Главный вопрос, который возникает у всех, кто слышит о грядущей масштабной амнистии в Беларуси, — коснется ли она политзаключенных? У кого из них есть шанс выйти? Простите за спойлер, но отвечу сразу: не коснется. Никто из тысяч белорусских политзэков на свободу не выйдет. Во всяком случае, по амнистии.

Вообще такого рода законопроекты лучше читать с конца, а не с начала, потому что главная информация содержится именно в конце документа. В самом начале еще появляется бессмысленная надежда. К примеру, лишение свободы заменяется «домашней химией» тем, кто ранее не был судим, достиг 70-летнего возраста и приговорен к сроку не более шести лет. Конечно, сразу начинаешь вспоминать пенсионеров-политзаключенных. Точно так же неотбытое наказание в виде лишения свободы заменяется «домашней химией» тем, кому осталось сидеть меньше года. Таких политзэков в белорусских колониях тоже много. А потом читаешь дальше — и начинаются исключения.

Прежде всего амнистия не распространяется на тех, кто является злостным нарушителем правил внутреннего распорядка исправительного учреждения. А это практически все политзаключенные, потому что таков негласный порядок в белорусских зонах: политических сразу же делают злостными нарушителями. Рапорт, ШИЗО, ПКТ — и все, клиент готов. Больше он не может рассчитывать ни на амнистию, ни на условно-досрочное освобождение.

Но самое главное — перечень статей УК Беларуси, на осужденных по которым амнистия тоже не распространяется.

Словом, ни одной из тех, по которым сидят политзаключенные, авторы закона не упустили. Выйти по амнистии не дадут никому из них.

Конечно, восемь тысяч граждан, которые попадут под амнистию, — это цифры, которые все равно звучат внушительно и создают многомерную иллюзию гуманизма. Кажется, будто к 80-летию Победы государство расщедрилось и будет выпускать людей пачками. Да еще и список тех, на кого распространяется действие амнистии, тоже звучит с большой долей человечности: беременные женщины, несовершеннолетние, инвалиды, пенсионеры, матери-одиночки, ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС. Но большинство этих людей все равно не выйдут из тюрем просто потому, что… они там не находятся.

Амнистия освобождает все эти уязвимые категории белорусов от наказания, и так не связанного с лишением свободы. То есть амнистированы будут те, кто приговорен к общественным работам, штрафам, запрету занимать определенные должности, исправительным работам, ограничениям по военной службе. А в том, что касается лишения свободы, вступают в действие многочисленные исключения, которые делают выход из тюрьмы практически невозможным:

За последние пять лет в Беларуси было четыре амнистии. В 2020 году амнистия была приурочена к 75-летию Победы, по тем же критериям (впрочем, они всегда одинаковы) она коснулась 5,4 тысячи человек. В 2023 году были амнистированы 4,5 тысячи осужденных — за исключением тех, кто отбывает наказание по протестным и «экстремистским» статьям. Прошлогодняя тоже была приурочена к дате, связанной с Великой Отечественной войной, — к 80-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. Та амнистия была применена к 4000 осужденных.

Если сравнить тексты прошлогоднего и нынешнего законов, то они практически во всем совпадают. Разница лишь в том, что в этом году под амнистию самым краешком попадает «наркотическая» статья 328. Амнистия предполагает сокращение срока на один год ранее несудимым, отбывающим наказание по этой статье. К годовщине освобождения Беларуси осужденным за наркотики срок не сокращали.

Еще в декабре 2014 года на совещании по вопросам противодействия незаконному обороту наркотических средств Лукашенко потребовал, чтобы для осужденных по этой статье в колониях создавали невыносимые условия:

Для начала осужденным по статье 328 заменили обычные белые бирки на зеленые — людей так пометили. Родственники осужденных, объединившись сначала в стихийное движение, а затем в общественную организацию «Матери 328», начали стучаться во все двери, от белорусской прокуратуры до ООН, требуя прекратить дискриминацию. Зеленая бирка, писали они, — это нарушение Конституции и Уголовного кодекса. Как ни странно, борьба за белый цвет завершилась победой: в 2019 году осужденные по статье 328 уже носили в колониях обычные бирки.

Кстати, возглавляла общественное движение «Матери 328» Татьяна Каневская, чей сын был осужден по «наркотической» статье. Во многом усилиями этой женщины зеленые дискриминационные бирки для осужденных за наркотики отменили. Сейчас Татьяна Каневская находится в гомельской женской колонии — отбывает шестилетний срок за участие в протестах. Она носит желтую бирку экстремиста. Амнистия на нее, как и на всех прочих, меченных желтыми бирками, тоже не распространяется.