожалению, вместо корректного определения существа русской кухни (как набора продуктов, технологий, блюд и сложившихся традиций) Минпромторг пускается в сомнительные историко-философские рассуждения о том, как иностранцы вечно унижали нашу культуру, не давали ей развиваться, закармливая наивных россиян своими французскими, немецкими, узбекскими блюдами. Члены рабочей группы, называющие себя историками (там нет ни одного человека не то что с научной степенью, но даже с дипломом исторического факультета), никак не могут определить временные рамки возникновения русской кухни. Их метания от князя Владимира до Николая II говорят о том, что русским они готовы считать и мясо на вертеле, которое жарил князь Святослав в XII веке, и пришедшую к нам из Польши и Франции в XVIII столетии ромовую бабу. Все это ярко напоминает мне жуликоватого кота из сказки Шарля Перро: «Чьи это поля?» — «Маркиза Карабаса!» — «А это?» — «Тоже маркиза!»

<…> Отдельную улыбку у историков вызывает натужное стремление Минпромторга найти расово-чистую русскую кухню, свободную от иностранных и региональных заимствований. Так вот, могу со всей ответственностью сказать: вы не найдете и десятка истинно русских блюд, не имеющих аналогов за рубежом. Это не плохо и не хорошо — та же картина наблюдается в любой национальной кухне. Просто потому, что кулинария подвержена влиянию соседних культур не меньше, чем язык. Думаю, в русском языке сегодня до 80% заимствованных слов. И что? Вы от этого перестали быть русскими?

Кухня не раз становилась в нашей стране частью политической повестки. «Гостиные наполнились патриотами: кто высыпал из табакерки французский табак и стал нюхать русский; кто сжег десяток французских брошюрок, кто отказался от лафита и принялся за кислые щи», — описывал А.С. Пушкин один из таких случаев. Не правда ли, что-то это нам напоминает?

Если же серьезно, то кухня использовалась разными политическими силами в своей борьбе. Пытались притянуть ее к своим взглядам и славянофилы, и откровенные черносотенцы. Собственно, и сегодня один из членов рабочей группы Минпромторга не стесняется ставить на свои публикации в соцсети тэг#трактир Михаила Архангела. Как видите, «черная сотня» сегодня снова в моде. И похоже, не только в кулинарной». (Цитирую по телеграм-каналу «Русская кухня: история».)

8 октября 2025 года для Ольги и Павла Сюткиных началась совсем другая жизнь. Ольга признается, что ее математическое образование — а она одно время работала программистом — помогало всегда и помогает сейчас ориентироваться в онлайн-пространстве, разбираться со всеми тюремными сервисами: для передач, заказа горячей еды в СИЗО, отправления лекарств, написания писем. Она продолжает писать статьи для разных изданий. До 8 октября помогал Павел — обязательно вычитывал, чтобы тексты были безукоризненными. Совместная работа была во всем.

Как живется в тюрьме «политическим»

Сюткин, судя по его письму, открывает для себя тюрьму, задумываясь о том, чтобы написать книгу «Кухня русской тюрьмы»:

«Вообще первые дни для арестанта — самые тяжелые. Это потом уже пойдут письма, посылки и передачи от родных (в моем случае — еще и от волонтеров, спасибо им!). Но до этого человек совсем «пустой»: в чем взяли на улице или на допросе, в том и живет. Здесь-то и приходит на помощь взаимовыручка, без нее в тюрьме не выжить. Честно говоря, не ожидал встретить эту поддержку от каждого «коллеги» здесь: от одного — словом, от другого — куском хлеба, печенькой или даже полотенцем. Помню, как в автозаке мальчишка-туркмен предложил сначала мне выпрошенную у конвоя сигарету. Горсть орехов, пряник, яблоко — сколько раз давали их мне, сколько раз я сам буду угощать ими ближнего… И традиция эта, похоже, не умрет никогда.

Всех, наверное, интересует, как живется сегодня в тюрьме арестованным по политическим статьям. За всех не скажу. Но и мой скромный опыт наводит на мысли. Началось все еще в СК после задержания:

— Что натворили, уважаемый? — спросил внушительный начальник конвоя.

— Власть не люблю, — отвечаю я ему.

— Ну так это нормально, — произносит прапорщик и даже сразу теплеет. Хоть и в наручниках, но вежливо так помогли по лестнице в темноте спуститься.

