Минимум на максимуме

За короткое время российский рынок труда изменился радикально: показатели безработицы упали до исторических минимумов, показатели вакансий взлетели до исторических максимумов, и эти процессы сопровождались драматическим ускорением оборота рабочей силы — люди стали все чаще менять место работы.

Сегодня можно сказать (в зависимости от используемых данных), что на одного безработного приходится от двух с половиной до четырех с половиной вакансий. Это первый случай, когда уровень вакансий в России обошел уровень общей безработицы, отмечает автор исследования «Эскалация вакансий на российском рынке труда», член-корреспондент Российской академии наук (РАН) Ростислав Капелюшников.

Если кратко изложить основные тезисы официозного взгляда на проблемы рынка труда в России, то на ситуацию с рабочей силой влияют сразу несколько причин:

• демографические (старшие поколения уходят с рынка, а молодых приходит меньше);
• технологические (в большинстве сфер российской экономики низкая производительность труда);
• образовательные (система подготовки кадров плохо адаптируется к быстро меняющимся реалиям).

К этой «тройке тузов» следует добавить четвертого — собственно правительственную политику, в значительной степени деформировавшую рынок труда.

Резкое увеличение правительственного заказа в отдельных секторах экономики (понятно каких) обернулось резким ростом объемов спроса на ресурсы (включая трудовые), ресурсы выросли в цене, сектора, не получающие правительственного заказа, столкнувшись с ростом цен, ответили ростом спроса на кредит, работники накачанного бюджетными деньгами производства «металлических изделий без учета машин и оборудования» тоже предъявили спрос на кредит, кредит (то есть денежная масса) начал расти — но ресурсов больше не становится, и эффективность их использования не растет, зато растут цены…

«Основным фактором, сдерживающим расширение предложения (рост производства товаров и услуг. — «Новая»), остается дефицит трудовых ресурсов. На рынке труда сохраняется напряженная ситуация. Безработица продолжила снижаться. Опросы компаний указывают на дальнейший рост доли предприятий, испытывающих дефицит кадров. Многие предприятия в ходе опросов говорили об увеличении издержек на труд. Участники обсуждения отметили, что, оценивая состояние рынка труда, важно смотреть не только на динамику зарплат, темп роста которых несколько замедлился, но и на другие виды издержек компаний на привлечение и удержание персонала. По информации главных управлений Банка России, ряд предприятий увеличивают социальный пакет и выплаты на отдых, оплачивают жилье и транспорт. Рост издержек на труд продолжает опережать увеличение производительности труда. В условиях высокого внутреннего спроса компании имеют возможность переносить возросшие издержки в цены», — объясняет Центральный банк в «Резюме обсуждения ключевой ставки в ходе заседания Совета директоров Банка России 13 сентября 2024 года.

Дефицит трудовых ресурсов вместе с ростом цен «на все» провоцирует рост номинальных зарплат. Обострившаяся конкуренция за рабочую силу способствует ускорению ее оборота:

Пытаясь удержать персонал, компании повышают зарплаты… и в итоге рынок труда «разогревается»: с начала года зарплатные предложения в стране (что видно по вакансиям предприятий, которые мониторит hh.ru) выросли на 35%.

Такой рост порождает переток кадров в более «горячие» (с точки зрения заработков) отрасли и закручивает зарплатную спираль, которая работает так:

• работодатель поднимает зарплаты на новые позиции,
• сотрудник покидает старое место работы, чтобы заработать больше,
• работодатель вынужден размещать новую вакансию и еще больше разогревает рынок,
• рост цен на новые вакансии очень скоро вынуждает работодателя подтягивать и зарплаты текущих сотрудников.

И вот тут экономика сталкивается с феноменом, который был описан экономистом Оливье Бланшаром и его соавторами по исследованию «Плохие новости для ФРС от «кривой Бевериджа» (Blanchard, Domash, Summers, 2022). Bad News for the Fed from the Beveridge Space)).

С одной стороны, чем обширнее пул вакансий, тем больше у работников возможностей и стимулов к смене места работы.

С другой стороны, чем выше текучесть, тем чаще «оголяются» существующие на предприятиях рабочие места и тем сильнее оказывается их потребность в том, чтобы создавать вакансии или даже нанимать работников впрок («про запас») — при этом они прекрасно понимают, что в любой момент предприятиям может грозить неожиданная потеря какой-то части работников.

В подобной ситуации издержки, связанные с избыточной численностью персонала, оказываются меньше тех, что связаны с его недостаточной численностью.

