Все вокруг раз за разом задают себе и окружающим вопрос: что происходит с окружающим миром в последние годы? Почему люди практически по любому вопросу вдруг пошли стенка на стенку? Какие идеи и отчего так овладели народами, что новостная лента превратилась в бурлящий котел из военных действий, демонстраций, протестов, непредсказуемых результатов выборов и просто скандалов и споров всех со всеми?

Все чаще кажется, что произошла не просто поляризация мнений в обществах, а идейный разлом такой глубины, что не вполне понятно, возможно ли его будет в обозримом будущем преодолеть.

Самое время повнимательнее присмотреться к тем идеям, которые овладевают сегодня массами, к тому, откуда они произрастают и кем продвигаются, как они на наших глазах пытаются превратиться в идеологии, и подумать, во что все это может вылиться. А оно непременно выльется.

Бурлящий контекст

Практически с самого начала десятых годов текущего столетия мир сотрясают разнообразные катаклизмы. Самым популярным словом, описывающим мир в этот период, стало слово «хаос». Только описание плотной событийной канвы займет несколько страниц текста, при том что практически каждое событие само по себе настолько масштабно, что тотально опровергает даже слабый намек на «конец истории».

Практически за каждым из них, внутри или вокруг него невозможно не заметить отчетливые признаки не только и не столько политического или национального противостояния, но и идейного. Складывается ощущение, что все происходящее в мире подходит или вот-вот подойдет к некоей кульминации, которую некоторые называют большим переделом народов и мира, а некоторые «третьей мировой»: где-то военной, где-то идеологической, где-то гибридной.

Просто посмотрим бегло на последние пятнадцать лет.

• Сирийская война, начавшись как гражданское внутристрановое противостояние, быстро превращается в глобальное — с участием США, России, Ирана и Турции, где только последняя имеет с Сирией общую границу.
• События 2014 года в Крыму и на Донбассе, вылившиеся в длительное вооруженное противостояние на востоке Украины, кульминацией которого стал февраль 2022 года и последующие тысяча двести с лишним дней.
• Очередная фаза Карабахской войны сентября 2023 года, в ходе которой Азербайджан установил полный контроль над Нагорным Карабахом.
• Вторжение ХАМАС в Израиль в октябре 2023 года с последующими военными действиями в секторе Газа, с вовлечением в происходящее в той или иной форме десятков стран региона.

…И это совсем не полный перечень недавних и текущих военных конфликтов на начало нынешнего года, когда сюда же добавилось и столкновение Индии с Пакистаном, чуть не вылившееся в полномасштабную войну, и стремительная, но бурная двенадцатидневная война между Израилем и Ираном с участием США.

Параллельно с этим тут и там вспыхивают политические протесты с потенциалом революционных ситуаций.

• Арабская весна с чередой революций в Тунисе, Египте, Йемене, Ливии и массовых протестов от Бахрейна до Мавритании, приведших во многих странах к смене политических режимов.
• Последовавшие после отечественных думских и президентских выборов 2011–2012 года массовые выступления в Москве и других городах России, подавленные после майских событий на Болотной площади.
• Украинская «Революция достоинства» 2013–2014 года, полностью изменившая вектор развития страны и развернувшая ее в сторону вступления в ЕС и НАТО.
• Бархатная революция в Армении с приходом к власти в 2018 году проевропейского Николы Пашиняна.
• «Революция зонтиков» в Гонконге 2019 года с победой протестующих, выступавших против сближения страны с Китаем.
• Массовые протесты в Беларуси после президентских выборов 2020 года, когда, казалось, на улицы Минска и других городов вышла практически вся страна, но жестко подавленные силовиками, с протестующими, столь же массово оказавшимися в заключении или изгнании.

Добавим к этому пандемию COVID-19, унесшую множество жизней, оказавшую огромное влияние на мировые политику и экономику, вызвавшую кризисы в национальных социальных системах и здравоохранении, приведшую к росту вмешательства государств в жизнь обществ и отдельных людей, что вызвало резкий рост недоверия граждан к своим властям.

Это нашло отражение в политическом сдвиге, наблюдаемом практически повсеместно: как в Европе, так и по всему миру все чаще люди на выборах начинают голосовать непредсказуемо, не столько «за», сколько «против», зачастую с отчетливым креном вправо.

