Любой народ может быть подвержен фашизации, сам того не осознавая и, безусловно, иной раз не признавая самого этого факта. Любая власть может запустить эту болезнь, просто не отдавая себе отчет в том, к чему ее шаги в итоге приведут. Вот есть «патриотизм», «собственная гордость», борьба с «национал-предателями», «пятой колонной». Стоп-стоп-стоп… Язык выдает с головой: ведь это уже напрямую из словаря даже не ультраконсерваторов, а фашизирующихся исполнителей политической воли и разгоряченных ощущением собственной неполноценности и в то же время превосходства над «другими» толп. Это движение неудачников, которым недостает мягкой силы и привлекательности, чтобы быть счастливыми, мирными, признанными другими. Им нужна сила жесткая, чтобы показать мускулы своего коллективного «мы», за которым можно спрятаться, в котором можно растворить свою ставшей обременительной индивидуальность.

Чтобы разбудить низменные чувства и одновременно возвысить их в собственных глазах, все-таки нужен импульс с политического верха. Моральное и материальное поощрение национализма и доносительства, насилия и ресентимента исходит от власти. И тогда дремлющие инстинкты охотно просыпаются, причем всякий раз в истории почти по единой схеме — по модели подчинения общим правилам (Gleichschaltung). Цензура — это лишь первый импульс, дальше важна сознательная самоцензура, хорошо выученные и выдрессированные индифферентность, глухота и слепота. Без этого нет возможности построить тоталитарный режим и навязать архаичную и дикую идеологию. Автократическое танго танцуют вдвоем — вождь и массы.

Мессианство, национализм, экспансионизм — им должна соответствовать рамка очень жесткого политического режима, авторитарного или тоталитарного. С ними в пазы входит экономическая система, подчиняющая все вокруг государству. Ничего вне государства, ничего помимо него, все под контролем. Общество для удобства пользования должно быть разбито на ячейки и корпорации, группы поддержки и организации.

Апелляция ко всему «тысячелетнему» — особенно истории, которую, как и «традиции», надо возродить. Вернуться к утраченным «корням» и пантеону мифологических национальных героев. Необходимо обозленное, находящееся в неизменно агрессивно-защитной позиции коллективное «мы».

Нужна технологическая «импортозамещающая» утопия, на самом деле отвергающая возможность модернизации, потому что модернизация — это не только и не столько технологии, это способ жить мирно, творчески, толерантно.

В таких режимах страховочная сетка демократических институтов отсутствует или существует формально, будучи профанированной. Вместо страховочной сети плетется маскировочная. Нет, соответственно, и ротации власти. Это крайне важно, система должна быть вертикальной, словно проглотившей кол.

Насилие и доносы становятся социальной нормой, как и пассивное, переходящее иной раз в активное, конформистское подчинение обстоятельствам. Доминируют культ героической смерти, тотальность в чистке общества. Крикливый, наступательный, пафосный язык, социальный диалект, на котором начинает говорить власть, обвиняя врагов и описывая исключительные преимущества нации и государства, обязателен если не к изучению, то к пассивно позитивному восприятию. Все это вместе и по отдельности приводит к фашизации общественных установок, даже если никто это себе целью не ставил, а использовал эти инструменты влияния на массовое сознание для достижения иного, пусть даже и утопически-благородного.

Что может сдержать фашизацию или ограничить ее в современных условиях? Теоретическая (правда, практика может поправить теорию) невозможность абсолютной тотальности давления, репрессий и всепроникающего присутствия государства в модернизированном обществе. Опыт нормальной жизни, пусть и недолгий. Относительная открытость границ, относительная — для желающих думать — проницаемость информационной среды. Способность массового сознания адаптироваться к новым обстоятельствам (в том числе регенерироваться, становиться нормальным в нормальной внешней среде).

И тем не менее. Есть такое словосочетание: «бацилла фашизма» — банальное выражение из советских времен. Однако очень точное, потому что речь идет о дремлющем, никогда не исчезающем вирусе человеческой деструктивности, который может быть легко активирован в благоприятной для него среде. Особенно если он не встречает сопротивления.

*Признан Минюстом «иноагентом»