Отмечу сразу: за все дни в тюрьме (в ИВС, СИЗО в Капотне и в Бутырке) я ни разу не сталкивался хоть с какой-нибудь неприязнью. Чаще всего реакция была совершенно удивленной: «И за это сейчас сажают? Власть ругал? Так мы все и сами так думаем», — говорили мне арестанты. Администрация и конвой принимали подчеркнуто уважительный вид и переходили с привычного «ты» на «вы».

«А в тюрьме сейчас макароны»

«Для меня как историка кухни тема тюремного питания — неисчерпаемый источник вдохновения. Характерная сцена случается при заезде в Бутырку. Вас выстраивают в широком коридоре и заводят в камеру ожидания. А там, на скамейке, свернувшись калачиком, спит кошка, в центре сидят столбиками еще два кота. Другая парочка хвостатых просачивается за вами сквозь входную решетку.

«Они, наверное, тут мышами питаются?» — спрашиваю бывалого соседа.

«Не волнуйся, — отвечает он. — Они едят здесь лучше, чем тебя будут кормить».

И ведь не обманул коллега. «А в тюрьме сейчас макароны», — с теплотой вспоминал ужин за решеткой персонаж советского фильма. В тюрьме эту ленту не показывают, ведь она про побег и воровские ценности. А вот макароны в сегодняшних тюрьмах — по-прежнему главный хит меню. В том или ином виде они присутствуют почти каждый день. Но если вы ожидаете встретить аппетитные спагетти с томатным соусом, то увы. «Макароны на ужин» — это слипшиеся в единый комок рожки, которые варили, похоже, еще с обеда. Иногда их сопровождают небольшие кусочки, а скорее, волокна мяса. В обед же макароны плавают в супе, где порой можно обнаружить и курицу «в следовых количествах».

Из гастрономических специалитетов в Капотне (СИЗО-7) выделяется, скажем, блюдо из мятой вареной картошки и капусты с хвостами рыбы неизвестной мне породы. В Бутырке аналогичное угощение выглядит как полужидкое картофельное пюре на воде, в середине которого лежит кусок жареной скумбрии.

Все это неудивительно, ведь готовят на кухне здесь сами заключенные. У них, конечно, есть рецепты, техкарты, но поварской опыт еще никто не отменял. Соль в блюда не кладут вообще. А специи (лавровый лист и др.) повара, говорят, покупают сами за свои деньги. Хотя, думаю, заключенные им помогают в этом.

Но не все так ужасно. Ведь есть магазин с продуктами (с ценами, как в «Азбуке вкуса»). Есть кипятильник. Некоторые арестанты покупают в камеры даже небольшие холодильники. Так что для кулинарных экспериментов условия созданы. И даже в тюрьмах рождаются маленькие гастрономические шедевры. Как, например, «пармезан» по рецепту бывшего моего сокамерника Артема. Когда-то давно он был поваром в ресторане Владивостока, а в последние годы — известным стендапером «Бедкомедиан», на реплики которого оскорбился какой-то ветеран. Так вот, пармезан. Вареный куриный желток кладете в коробку и полностью засыпаете его солью со всех сторон. Помещаете на сутки в морозилку. Потом достаете, меняете соль на новую — и снова в холод на пару часов. Все! Дальше желток можно мелко разламывать и посыпать им макароны. От настоящего пармезана не отличишь.

Вот примерно из таких записок складывается мой новый проект — «Кухня русской тюрьмы». Надеюсь, когда-нибудь эти заметки превратятся в книгу, которая продолжит начатое нами с супругой Ольгой много лет назад исследование истории нашей гастрономии.

Но это для будущего. Сегодня же главные мои чувства — это благодарность родным и близким, знакомым и незнакомым людям, журналистам, коллегам-ученым, адвокатам, волонтерам — всем, кто не остался равнодушен к моей истории. Поверьте, это дорогого стоит».

…Прощаясь со мной, Ольга Сюткина сказала, что для нее стала большим открытием неожиданная поддержка совершенно незнакомых людей, особенно молодых, которые помогают ей в этой их новой с Павлом жизни.

А я подумала, что это, наверное, очень заслуженно. Просто потому, что они — Ольга и Павел Сюткины — заражают других своей внутренней свободой. Это дорогого стоит.