Чему чрезвычайно способствовал и способствует глобальный миграционный кризис, когда огромные массы обездоленного народа сорвались с места в поисках лучшей доли, убегая от тех самых войн и конфликтов и следующих за ними голода и нищеты. В принимающих странах в ответ начинают расти и бурно проявляться антимигрантские настроения, системы социальной поддержки и адаптации скрипят, протесты выливаются на улицы, а потом и в избирательные бюллетени.

Сюда же отнесем рост напряженности в глобальном противостоянии США и Китая, которые не только играли и продолжают играть экономическими мышцами, но и перманентно держат в центре всеобщего внимания Тайвань и не только. Практически никто не задается вопросом, случится или нет там вооруженное столкновение; единственное, что постоянно держит всех в напряжении, это вопрос — когда, и кто еще может оказаться втянутым в этот конфликт, и как это повлияет на глобальную экономику.

Параллельно бурно развиваются технологии и социальные сети: мир стало невозможно представить без криптовалюты, искусственного интеллекта, роботов, марсианской программы, дронов, твиттера (теперь Х), инстаграма* и телеграма. Люди стали массово напрямую общаться посредством мессенджеров, из многочисленных электронных медиа черпать информацию, а из диалогов с ИИ получать ответы на многочисленные вопросы о происходящем в мире.

На авансцене всего происходящего в последние времена в мире оказались изменения в высшей политической власти России и США.

Сначала первая победа Дональда Трампа на президентских выборах 2016 года под лозунгом MAGA (Make America Great Again), после которой лозунг превратился в полномасштабное движение, стоящее на отчетливо правых, традиционалистских и изоляционистских позициях.

В 2020 году в России проходит референдум, по результатам которого вносятся поправки в Конституцию страны, все предыдущие президентские сроки Владимира Путина обнуляются, он получает возможность сохранять за собой пост до 2036 года и проводить любезную его сердцу политику,

В 2024 году Дональд Трамп повторно выигрывает американские выборы, еще больше упирая в ходе предвыборной кампании на ценности MAGA, которые за прошедшее время успевают содержательно развиться и прирасти серьезной поддержкой как в американских элитах, так и среди более широких слоев населения. Как показали результаты голосования, победу Трампу помимо его привычных последователей обеспечили голоса тех, кто традиционно считался сторонником совершенно не традиционалистских идей: классический левый электорат, рабочий класс, молодые избиратели, особенно — молодые мужчины из больших городов. И уже сегодня, спустя всего полгода после прихода Дональда Трампа в офис, эти избиратели уже отчаянно критикуют его за недостаточный радикализм и за отступление от того, что он им наобещал. В стране нарастает явное недовольство тех, кто считает, что Трамп недостаточно и неполно защищает «величие Америки».

Трудно не заметить, что среди тех, кто пламенно поддерживает сегодня генеральную внутри, а особенно внешнеполитическую линию Владимира Путина, тоже преобладают те, кто выступает за традиционализм и величие. Среди них одновременно множество тех, кто в привычных представлениях должен быть отнесен либо к классическим левым: рабочие, которые сегодня старательно вытачивают на своих станках «цельные металлические изделия», и молодежь, массово вступающая в «Движение первых» и «Юнармию», либо к классическим правым: частные предприниматели, строящие на свои средства церкви и собирающие посылки для фронта, и националисты, проводящие облавы на мигрантов.

Очевидно, всех их, столь похожих, — что в России, что в США — привлекает под сень предлагаемой повестки дня некая идея, которая не вполне вписывается в привычные идеологически параметры, которая в чем-то правая, а в чем-то левая, а в чем-то вообще совсем какая-то другая, но которая явно отзывается их желаниям, ценностям и стремлениям. И которая отчетливо реализуется в том, что делает власть.

Американское предложение: темная идея и новое величие

Радикальные реформы, с которых начал свое правление Дональд Трамп, поначалу вызвали бурный восторг его сторонников. Реформировать же он начал практически все, до чего его президентская власть только могла дотянуться. Поначалу стороннему неискушенному наблюдателю все эти сокращения в правительстве, урезания финансирования программ, нападки на университеты и медиа казались каким-то разрозненным набором действий. Но потом все чаще и чаще в текстах, описывающих для обывателя происходящее, стали упоминаться «Проект 2025» и «философия темного просвещения».

