15 мая в Стамбуле могут встретиться представители России и Украины, чтобы провести переговоры о возможном прекращении огня и перемирии.

Эти переговоры могут остановить боевые действия и гибель людей.

Дело, как всегда, за политической волей.

Все началось с того, что и президент России Владимир Путин, и президент Украины Владимир Зеленский заявили о готовности к прекращению огня и переговорам без предварительных условий.

Но дальше, как водится, начались нюансы и демонстрация разного понимания отсутствия «предварительных условий».

29 апреля Путин объявил о прекращении огня на период с 8 по 10 мая — в связи с Днем Победы, ожидая такого же шага от Зеленского.

Тот отказался, заявив, что необходимо не трехдневное, а как минимум 30-дневное прекращение огня.

Того же потребовала и «коалиция желающих» — европейские союзники Украины. 10 мая в Киев приехали президент Франции Эммануэль Макрон, канцлер ФРГ Фридрих Мерц, премьер-министр Великобритании Кир Стармер и премьер-министр Польши Дональд Туск, заявившие, что прекращение огня нужно начать уже с 12 мая, а иначе против России могут быть введены новые санкции.

В ночь с 10 на 11 мая — сразу по окончании трехдневного прекращения огня — Путин, никак не комментируя инициативу европейцев, предложил провести 15 мая в Стамбуле прямые переговоры России и Украины, без предварительных условий, чтобы «устранить первопричины конфликта, выйти на установление долгосрочного, прочного мира на историческую перспективу». И заявил: «Не исключаем, что в ходе этих переговоров удастся договориться и о каких-то новых перемириях, о новом прекращении огня, причем о реальном перемирии».

Иначе говоря, сначала переговоры, а потом прекращение огня.

Иначе говоря, сначала прекращение огня, а потом переговоры.

Дипломатия (тем более в условиях боевых действий) — это не арифметика: от перемены мест слагаемых существенно меняется сумма. Скорее это шахматы, где принципиален порядок ходов. Тем более что разговор о «первопричинах конфликта» — такое «минное поле», что на нем можно застрять очень надолго ввиду абсолютной полярности позиций сторон. А тем временем будут продолжаться боевые действия и гибнуть люди…

Макрон в ответ на инициативу Путина заявил, что «безусловное прекращение огня не должно предваряться переговорами». А президент Турции Эрдоган, как сообщила его администрация, «в прошедшем телефонном разговоре с Путиным подчеркнул, что полное прекращение огня создаст необходимые условия для мирных переговоров».

Затем в обмен идеями вступил президент США Дональд Трамп, который 11 мая заявил, что настал «потенциально великий день для России и Украины!», и призвал подумать «о сотнях тысяч жизней, которые будут спасены». Он призвал Зеленского «согласиться немедленно» на прямые переговоры России и Украины в Стамбуле, которые «по крайней мере смогут определить, возможно ли заключение соглашения, а если нет, то европейские лидеры и США будут знать, как обстоят дела, и смогут действовать соответственно».

Зеленский все услышал, ответив в тот же день, 11 мая: «В четверг (15 мая) я буду ждать Путина в Турции. Лично». И добавил: «Мы ожидаем, что полное и прочное прекращение огня начнется завтра и станет необходимой основой для дипломатии».

12 мая прекращение огня не началось, хотя число официальных сообщений сторон о боевых действиях и обстрелах было минимальным.

Евросоюз потребовал от Кремля «объявить о прекращении огня до конца дня (12 мая)», а иначе будут введены новые санкции (потом решили дождаться окончания 15 мая). Глава германского МИД Иоганн Вадефуль заявил, что «Германия ожидает от России немедленного перемирия, а затем готовности к переговорам», и что «Украина к этому готова, Россия должна сделать шаг навстречу».

И еще помощник Путина Юрий Ушаков заявил, что переговоры должны учитывать проект соглашения 2022 года (стамбульского) и «нынешнюю ситуацию на земле».

Сам Путин пока никак не реагировал на встречные предложения, а на его официальном сайте единственная информация от 12 мая — о встрече с губернатором Ивановской области.

