В маленьком городке Петушки, который на весь мир прославил Венедикт Ерофеев своей поэмой в прозе, в день начала заседаний по «делу адвокатов» вокруг суда попарно прогуливались мужчины в штатском, то там, то здесь в кустах дежурили машины ДПС, сотрудник ДПС, прикомандированный аж из Владимира, регулировал автомобильное движение недалеко от здания суда.

Вероятно, ожидался большой наплыв журналистов или сочувствующей общественности. Но ни того, ни другого не случилось. На судебный процесс по обвинению в экстремизме адвокатов Алексея Навального — Вадима Кобзева, Алексея Липцера и Игоря Сергунина приехало совсем немного журналистов: три корреспондента агентства Франс Пресс, двое — Ассошиэйтед Пресс, журналист Sota vision*, репортер «Медиазоны»*, «Новая газета», и, кажется, все. В крошечном зале с трудом поместились молодые девушки-активистки, несколько родственников подсудимых (правда, жену Алексея Липцера сразу попросили выйти из зала, потому что она — свидетель по делу), и даже всем адвокатам не хватило места за одним столом. Мне удалось найти себе «приют» на одном из шести кресел присяжных за деревянным барьером — прямо напротив клетки для подсудимых, этакой «старорежимной»: в московских судах эти клетки уже давно заменили на стеклянные «аквариумы».

Аккредитованным журналистам разрешили чуть ли не полчаса фотографировать подсудимых. Они остались стоять со своими видеокамерами перед «клеткой» с подсудимыми, даже когда начался процесс и прокуроры принялись заявлять свои ходатайства с требованием закрыть процесс от слушателей. Судья просто не знала, что делать с журналистами.

Письмо из Центра «Э»

В отличие от судьи Юлии Шиловой, молодой и чуть напряженной, вероятно, из осознания большой ответственности, оба гособвинителя — представители «старой гвардии»: этакие возрастные служаки в видавших виды прокурорских мундирах. Один из них — Андрей Катков, начальник отдела государственных обвинителей прокуратуры области — в самом начале слушаний зачитал полученное его ведомством письмо из Центра по противодействию экстремизму МВД и заявил ходатайство о закрытии процесса, чтобы иметь возможность «обеспечить безопасность» участникам судопроизводства.

Адвокаты возражали. Защитник Вадима Кобзева Андрей Гривцов напомнил судье, что зачитанное гособвинителем — всего лишь письмо, а по инструкции об оперативной работе должно быть постановление. Сам Вадим Кобзев заявил, что он был адвокатом на подобном процессе, где судили Алексея Навального, и у судей и прокуроров была охрана, так что если есть какие-либо опасения, то можно было бы предоставить государственную защиту и участникам этого процесса.

Адвокат Андрей Орлов, представляющий интересы Алексея Липцера, поддержал коллег. По его мнению, в письме из Центра «Э» нет никакой конкретики, это «даже не умозаключение, а предположение или предсказание». Он считает, что гособвинение просто хочет скрыть от журналистов свои доказательства.

Адвокат Гривцов также обратил внимание на то, что в первый день будет оглашаться обвинительное заключение, материалы которого уже оглашались и обсуждались в разных судебных инстанциях в открытом режиме. Адвокат Игоря Сергунина Дмитрий Гурьянов тоже просил судью не закрывать процесс.

Судья Юлия Шилова, кажется, совсем не слушала адвокатов, она очень внимательно перечитывала письмо из Центра «Э» и, не выходя в совещательную комнату, тихим голосом объявила свое решение:

«Материнское дело» об экстремизме

Публика и журналисты вышли. Прокуроры начали оглашать обвинительное заключение в отношении трех адвокатов Навального.

Поскольку материалы обвинительного заключения неоднократно исследовались, как в судах Владимирской области, так и в Басманном суде Москвы и в Верховном суде, мы можем представить себе, в чем обвиняют адвокатов.

Для начала надо сказать, что «дело трех адвокатов», которое слушается в Петушках, — это всего лишь часть большого, так называемого «материнского дела ФБК**».

Летом 2023 года в ИК-6 в Покрове в закрытом режиме уже слушалась часть этого «материнского дела». На скамье подсудимых тогда был Алексей Навальный и Даниэль Холодный. (Навальный был осужден на 19 лет колонии строгого режима, а Даниэль Холодный на 8 лет общего режима.)

Обвинение касается и адвокатов Ольги Михайловой и Александра Федулова, которые находятся за границей, и поэтому их дела выделены в особое производство. В рамках этого дела были осуждены и другие лица, имеющие отношение к так называемым «штабам Навального». То есть в «материнском деле», из которого отпочковываются дела против конкретных лиц, фигурируют все, кто в разное время имел отношение или сотрудничал с Алексеем Навальным и его Фондом.

В ближайшее время в Нагатинском суде Москвы начнут судить и журналистов (Антонину Фаворскую-Кравцову, Артема Кригера, Константина Габова, Сергея Карелина), их также обвиняют в участии в экстремистском сообществе.

Согласно обвинению по «делу адвокатов»:

Прослушки в адвокатских кабинетах

Так называемое «экстремистское преступление» адвокатов, совершенное ими, по мнению гособвинения, охватывает период с 11 марта 2021 года по 13 октября 2023 года. Именно тогда адвокаты посещали Навального в колониях, он передавал им информацию, наговаривал тексты, которые потом его соратники публиковали в разных соцсетях.

Доказательствами этой «преступной деятельности» являются многочисленные прослушки конфиденциальных разговоров адвокатов с их подзащитным. По этим аудио- и видеозаписям были сделаны стенограммы, и оперативники двух колоний — ИК-2 в Покрове и ИК-6 в Мелехове — составили соответствующие рапорта. Все эти материалы являются доказательствами по уголовному делу, так же как и допросы оперативников из этих колоний.