«Проект 2025», полное название которого — «Мандат на лидерство», является подробной пошаговой инструкцией к тому, что должно быть сделано в стране для консолидации исполнительной власти в руках президента. Текст был подготовлен консервативным американским негосударственным аналитическим центром Heritage Foundation, и, хотя Дональд Трампа старательно и громогласно открещивается от какой-либо связи с данным документом, практически все пока происходит ровно по описанному плану.

Идейное обоснование необходимости многого из происходящего сегодня в Штатах легко найти в основных положениях философии «темного просвещения». И от идейной близости к ней администрации Трампа очень сложно отвертеться. Судите сами.

Джей Ди Вэнс, вице-президент США и потенциальный будущий кандидат в президенты (на прошедшем в феврале 2025 года съезде консервативных сил CPAC Вэнс набрал 61% голосов и занял первое место в опросе об отношении к потенциальным кандидатам в президенты в 2028 году), на протяжении почти всей своей карьеры получал политическую и финансовую поддержку от Питера Тиля. Питер Тиль, миллиардер, предприниматель, сооснователь PayPal и влиятельнейший человек как в Кремниевой долине, так и в американском бизнесе в целом, является активным сторонником и проповедником идей Кертиса Ярвина, Ника Ланда и Ханса-Хермана Хоппе, которые и есть три основных столпа идей «темного просвещения». Их же сторонником является и Стивен Бэннон, в первое президентство Трампа бывший его главным стратегом и наиболее влиятельным сотрудником его администрации, сохраняющим, как многие считают, серьезное влияние на Трампа до сих пор.

Имена блогера Ярвина, университетского преподавателя Ланда и экономиста Хоппе ничего широкой публике сегодня не говорят. Но вполне возможно, что их идеи окажут и уже оказывают на жизни множества людей самое прямое и серьезное влияние, поскольку они на глазах превращаются из просто идей в зачатки синтетической идеологии.

Посему надо отбросить всю эту демократическую шелуху и отстроить государство как эффективную бизнес-структуру с единственным руководителем, обладающим всей полнотой власти. Выбирать его — дело лишнее, он должен быть назначен, а в случае низкой эффективности — уволен. Никакого политического представительства, только руководство на благо пользователей, то есть граждан.

По дороге к построению такой системы главной задачей Ярвин считает тотальный снос диктатуры коллективного правящего класса (он его называет «Собором»), основными чертами которого он определяет либеральный прогрессизм, власть университетов как поставщиков кадров для элиты, свободную прессу и культуру как распространителя идей и то самое «глубинное государство» — власть чиновничества, заинтересованного в сохранении либерального статус-кво.

Ник Ланд видит всю эту систему еще шире. Именно он предложил название «темное просвещение» для системы крайне правых взглядов, отрицающих идеи классического Просвещения с его рационализмом и идеей свободы воли. Он довольно давно переехал из Великобритании, где когда-то преподавал в университете Уорика, в Китай и, вдохновившись увиденным там, сформулировал концепцию идеального для современного мира государства как капиталистической монархии, управляемой авторитарным рациональным лидером.

Он считает, что нынешняя демократическая система настолько одряхлела и настолько ни на что не годится, что она подлежит полной структурной трансформации. Кроме того, демократическая система, со всеми ее сдержками и противовесами, мешает настоящему прогрессу, настоящему технологическому рывку.

И они не должны сдерживаться каким-то там государством или моральными принципами, потому что будущее за технокапиталистической сингулярностью. Если выбросить на свалку истории всякие идеи про равенство и толерантность и добавить в концепцию евгеники и «научного расизма», предполагающего, что некоторые расы якобы имеют интеллектуальное превосходство над другими, то прогресс человечества и его процветание будут неостановимы. Просвещение с его идеями больше не нужно, потому что в такой конструкции у него нет субъекта — отдельного человека.

Ханс-Херман Хоппе обогатил это видение экономическим обоснованием, предложив отталкиваться от эффективности: единоличный монарх-управляющий всегда будет заинтересован в сохранении и прирастании активов, в то время как избираемый руководитель всегда думает лишь о том, чтобы переизбраться. Именно поэтому надо смотреть на государство как на частную собственность и управлять ею согласно соответствующим принципам, а не всякими там демократическими инструментами. Он назвал это «естественной монархией», совпав в этом принципиально с идеями и Ланда, и Ярвина.

Из нее должны исчезнуть (или быть убраны) лишние люди, массовый электорат, социальный балласт. Как формулирует Ланд: «Люди не равны, ничто не сделает их равными». Ими, и просто как человеческими единицами, и как гражданами (какие могут быть права у тех, кто является винтиками системы или ячейками сети?), вполне можно пожертвовать ради светлого эффективного будущего человечества.