В итоге ускорившийся оборот рабочей силы становится дополнительным мощным катализатором роста вакансий — с одновременным падением производительности труда, добавим мы, поскольку компании в такой ситуации предпочитают сохранять даже низкопроизводительные рабочие места и низкопроизводительных работников.

Но что ждет нас дальше?

Дефицит, которого нет?

К концу 2023 года на одного зарегистрированного безработного приходилось около пяти вакансий — результат, на российском рынке труда никогда ранее не наблюдавшийся. Текущие значения — 2,9% для общей безработицы и 0,5% для регистрируемой — представляют собой абсолютные исторические рекорды, отмечает Ростислав Капелюшников.

Такой сверхнизкой безработицы не наблюдалось на российском рынке труда никогда, что и дает комментаторам основания говорить о дефиците рынка труда как главном ограничителе роста экономики РФ в ближайшие годы.

Есть, правда, одно важное «но».

С точки зрения макроэкономики «дефицита» на рынке труда… не существует.

Таким образом, базовым условием для резкого роста количества вакансий оказывается… недостаточная готовность предприятий повышать зарплаты. Отсюда следует, что «нормализация» показателей вакансий может достигаться за счет притока на рынок большего числа требуемых работников, либо — за счет повышения заработной платы.

Понятно, что в реальности эти процессы практически всегда протекают одновременно, поскольку более высокая зарплата подталкивает к выходу на рынок дополнительных работников, и чем она выше, тем больше желающих ее получить.

Можно ожидать, что вначале реакция рынка труда на возникновение «дефицита» рабочей силы будет выражаться преимущественно в ценовой форме (повышения оплаты), но позднее — преимущественно в количественной (дополнительного притока рабочей силы), заключает Ростислав Капелюшников.

Но что стало ключевой причиной разбалансировки рынка труда?

А вы платить не пробовали?

Среди российских аналитиков популярно объяснение, связывающее быстрое разрастание «навеса» вакантных рабочих демографическими причинами — сокращением численности населения и его старения. В качестве аргумента обычно ссылаются на резкое уменьшение численности трудоспособного населения за последние десятилетия. Но общепринятой количественной мерой предложения труда выступает не численность населения в трудоспособном возрасте, а численность экономически активного населения.

Другое популярное объяснение кризиса на рынке труда, предполагает, что раздутый правительством спрос на промышленные товары обернулся искусственно раздутым спросом на рабочую силу, что и запустило процесс роста вакансий. Однако рост числа вакансий статистика отмечала и на фоне экономических кризисов 2020 (карантины) и 2022 гг. (санкции), когда никакого перегрева экономики не было. Да, перегрев экономики был отмечен в 2023 году, когда высокие темпы инфляции сочетались с высокими темпами прироста ВВП, но навес вакансий сформировался в предыдущие годы.

Идея об «образовательных причинах» дефицита кадров тоже выглядит сомнительной. В теории, когда подготовка кадров ведется не по тем специальностям, которые востребованы рынком, поиск нужных работников превращается в проблему для бизнеса, так что множество вакансий длительное время остается незаполненными. К примеру, предприятия все больше нуждаются в рабочих с кувалдами и лопатами на улицах, а соискатели с дипломами и планшетами ищут места в офисах. Но такое объяснение наталкивается на серьезные возражения со стороны исследователей рынка труда.

• Во-первых, в случае подобного рассогласования наблюдался бы одновременный рост как уровня вакансий, так и уровня безработицы.
• Во-вторых, при подобном сценарии скачок в показателях вакансий был бы не одномоментным и взрывным, как это происходило по факту, а плавным и постепенным.
• В-третьих, рост потребностей в рабочей силе не носил бы тогда универсального характера, ограничиваясь лишь отдельными отраслями и/или видами занятий («Эскалация вакансий на российском рынке труда (динамика, структура, триггеры)». НИУ ВШЭ, 2024).

А вы платить не пробовали, спросит экономист?

На протяжении большей части 2020-х годов сохранялась парадоксальная ситуация, когда реальная зарплата фактически не росла. Зарплата начала расти в начале 2023 года, к концу которого темпы ее прироста ускорились до 6,5%.

С января 2017 по декабрь 2023 года месячный индекс реальной зарплаты увеличился примерно на 28%. Но этот рост был неравномерным. С начала 2017 по первый квартал 2020 года (до начала карантинов) реальная зарплата, по оценке Центра трудовых исследований НИУ-ВШЭ, выросла примерно на 20%. С марта 2020 по февраль 2023 года рост зарплаты был близок к нулю. Понятно, что карантинный кризис 2020 года и санкционный кризис 2022 года не могли не затормозить динамику оплаты труда — но именно в это время на рынке труда произошли серьезные потрясения, которые привели к росту оборота рабочей силы.