На заседании Верховного суда 20 августа 2024 года, где слушалась жалоба адвокатов Навального (они были не согласны с переносом судебного процесса в Петушки), один из защитников зачитал постановление Владимирского областного суда с разрешением прослушивать всех адвокатов Навального.

В принципе, само по себе прослушивание конфиденциальных разговоров адвокатов с их клиентами является грубейшим нарушением закона, и в судебном процессе в Петушках защитники фигурантов этого дела и они сами, вероятно, будут просить судью признать эти доказательства недопустимыми, потому что они были получены с нарушением закона. Понятно, что судья не согласится с адвокатами: ведь это главные доказательства по делу.

«Раскаиваюсь в содеянном»

Известно, что ни Видим Кобзев, ни Алексей Липцер свою вину не признают. Кобзев подтвердил, что посещал Алексея Навального с 6 августа 2021 года по 4 октября 2023 года, но общался он с ним только в рамках оказания юридической помощи и не обсуждал никакие экстремистские темы, и никогда не участвовал в экстремистском сообществе.

Алексей Липцер, который заключил соглашение об оказании юридической помощи Алексею Навальному весной 2021 года, расторг это соглашение по обоюдному согласию в июне 2022 года. На следствии он подтвердил, что посещал Навального с 13 августа 2021 года по 8 июня 2022 года (в эти дни оперативники вели фото- и видеосъемку). Так же как и Вадим Кобзев, Алексей Липцер заявил, что не вступал в экстремистское сообщество, а общаясь с Навальным, оказывал ему юридическую помощь, которая является конфиденциальной и охраняется адвокатской тайной.

Третий фигурант «дела адвокатов» — Игорь Сергунин вину признал, в содеянном раскаялся и заявил на следствии, что он обеспечивал регулярную передачу информации между Навальным и другими участниками экстремистского сообщества. Он также заявил, что и другие адвокаты делали то же самое.

По этому делу вплоть до ноября 2023 года допрашивался и Алексей Навальный. Он назвал все оперативные материалы (а это, повторюсь, основные доказательства) ничтожными, которые лишь подтверждают, что в отношении него и его адвокатов велись незаконные оперативные действия.

Дисциплинарка, административка, но не уголовка

Таким образом, можно предположить, на чем будут строить свое обвинение прокуроры: трое фигурантов — три адвоката пренебрегли законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре», являясь членами экстремистского сообщества, под видом юридической помощи занимались передачей информации Алексею Навальному от его соратников и обратно. Гособвинение считает, что вся эта информация — преступна.

Возникает вопрос: почему все эти тексты, якобы переданные адвокатами Навального и напечатанные позднее на разных ресурсах от его имени, не признаны экстремистскими. И можно ли считать участием в экстремистском сообществе оказание юридической помощи и даже передачу каких-то информационных сообщений от друзей и родственников подзащитного ему и от него — им?

Вот что написано в постановлении пленума Верховного суда от 28 июня 2011 года о «судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»:

То есть обвинению необходимо доказать, что адвокаты Навального вступили в экстремистское сообщество с намерением или с целью участвовать в подготовке преступлений или в самих преступлениях экстремистской направленности.

Из описания фабулы преступления по «делу адвокатов», которая неоднократно звучала во время открытых заседаний в разных судах по продлению меры пресечения или во время решения других вопросов, не следует, что адвокаты Навального когда-либо официально или неофициально вступили в ФБК и во время посещений своего подзащитного обсуждали свое участие в подготовке какого-либо экстремистского преступления.

Что же касается сути их действий, если они передавали друзьям, соратникам или родственникам своего подзащитного какие-то письма, то их деяние, скорее всего, лежит в сфере дисциплинарной ответственности или административного наказания. Но не уголовного дела!

Эксперты, опрошенные «Новой», предположили, что, возможно, следствие «держало» эти материалы на черный день, и когда было решено изолировать Алексея Навального от его адвокатов, им дали ход. Напомним, что защитников оппозиционера арестовали в октябре 2023 года, а Навальный погиб в колонии в Харпе через пять месяцев после этого.

С кем вы?

Удастся ли защитникам адвокатов Навального доказать их невиновность и непричастность к экстремистскому сообществу, представив их жертвами оперативно-разыскных действий?

Вряд ли. У государственных обвинителей есть «козырь» — один из подсудимых полностью признал вину. И почему суд должен верить двум другим подсудимым, а не Сергунину?

С моей дилетантской, не юридической точки зрения, суд должен был бы прислушаться к экспертам от адвокатского сообщества, если таковое было бы в России и если бы мэтры адвокатуры встали на защиту своих коллег.

Тем, кто хоть когда-то сталкивался с темой тюрьмы, известно, что большинство адвокатов передают письма родственникам и друзьям от своих подзащитных и обратно, опасаясь, что некоторые послания не пройдут цензуру. Но адвокатов за это в массовом порядке не сажают. Опять же потому, что это не является уголовным преступлением.

Но, как мы знаем, мэтры адвокатуры не бросились на защиту своих коллег. И это плохая новость: не потому, что теперь адвокаты больше никогда не будут передавать письма своих подзащитных. А потому — что и Вадим Кобзев, и Алексей Липцер, и даже Игорь Сергунин, признавший свою вину в экстремистской деятельности, а по сути, оговоривший себя и других, — оказались жертвами своей профессии. Оказались в тюрьме, потому что выполняли свой профессиональный долг.

И поскольку нет сомнений, что приговор по их делу будет обвинительным (ч. 2 ст. 282.1 предусматривает кроме штрафа срок: от двух до шести лет лишения свободы), это значит, что

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».

** Признан экстремистским, деятельность запрещена на территории РФ.