Да и в целом люди должны стать лишь пользователями инфраструктуры государства, не вмешиваясь и не мешая ее функционированию. Прав и свобод у них должно быть ровно столько же, сколько у любого пользователя компьютерной игры: право присоединиться ней, а если что-то не нравится или что-то пошло не так — выйти. Чтобы поискать себе счастья в каком-то другом месте, на другой игровой платформе.

Вы спросите, почему так важны эти идеи, доминирующие сегодня во властных американских головах и которые, судя по результатам выборов, вполне находят общественную поддержку?

Вот сам Вэнс публично разносит в пух и прах погрязшую в либерализме Европу, выступает за изоляционизм, за запрет абортов, за сохранение и приумножение традиционных американских семейных и прочих ценностей. Вот начальник Вэнса Трамп издает указ за указом, концентрируя власть в своих руках, стремительно уменьшает влияние на устройство жизни в стране министров и рядовых чиновников, судей, медиа и университетов. А вот многочисленные сторонники Трампа, вчера еще привычно правые или столь же классические левые, не только истово его поддерживают, но и яростно на него напирают, считая, что он недостаточно прижал «глубинное государство».

Все вместе вполне похоже на постепенное воплощение идейных постулатов «темного просвещения» на практике. Это еще не совсем внятно продекларированная идеология, но очень близко к тому.

А что же мы?

Еще в мае 2023 года на XI Петербургском международном юридическом форуме глава Минюста Константин Чуйченко заявил, что России надо решить вопрос с отсутствием у нее государственной идеологии: «Конечно, нам придется решить вопрос со статьей Конституции Российской Федерации, где указано, что у нас нет ни государственной, ни обязательной идеологии». Он заметил, что это излишнее требование, возникшее только потому, что при принятии в свое время Конституции ее авторы пытались максимально удалиться от Конституции СССР, в которой говорилось о руководящей роли в политической системе страны КПСС.

Нет никаких сомнений, что, если такая мысль прозвучала, при ближайшем удобном случае она обратится в дело. Осталось лишь понять, какую такую государственную идеологию можно в России признать сегодня обязательной.

Отчего вдруг министр заговорил об идеологии, тоже понятно: поначалу жили неплохо без нее, потом по велению властной руки все идеи, вместе взятые, заменил милитаризм. Но военные действия ведь рано или поздно закончатся, и все эти люди в камуфляже вернутся в мирную жизнь, и всю энергию народа, надышавшегося угаром, надо будет куда-то направлять. В ту былую «неплохую» жизнь всё вернуть явно не получится. Да и не захотят многие и многие туда, раздухарившись на почве «русского мира». Поэтому и надо срочно что-то придумывать, чтобы куда-то направить разгоряченные сердца и беспокойные руки. И как-то что-то объяснять о том, что будет дальше.

Пока никакого сколько-нибудь официального предложения о содержании возможных идеологических постулатов из властных кабинетов не прозвучало, медленно, но верно появляются варианты никем пока не одобренные, но вполне ложащиеся в основные озвучиваемые и реализуемые властью тренды.

Первым выступил Александр Дугин, сформулировав «Основы русской идеологии». При этом он отметил, что государство вообще не может само сформулировать идеологию, что она формируется из «свободного движения Духа» и что идеология первичнее государственности. Государство же лишь должно подстраиваться под веления народного духа (или души?) и тем самым обретать себя.

Согласно Дугину, все последние десятилетия у нас существовала некая эрзац-идеология, основанная на принципах патриотизма, социальной справедливости, комфорта, технического развития и свободы. Все эти элементы противоречили друг другу и поэтому тянули общество в разные стороны: и в либеральную, и в традиционную, и вообще непонятно куда.

В центре русской идеологии, по Дугину, должен находиться «Народ — прежде всего, Русский Народ, а также те этносы, которые связали с ним свою историческую судьбу». И от него отстраиваются все компоненты предлагаемых им идеологических постулатов, которые соответствуют велениям народной души: патриотизм, справедливость, свобода, суверенное развитие и благоденствие.

