Алексей Горинов умирает в тюрьме. Личным садизмом какого-то конкретного тюремщика, эксцессом исполнителя (такой термин в уголовном праве применяется, если какое-то особенное злодейство участник преступной группы совершил не по договоренности с остальными, а по личному стремлению) это не назвать: Горинов был в нескольких учреждениях ФСИН, и везде его пытали. По-разному: где-то отказывались лечить, где-то сажали в одиночку, а затем — к разговорчивым уголовникам, которые теперь свидетели в его новом уголовном деле. «Наговорил» на него Алексей как раз после длительной изоляции — так реализуется трехстороннее партнерство ФСИН, следствия и преступников.

Горинов не совершал никакого насилия. Его арестовали после того, как он всего лишь заговорил о недопустимости разного рода развлечений (речь шла о конкурсе детского рисунка) во время вооруженного конфликта. Не о том ли сейчас хором кричат лояльные власти «военкоры», пропагандисты и блогеры, возмущенные веселой жизнью тыла во время непрекращающейся трагедии на фронте? Они и слово то самое употребляют. Именно так назвал российско-украинский конфликт и Владимир Путин на пресс-конференции в конце 2022 года. Горинов к тому времени сидел уже 8 месяцев. Расследование его уголовного дела заняло всего пять дней, суд — месяц и неделю.

В январе нынешнего года рабочая группа ООН по произвольным задержаниям потребовала немедленного освобождения Алексея Горинова.

В соответствии с практикой Конституционного суда России, мнения Рабочей группы ООН являются основанием для пересмотра дела по новым обстоятельствам. Но решение по делу Горинова Россия не исполнила.

Вместо этого Горинова пытают.

Впереди у него второй приговор — по делу о разговорах с сокамерниками, в которых он якобы оправдал терроризм. Слово уголовника против слова политзэка, разумеется, весомей, Горинову накинут срок. До конца которого он, конечно, не доживет.

Пытки в российской тюрьме убивают — мир знает это по делу Навального. Можно ли было его спасти?

За год до смерти политика нобелевские лауреаты Дмитрий Муратов* и Мария Ресса написали в Международный комитет Красного Креста. Они просили вмешаться, предотвратить эту внесудебную казнь. Содержание человека условиях, которые приводят к гибели, именно так и квалифицирует международное право: «предотвратимая смерть» — разновидность внесудебной казни.

Почему в Красный Крест? Потому что эта международная организация, легально работающая в России, в числе приоритетных целей своей работы называет предупреждение и облегчение страданий людей с полной беспристрастностью, без какой-либо дискриминации по признаку политических убеждений и социального статуса, а также содействие обеспечению уважения личности и человеческого достоинства.

Муратов и Ресса обращались в Красный Крест как лауреаты Нобелевской премии — к лауреатам Нобелевской премии. И напомнили, как 100 лет назад Международный комитет Красного Креста и Московское общество защиты политзаключенных («Политический Красный Крест») спасали в России из тюрем политических заключенных большевиков.

Х конференция Красного Креста признала: правом на помощь обладают жертвы любых, не только вооруженных конфликтов, но и конфликтов внутренних. После Второй мировой возможность оказывать помощь политзаключенным закреплена за Красным Крестом окончательно. Нобелевские лауреаты попросили МККК: воспользуйтесь ей. Красный Крест промолчал в ответ.

А в устном разговоре представители МККК усомнились в том, что их полномочия распространяются на подобные ситуации. В это самое время в Москве президент организации Марьяна Сполярич-Эггер встречалась с главой МИД РФ Сергеем Лавровым.

Может быть, дело исключительно в особой сложности работы в России? Месяц назад попросили Красный Крест инспектировать тюрьмы Беларуси, с политузниками которых нет связи по 500 дней. Убедитесь, что они живы и здоровы — просили мы.

Тишина.

Если Красный Крест стал глух к страданиям, зачем мы вновь пишем туда? Мы уверены, что организация обязана выполнить свою миссию, делегированную ей международным сообществом. Сейчас нужно спасти Горинова.

В письме Дмитрия Муратова г-же Сполярич сказано:

На сайте Красного Креста непросто найти адрес для писем. Легко — только кнопку для пожертвований.

В июле 1859 года Анри Дюнан думал и действовал противоположным образом. Он приехал в Италию по делам бизнеса, но, увидев под Сольферино поле, усеянное после битвы ранеными и телами погибших, забыл о финансовых заботах и посвятил себя уходу за ранеными. Книгу воспоминаний об этом он позже отослал ведущим политическим и военным деятелям Европы. Дюнан стал основателем Международного комитета Красного Креста. Не пора ли организации вернуться к его принципам?

* Минюст РФ считает «иноагентом», а мы — нет.