Например, в ситуации карантинов 2020 года компании, которые способны предложить товары и услуги в онлайн-формате, получили возможность для резкого расширения. Одни предприятия стали открывать вакансии, стремясь привлечь работников, другие — чтобы восполнить освободившиеся позиции. Работники, в свою очередь, стали более охотно менять рабочие места.

В 2022 году часть компаний, которые получили правительственный заказ или заняли ниши после ухода иностранного бизнеса, получили возможности для расширения спроса на персонал. Другие компании, напротив, потеряли работников.

В результате рост числа вакансий происходил во всех секторах: одни нанимали сотрудников, чтобы расширять производство, другие — чтобы компенсировать отток кадров.

Но даже когда в экономике начинался восстановительный рост, реальной зарплате все равно не удавалось превзойти уровень начала 2020 года.

Фактическая стагнация реальной заработной платы и формирование массивного навеса вакансий — это взаимосвязанные процессы. Рост оплаты труда мог бы постепенно убрать «навес вакансий» — люди приходили бы на работу в компании с конкурентоспособными зарплатами, а другим компаниям пришлось бы умерить свои аппетиты. Но в условиях стагнирующей реальной зарплаты этого не происходило, и пул вакансий продолжал разрастаться.

Почему так вышло? Возможно, предприятия недооценили темпы ожидаемой инфляции, повышая номинальную заработную плату с существенным отставанием по отношению к фактическому росту цен. Но, пишет Ростислав Капелюшников, возможно, российские компании придерживались традиционной для себя стратегии максимальной экономии трудовых издержек независимо от того, насколько это оправданно или не оправданно экономически. «Людям денег не надо».

Не хватает не способных работать, а желающих платить

Таким образом, фактором поддержания рынка труда в неравновесном состоянии (а вовсе не «дефицита») послужила стагнация реальных заработков. Слишком долго российские компании тянули с повышением зарплат.

Рост реальной зарплаты возобновился во втором квартале 2023 года. К концу этого года она была уже на 6,5% выше, чем в 2020 году. Но этот рост очень неравномерно распределен по стране. Разница может быть огромной даже в одном регионе. Зарплаты растут там, где их, грубо говоря, «платит правительство». Там, где людям «платит бизнес», темпы роста зарплат значительно ниже.

Возможно, что в условиях нарастающей конкуренции между предприятиями за рабочую силу этот процесс [роста зарплат] продолжится, и если это произойдет, то не исключено, что уже в скором времени навес вакансий, сформировавшийся в 2020-е годы, перестанет наконец увеличиваться или даже начнет постепенно сжиматься — этот вывод завершает исследование «Эскалация вакансий на российском рынке труда (динамика, структура, триггеры)» (НИУ ВШЭ).

Но дело не только в зарплатах. На эти зарплаты надо что-то покупать.

Работает это так — один человек получал 40 тысяч и мог взять кредит максимум на 100 тысяч, но вот он стал получать 80 тысяч, а кредит ему дали уже на 300 тысяч (если не больше), которые он тут же понес в магазин (и ему кажется, что жизнь наконец-то повернулась к нему лицом).

Но товаров-то больше не стало, поэтому тут же выросли цены.

А другой человек, который зарабатывал, допустим, 100 тысяч, даже если и получит дополнительные 20–30 тысяч или 40 тысяч, как и первый (на самом деле нет, но предположим), не сможет так же кратно увеличить собственное кредитное плечо (и вообще сильно увеличить потребление). Его потребительская корзина не изменится, по большому счету те же товары, только стоят дороже.

Сегодняшняя инфляция балансирует спрос и предложение на потребительском рынке, поэтому «магазины ломятся», а «кабаки битком».

Но инфляционный налог платят все, а выигрывает от текущей экономической политики — меньшая часть людей: ее потребление растет, за счет деградации потребления всех остальных.

Если бы мы имели рост реального потребления людей — мы бы видели фронтальный рост ассортимента и качества товаров, а так мы видим фронтальный рост цен, вместе с перетасовыванием брендов, «оптимизациями» и бумом «жестких дискаунтеров». Даже несмотря на рост зарплат, людям не хватает денег.

В 2023 году доля оплаты труда в ВВП РФ составила 40,3%. Это на 2 п.п. больше, чем в 2022 году, но все еще сильно меньше, чем максимум 2016 года — 48,2%.

Так что по отношению к выпускаемой экономикой продукции — рабочая сила в России остается относительно дешевой.