При этом отдельно уточняется, что свобода в данной конструкции категорически не равна либеральному токованию, а понимается как «свобода Отечества», «свобода для», а не какая-то там свобода индивида. Патриотизм же, безусловно, стоит на первом месте и состоит из веры, державы и народа. Вера понимается и как таинство, и как учение, и как нравственность, и, конечно, в центре тут православие. Держава — это, в первую очередь, верховный правитель, обладающий практически бесконечными «отеческими» полномочиями, воинское сословие и неподкупное чиновничество. Народ же — это трудовое сословие, в основе существования которого лежит абсолютная ценность многодетной семьи.

Справедливость предполагается трех видов: социальная, экономическая и этническая.

Цель социальной справедливости в том, чтобы создать некое «единство служения», при котором если люди видят, что ими правят достойные люди, то у них не должно возникать никаких вопросов о том, почему кто-то оказался наверху. Экономическая справедливость будет состоять в поддержке бедных и малоимущих, а этническая — в равенстве коренных этносов России, что является подтверждением имперского статуса державы (понятия «равенства» и «имперскости» не раскрываются).

Свободы тоже предлагается три (вообще, явный символист Дугин всего предлагает по три штуки): духа, творчества и совести. Свобода духа достигается через «очищения от западных влияний», творчество распространяется на все, включая экономику, а в части совести самая главная задача заключается в том, чтобы свободно развиваться внутри «русской идеи» и быть свободным «прежде всего от либерализма, равно как и от иных тоталитарных экстремистских идеологий».

В принципе, последним тезисом вполне можно было бы описать всю предлагаемую идею (добавив, конечно, всевластного верховного правителя), но от прогресса никуда не деться, и пришлось стремительно переходить к принципу «суверенного развития».

Который изрядно удивил своими тремя составляющими, где первая — опережающее развитие. Хочется спросить: посредством чего опережающее, чем? А ответ есть, прямо в тексте: посредством квантового процессора и водородного двигателя. С дополнением-назиданием не гнаться за трансгуманистическими западными технологиями (в топку биотехнологии, генную инженерию, цифровизацию и так далее).

Вторым компонентом суверенного развития является русский гений (что бы это ни значило), а третьим — многополярное сотрудничество в форме научного обмена с дружественными культурами (список не прилагается).

И под конец предлагается идеологический принцип благоденствия: духовного, эмоционального и материального. Честно говоря, тут все запутано, описано весьма сухо, лишь директивно отмечено, что «материализм надо изживать, он должен считаться чем-то неприличным, предосудительным».

Вообще, показалось, что, как только власть заговорила про возвращение идеологии, наш философ немного поспешил застолбить место. Практически все, что он описал, выглядит некими общими констатациями, зачастую то скомканными, то чрезмерно конкретными. Видимо, поэтому вся эта история с идеологией была доработана и представлена в июне этого года как идейное обоснование доклада «Россия 2050. Образ будущего», подготовленного институтом Царьград, которым как раз и заведует господин Дугин. Правда, честь представить доклад отошла учредителю института Константину Малафееву. В предложенном варианте многое сохранилось от изначальных идей, но в целом он выглядит посодержательнее, пободрее (и местами пострашнее).

Все отталкивается от основного тезиса, что Россия — суверенная самобытная цивилизация, на которую Богом возложено выполнение особой духовной и исторической миссии. Соответственно, главными составляющими тут являются: суверенитет, миродержавие (да-да, именно мы отвечаем за предотвращение сползание всего человечества в хаос), православие, великодержавие (где государство — высшая ценность), мировое лидерство и опережающее развитие (суверенный искусственный интеллект и полет на Марс), автократия (глава государства наделен широкими властными полномочиями и действует бессрочно), солидаризм и социальная справедливость, централизм и унитаризм, народное представительство (по весьма затейливой процедуре), принцип служения, единство истории, семейноцентричность и забота о русском народе.

Всякое про личные свободы и равенство крайне редко мелькает тут и там по тексту, не мешая сиять главным постулатам. В сочетании с той частью доклада, которая про практические действия, получается нечто суверенное экономико-технологическое во главе с автократом и лю

Абсолютно обоснованно полагая, что последнее немного не ко времени и вообще может стать миной замедленного действия под любыми идеологическими конструкциями, буквально в одни дни с царьградским форумом свою версию потенциальной отечественной идеологии представил Совет по внешней и оборонной политике (СВОП). Они озаглавили свой текст весьма романтично — «Живая идея-мечта России. Кодекс россиянина в XXI веке».

