Четверть века назад, 9 августа 1999 года, российский президент Борис Ельцин выступил с телевизионным обращением.

Он сообщил, что не только подписал указ о выборах 19 декабря в Государственную думу, но и предлагает нового премьер-министра, которого видит еще и своим преемником на президентском посту.

Подавляющее большинство оценок действий президента и шансов его предполагаемого преемника, которые прозвучали тогда, были весьма скептическими.

А среди прогнозов не было только одного, но главного: что все это — на двадцать пять лет.

«Через год будут президентские выборы, — обратился к гражданам Борис Ельцин. — И сейчас я решил назвать человека, который, по моему мнению, способен консолидировать общество. Опираясь на самые широкие политические силы, обеспечит продолжение реформ в России. Он сможет сплотить вокруг себя тех, кому в новом XXI веке предстоит обновлять великую Россию. Это секретарь Совета безопасности, директор ФСБ — Владимир Владимирович Путин. Я в нем уверен. Но хочу, чтобы в нем были также уверены все, кто в июле 2000 года придет на избирательные участки и сделает свой выбор».

Стоит напомнить, что тогда шансы ельцинского клана на сохранение власти виделись призрачными.

Правительственная чехарда, за полтора года — четыре премьера, сменяющих друг друга: Виктор Черномырдин, Сергей Кириенко, Евгений Примаков, Сергей Степашин (к этому времени еще и трех месяцев не проработавший главой правительства).

Доминирующее в политической элите настроение, что набравший ход экспресс «Примаков–Лужков» (движения «Отечество» и «Вся Россия», которые вскоре соединятся в предвыборный блок) уже не остановить. Примаков будет президентом, Лужков — премьером, а ельцинское окружение и «Семью», которых они терпеть не могут, ждет весьма и весьма незавидное будущее.

И за два дня до анонсирования преемника — вторжение отрядов боевиков Басаева и Хаттаба в Дагестан.

В этой ситуации Ельцин не только решается на еще одну смену премьера, но и объявляет преемника. Известного до этого работой в Петербурге с Анатолием Собчаком, вынужденным уходом из Смольного после поражения экс-мэра на выборах 1996 года, переходом в Москву и работой в президентской администрации и ФСБ. Притом ни разу не участвовавшего в выборах, не проявившего себя в публичной политике и не очень известного широким массам, в отличие от признанных персонажей политической сцены.

Да, к Степашину есть претензии — его считают «слишком мягким», а необходимо «ужесточение внутренней политики», а также более решительная борьба с боевиками из Чечни. Но одновременно отмечают, что правительству Степашина удалось не допустить обвала рубля и достичь договоренностей с МВФ, Всемирным банком и Парижским клубом кредиторов, отодвинув угрозу нового дефолта.

«Полным безумием» называет решение Ельцина лидер КПРФ Геннадий Зюганов. Мол, «кто будет воспринимать премьер-министра всерьез, если они меняют их как перчатки?». Он говорит, что отставка правительства — это «акт против всей страны», демонстрирующий «100-процентную агонию режима». Что «Путин и Степашин из одной команды и принципиальной разницы между ними нет». После чего заявляет, что будет требовать внести поправки в Конституцию, ограничивающие полномочия президента.

Коллега Зюганова, спикер Госдумы Геннадий Селезнев, говорит: «Если Ельцин кого-то объявляет преемником, значит, он ставит крест на его политическом будущем. Так было много раз».

«Конгресс русских общин» Дмитрия Рогозина и Сергея Глазьева заявляет, что «отставка Степашина выгодна прежде всего США и НАТО» и что президент и его администрация «полностью пренебрегают интересами граждан России».

«Отечество» Евгения Примакова констатирует, что «действия Кремля потеряли всякий смысл и предсказуемость», и «более того, они являются индикатором движения власти к силовым методам решения политических проблем, для чего нет никаких объективных причин».

Ничуть не меньше критики доносится и с другого фланга.

Лидер «Демвыбора России» Егор Гайдар, отвечая на вопрос, видит ли он Путина президентом, отвечает «пока это трудно себе представить». И говорит, что «знал Путина в качестве замруководителя президентской администрации — там он был эффективен, но в президенты у нас не назначают. Да и то, что сейчас происходит, — не самый удачный старт для президентской кампании». А его соратник Сергей Юшенков заявляет, что

«Люди устали смотреть на больного лидера, который не способен выполнять свою работу», — говорит Борис Немцов, выступая на радио. А в другом выступлении добавляет, что «Ельцин, судя по всему, не чувствует политической ситуации в стране, просто неадекватен, и удивительно, что никто вокруг объяснить ему это не может».

Что касается Путина, то он, по словам Немцова, «несмотря на все положительные характеристики, никакого отношения к политическому процессу не имеет». И вообще, говорит Немцов, «я тоже был в свое время назван преемником — к этому нужно относиться с известной долей юмора и иронии»

Анатолий Чубайс выступает против отставки Степашина, но не может добиться аудиенции у Ельцина, чтобы ее предотвратить. И заявляет, что Ельцин пошел на «очень рискованный шаг с возможными тяжелыми политическими последствиями».

Движение «Новая сила» во главе с Сергеем Кириенко заявляет, что «государственная власть фактически утрачивает контроль над страной» и что «собственность и свобода граждан находятся под угрозой».

Находятся и политики, которые испытывают осторожный оптимизм относительно решения президента — но их совсем немного.

Бывший премьер Виктор Черномырдин, который говорит, что шанс у Путина стать президентом есть, но «это будет зависеть от того, останется ли он на посту премьера, и от экономической политики возглавляемого им правительства».

Губернатор Новгородской области Михаил Прусак, который говорит: «Я вижу президентом человека, который начнет реально развивать экономику страны, который сумеет решить проблемы на Кавказе. Путин уже стал заложником этих вопросов. Если он их решит, то почему бы ему не быть президентом?»

Наконец, губернатор Ленинградской области Валерий Сердюков говорит, что Путин «человек государственный, чувствуется в нем сила воли, энергичность, способность к решительным действиям, думаю, что при нем будет порядок в стране»…

Что происходит потом — хорошо известно.

16 августа 1999 года Путина утверждают премьером с первой попытки (часть депутатов полагает, что это очередной «технический» премьер, и не важно, кто им станет).

4 сентября происходит первый из серии терактов — взрыв около жилого дома в Буйнакске, 9 сентября — взрыв жилого дома на улице Гурьянова в Москве.

Начинается вторая чеченская война.

Потом, перед выборами Госдумы, участники событий разойдутся по разные стороны.

Сергей Степашин войдет в первую тройку предвыборного списка «Яблока», которое во главе с Григорием Явлинским будет требовать прекращения боевых действий в Чечне.

Чубайс будет заявлять, что в Чечне «возрождается российская армия» и вести известные теледебаты с Явлинским.

Блок «Единство» во главе с Сергеем Шойгу, Александром Карелиным и Александром Гуровым станет опорой Путина и серьезно изменит ситуацию на думских выборах.

31 декабря 1999 года Ельцин уйдет в отставку и передаст Путину президентские полномочия, после чего Примаков, Лужков и ранее «мятежные» губернаторы присягнут Путину, а блок «Отечество — Вся Россия» в Думе станет вполне проправительственным.

26 марта 2000 года Путин выиграет президентские выборы и 7 мая вступит в эту должность.

…Летом 1996 года Бориса Ельцина сохранили у власти не только «административным ресурсом», но и тем, что общество напугали перспективой вымышленного «реванша».

Через три года условия для реального реванша создал сам Ельцин.

* Внесен властями РФ в реестр «иноагентов».