Зато снова появился Трамп, заявивший, что «встреча в Стамбуле может принести нам хорошие результаты, я верю, что там будут оба лидера», что он думает о поездке в Стамбул, что «есть вероятность, что я поеду, если я буду уверен, что все получится» и что у него есть «чувство», что Россия согласится на 30-дневное прекращение огня…

Понятно, что ни одна из противоборствующих сторон — ни Россия, ни Украина — не хочет представлять дело так, что она пошла на компромисс, а тем более согласилась на предложение противника. С точки зрения логики, которая примерно одинакова у двух стран с похожим менталитетом, это недопустимая слабость, наносящая ущерб репутации.

Однако, как ни парадоксально, перебрасывание предложениями (в том числе неприемлемыми) в публичном пространстве может быть признаком и того, что определенные договоренности за кулисами достигнуты, а на публику надо продемонстрировать крутизну и несгибаемость. В первую очередь для внутренней аудитории, которой любой вариант развития событий надо будет представить как победу…

Вероятность этого, исходя из описанной логики конфликта, можно было расценивать как невысокую (приехать после заявления Зеленского, что он его ждет, — значит, именно что согласиться на предложение противника), но лишь до тех пор, пока о своем возможном приезде не заявил Трамп. Потому что отказаться от участия в переговорах в этом варианте становится политически невыгодно, и потому, что идти на конфронтацию (даже мягкую) с американским президентом, играющим весьма значимую роль в ситуации, Кремль вряд ли захочет. В свою очередь, участие — в случае приезда Трампа в Стамбул — «работает» на удобную для Кремля версию о том, что именно лидеры России и США, и только они, принимают все ключевые решения…

Впрочем, одно можно констатировать совершенно точно: идея прекращения огня без предварительных условий, с которой три с лишним года выступало «Яблоко» — получая в ответ, как выразился Григорий Явлинский, «цунами помоев», — сегодня стала мейнстримом.

Что может и должно быть предметом переговоров?

В первую очередь (с этими предложениями политкомитет «Яблока» выступил накануне майских праздников) необходимы соглашения о прекращении огня и ударов вглубь территории между Россией и Украиной, создание надежного механизма контроля и стимулов для обеих сторон к его соблюдению, обмен военнопленными и телами погибших «всех на всех», соглашения о демилитаризованной зоне с четкими границами.

Потом — формирование системы гарантий послевоенной безопасности для Украины и России, разработка долгосрочных мер по восстановлению отношений России с Западом и преодолению взаимного недоверия.

А потом — для предотвращения конфликтов в будущем — надо создавать новую систему безопасности и контроля вооружений в Европе.

Но первый необходимый шаг к этому — соглашение о надежно контролируемом прекращении огня и ударов вглубь территории обеих сторон.

Потому что прекращение ежедневной гибели людей — высшая справедливость сегодня и залог безопасности в будущем.

Но даже если состав участников будет другим — при соответствующем уровне полномочий, — им по силам продвинуться вперед. И для начала договориться хотя бы о 30-дневном прекращении огня. После чего начать обсуждать контуры будущего. Долго, трудно, сложно, с массой препятствий, в обстановке почти полного недоверия друг к другу (когда каждая сторона полагает, что ее хотят «кинуть»). Но — обсуждать, а не стрелять.

Могут эти переговоры вообще сорваться? Да, могут. И это приведет к продолжению боевых действий. Но потом обязательно придется снова садиться и разговаривать. Вот только за то время, которое пройдет до новых переговоров, будут новые потерянные жизни.

…Тридцать четыре года назад, в мае-июне 1991 года, — как недавно рассказывалось в журнале «Новое обозрение», — могла, но так и не реализовалась программа «Согласие на шанс», которую Григорий Явлинский разрабатывал вместе с американскими экономистами и которая могла обеспечить интеграцию советской и российской экономики в мировую с участием Запада. Существенно изменив тем самым ход не только отечественной, но и мировой истории.

Тогда согласия на шанс не оказалось.

Сегодня снова нужно согласие — только на другой шанс, на остановку боевых действий.

История показывает, сколь высокой бывает цена упущенных шансов.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».