По большому счету, в части содержания он практически полностью повторяет практически все, что встречается и в идеологически набросках Дугина, и в тексте от института Царьград. Мы — государство-цивилизация, мы особенные, у нас все особенное и так далее. Правда, надо отметить, что авторы, которыми руководил Сергей Караганов, уделили очень много сил и времени объяснению того, почему идеология в нашем контексте — не очень хорошее слово, и именно поэтому надо использовать вот эту вот идею-мечту, почему не очень хорошо звучит «наша цель — авторитаризм», и поэтому надо помягче написать, хотя суть остается той же, почему всякие либеральные, да и прочие идеологии нам не подходят, и вообще подвели базу, недаром ученые люди.

Но в целом по всему тексту все те же «высшие ценности — честь, достоинство, совесть, любовь к Отечеству, любовь между мужчиной и женщиной, любовь к детям, уважение к старшим», богоносный народ, человечность, истинный гуманизм, коллективизм, называемый соборностью, лидерская демократия с сильными элементами авторитаризма, народ воинов и победителей, народный капитализм, показательное потребление постыдно и так далее.

Единственное огромное и отчетливое отличие от предыдущих вариантов идеологии — интернационализм. Авторы приводят большое количество примеров тех, кто, не будучи этнически русским, внес большой вклад в историю России (среди прочих упоминаются Шаймиев и Кадыров). И потому идеология предлагается для «русских, россиян» (именно так), то есть для людей, говорящих на русском языке, укорененных или даже стремящихся укорениться в российской культуре, знающих историю и разделяющих базовые этические ценности многонационального народа.

Как принцип фиксируется, что «россияне — объединяющий Большую Евразию и весь мир северный евроазиатский народ, открытый для всех, но уважающий свою своеобычность, политический и духовный суверенитет».

Да, чтобы все это заработало, предлагается создать в администрации президента или Совете безопасности отдельное (слово подчеркнуто в тексте) Управление мировоззренческой политики под руководством доверенного помощника президента и его лично. Все же не только ученые писали текст, но и опытные царедворцы.

Общая же картина с поисками национальной идеологии понятна. Она ровно такая, какой ее можно было ожидать в текущей действительности: правые традиционализм, национализм и консерватизм, перемешанные с левыми справедливостью, коллективизмом и социальностью, приправленные щепоткой рыночной экономики и увенчанные авторитаризмом.

Такой вот винегрет для фрустрированного утерей ориентиров народа. Всякие же свободы тут лишь общее место, набор букв, никак, по большому счету, не встроенный в конструкцию. Ибо по центру — служение. И величие.

Без шансов обуздать?

Стоп. А давайте для начала спросим себя: отчего на самом деле все рванули с места в карьер, что в Штатах, что у нас, что в Аргентине, что во множестве других стран, искать новые идеи в обоснование текущего и будущего. То, что они могут помочь решить что-то из насущной повестки дня, понятно. Но наверняка же есть причины для того, чтобы по всему миру началось это идейное брожение.

Рискнем предположить, что просто действительно время пришло. Все эти потрясения последних десятилетий: и войны, и протесты, и революции, — они все не на пустом месте возникали и возникают. Но дело, пожалуй, не столько в том, что, по Ярвину и Ланду, идеи Просвещения пришли в негодность. И не в том, что, по Дугину и Малафееву, модерн нас никак не отпустит в национал-традиционалистские пенаты.

Дело, похоже, в том, что и те, и другие, как и много кто еще, не берут в расчет, что прокравшийся во второй половине прошлого века в нашу жизнь постмодерн потихоньку где-то подъел, а где-то исказил практически все традиционные идеологические установки. Что-то принизил, что-то обсмеял, как у него водится, что-то изменил так, что былой смысл полностью потерялся. Все стали сомневаться во всем.

Об этом написаны километры философских текстов, но написаны они с созерцательной позиции, в то время как потерянность обществ и людей в мире с размытыми идеями и смыслами стала жестокой реальностью. В этом шатком мире, где все ставится под сомнение, а любые колебания не в такт приколачиваются к позорному столбу несоответствия единым общим представлениям о правильности, практически неизбежным стал откат к поиску чего-то понятного и устойчивого, к поиску вдохновляющих идей, без которых людям невозможно почувствовать опору под ногами.

Такую опору, чтобы, оттолкнувшись от нее, сделать шаг в сколько-нибудь определенное будущее, а самое главное — в будущее вдохновляющее. С тем, что вдохновляющими могут оказаться самые странные, в том числе вполне людоедские, идеи, стоит смириться, человеческая история это неоднократно демонстрировала.

