В предложении советника президента России и главы Совета по правам человека при президенте Валерия Фадеева перенести Соловецкий камень с Лубянской площади, потому что это «упрек тем людям, которые сидят в здании на Лубянке», — нет совершенно ничего удивительного.

Удивительно лишь то, что оно не прозвучало раньше.

Глава СПЧ и раньше отличался провластными заявлениями, плохо коррелирующими с его официальной должностью.

Он в 2021 году не видел никаких нарушений в задержаниях на митингах протеста, заявляя, что «эти акции несогласованные» и «надо говорить о незаконности акций, а не о задержаниях».

Он в конце 2022 года предсказывал России роль мирового лидера «в части сохранения, защиты и развития прав человека», указывая на нарушения прав человека в «западных странах».

Он, наконец, недавно заявил, что в России нет никаких политических репрессий, а есть лишь «минимальные санитарные меры» к тем, кто «фактически выступает на стороне врага».

Теперь же г-н Фадеев дал развернутое интервью РБК, где предложение перенести Соловецкий камень — далеко не единственное, сделанное в верноподданическом русле заведомого оправдания действий властей, ненависти к инакомыслию и отношения к «несогласным» как к врагам.

Перенос Соловецкого камня Фадеев обосновывает тем, что у него «фактически проводят не акцию памяти, а акцию против сотрудников здания на Лубянке — ФСБ, КГБ, НКВД», — и говорят «мы здесь, мы все помним, а вы такие же». И что «это акция не памяти, а политическая акция, как бы упрек тем людям, которые сидят в здании на Лубянке».

Для того же, чтобы собраться и вспомнить жертв репрессий, по мнению Фадеева, вполне достаточно памятника «Стена скорби» на проспекте Сахарова. Мол, «они же требовали этого, власть откликнулась, проявила антисталинистский характер и создала памятник по требованию этих людей».

Заметим — «этих людей».

Вообще-то в Конституции, где во второй главе прописаны те самые права человека, совет по которым возглавляет Фадеев, записано право граждан свободно выражать свои мнения и убеждения. И если они хотят, собравшись у Соловецкого камня, высказать то, что думают о сталинских репрессиях и о тех, кто проводит репрессии сегодня, — это их полное право, и никто не вправе им указывать, что они должны говорить, а что нет.

Но очень примечательна похвальная откровенность государственного «правозащитника» (кавычки в данном случае необходимы), который, не стесняясь, защищает от «упреков» тех, кто сами открыто называют себя наследниками и преемниками чекистов, кто держит в своих кабинетах их портреты, считает сталинские репрессии «государственной необходимостью» и преследует тех, кто, как «Мемориал»*, стремится сохранить память как о жертвах репрессий, так и о палачах.

«Табличек много, в центре Москвы практически в каждом здании были репрессированные. Вот вы идете по этому прекрасному городу — и на каждом здании таблички. Тут репрессированы одни, тут другие репрессированы. Но ведь в этом великолепном городе и в этих зданиях не только репрессированные и убитые люди жили… вы идете по городу мертвых, вы идете — и везде мертвые, везде напоминания о том ужасе, который был в 1937 году», — откровенничает глава СПЧ.

И продолжает: «Вот так навязчиво каждый день тыкать в физиономии, а вот вы тут убивали друг друга, вот эта страна не имеет будущего», — и потому проект «Последний адрес» — он «как раз на стороне неправды, а в лучшем случае — полуправды, поэтому он мне не нравится».

Это говорит не чиновник мэрии или президентской администрации, не сотрудник ФСБ или МВД — это говорит человек, возглавляющий межведомственную рабочую группу по увековечиванию памяти жертв политических репрессий! Категорически не желающий, чтобы у граждан вырабатывался «иммунитет» против политики репрессий — как прошлой, так и нынешней, сочувствие к жертвам и неприятие к палачам. При этом он равнодушно замечает, что «в обществе нет согласия» относительно Сталина, что «такой была наша трагическая и героическая одновременно история» и что «некоторые делают акцент на героизме, а другие делают акцент на трагедии»…

Как уже сказано, глава СПЧ наговорил еще много примечательного.

Книги «иноагентов» Валерий Фадеев, по его признанию, «не знает», ни Акунина, ни Улицкую он «не читал», потому что «не попадались». Но принятые недавно Думой в первом чтении новые дискриминационные инициативы в отношении «иноагентов» он считает «справедливыми» и «адекватными».

Тут его следует подробно процитировать.

«Если граждане начинают громогласно выступать против политики, которую сегодня проводит государство, то общество и государство имеют право в этой жесткой ситуации принимать меры. Вот государство и принимает эти меры. Если бы это было несколько лет назад, ну, наверное, можно было бы отнестись к этому как-то более раздраженно. А сейчас я не отношусь к этому раздраженно. Я отношусь к этому с пониманием».

Иными словами, глава СПЧ при президенте совершенно открыто признает, что в «иноагенты» записывают вовсе не за несуществующее «иностранное финансирование» или выдуманную Минюстом «иностранную помощь», как написано в законе, а за «выступления против политики государства».

В указанных инициативах, фактически лишающих «иноагентов» права распоряжаться заработанными деньгами, глава СПЧ не видит никаких нарушений Конституции, заявляя, что «если мы будем в этой конкретной сложной ситуации опираться только на право в его ограниченном понимании, то нам будет сложнее действовать и принимать решения». Хотя и видит опасность того, что под ограничения попадут те, кто «просто критикует власть», и заявляет, что «мы должны будем вмешиваться в каждые конкретные случаи». Плохо верится в это вмешательство, честно говоря, — исходя из всего, что исходит в последнее время от Фадеева…

Никакого роста числа доносов в России он не видит, а закрытие старейших правозащитных организаций (в том числе «Мемориала») он оправдывает, заявляя, что они «были вычеркнуты не за правозащитную деятельность, а за политическую» и «занимались политикой вполне определенного свойства».

И, наконец,

Видимо, по мнению г-на Фадеева, семь-восемь лет лишения свободы за мнение об СВО, отличающееся от официального, — это «достаточно мягкие меры». Как и лишение избирательных прав, права быть депутатами, права преподавать и полутора десятков других конституционных прав тех, кто росчерком пера анонимного чиновника объявлен «иноагентом».

Повторим: в устах чиновников, «силовиков» или государственных пропагандистов все перечисленное было бы вполне органично. Но когда эту позицию озвучивает лицо, возглавляющее СПЧ, — возникает, как говорят, когнитивный диссонанс. Правда, далеко не в первый раз. Да и само понятие прав человека в нынешней России уже было объявлено «враждебным инструментом разрушения суверенитета», трактуемого как возможность власти делать с подданными все, что захочется, не оглядываясь на какие-то там правовые нормы и международные конвенции.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».