И вот такая большая и красивая идея появляется. Ее авторы и их властные носители и реализаторы, которые, улавливая общественный запрос на изменения в сложившейся зыбкой и неуютной картине мира, предлагают людям простое и понятное: русский мир, американское величие, избранность, технологический рай, беззаботное сетевое благоденствие, предсказуемость выбранных друзей и понятность назначенных врагов. Расплывчатость поиска смыслов заменяется на четко очерченное черное и белое.

И это работает, отлично работает для людей, которым нужна, да, именно что идея-мечта. За которую можно и разнести мир в клочья.

Что скрывать, былые и нынешние политические лидеры и лидеры мнений, представляющие классические традиционные идеологии, выступили в сложившихся условиях из рук вон плохо. Никак не выступили, если смотреть правде в глаза. Кто-то все проспал, кто-то свалился в популизм, а кто-то так до сих пор и не поверил, что их время стремительно утекает.

Временами возникающие отдельные яркие представители левых либо работают на контрасте, либо врубают на полную мощь популизм, либо тоже пытаются предложить что-то синтетическое, но не более того.

Тем временем новые идеологии повсеместно прирастают силой. Однако тут есть проблема. Сформулировав для общества идею, сделав ему в нужный момент заманчивое предложение, властители дум полагают, что они управляют возникающей в ответ мощной волной народной поддержки. Им кажется, что они контролируют и направляют то, что начинает расти и шириться, когда их предложение либо попадает в точку, либо приходит в моменте ко двору людских чаяний. Что совершенно не очевидно.

И вот уже сторонники идей MAGA жгут фирменные кепки в знак протеста против недостаточно радикальных действий своего лидера. Если он не ответит на их запрос, они и на Капитолий, и на Белый дом могут маршем пойти. Ведь они уже ходили. Им же сказали и подтвердили, что так можно.

А тут зэт-воины и такие же блогеры начинают все громче и громче высказываться, что им не нужен никакой мир, что им мало того, что предлагается в качестве перспективы, что они хотят большего. Что они хотят русский мир до бесконечности и по ту, и по эту сторону границы, и бойко собираются в дружины и общины, которым никто особо не указ, они ж воевали. Тут им еще и идеологию принесли на блюдечке, в которой написано, что они как раз все делают правильно, за «правильное» бьются, за красиво обрисованную их собственную цивилизацию.

И вдруг автор столь милых их сердцу идей господин Дугин как бы впроброс и между делом пишет у себя в соцсетях: «Путин говорит с Трампом. Из всего того, что умеет делать Путин, говорить с Трампом у него получается лучше всего». У его читателей и пламенных поклонников его идей невольно возникает мысль, что, возможно, с прописанной в его идеологии ролью «верховный правителя с бесконечными полномочиями» в таком случае должен справляться вовсе не действующий президент.

Отдельно примечательно, что российские идеологи пристальнейшим образом следят за тем, что происходит в Америке, откровенно восхищаются тем, что там говорят их тамошние единомышленники (в том, что те знают, что в России у них есть такие поклонники, полной уверенности нет). Дугин, например, глаз не сводит с Питера Тиля, следит за всеми его высказываниями, анализирует и комментирует их, находя в них подтверждение своих идей и их развитие. Так, недавно Тиль высказался в духе того, что нынешние и будущие реформы — это не блажь, а острая необходимость, поскольку они направлены не на что-то там, а на борьбу с уже пришедшим на землю Антихристом (в роли последнего выступает все либеральное). Дугин от этой мысли пришел в полный восторг, через раз поминает это в обоснование своих сентенций.

Да и как тут не прийти в восторг, если выходит, что ты со всеми своими идеями оказываешься не просто бойцом за интересы отчей суверенной цивилизации, а активным участником священной глобальной битвы добра со злом библейского масштаба. То, что в союзниках у тебя не какие-то привычные унылые ретрограды, а модные калифорнийские миллионеры, наверное, отдельно бодрит.

Трудно сказать, как там в американских учениках истории, но в наших, отечественных, точно должно быть довольно подробно описано, что бывает, когда идея овладевает массами, как она на глазах становится материальной силой, зачастую неподвластной самим авторам такой идеи. Равно как и то, какова зачастую судьба ее авторов. Впрочем, у нас сейчас такие учебники истории…