В марте этого года Королёвский горсуд Московской области приговорил журналиста Романа Иванова к семи годам колонии общего режима за три поста в соцсетях. Его признали виновным в распространении военных «фейков» о российской армии (п. «д» ч. 2 ст. 207.3 УК). Поводом для уголовного дела стали публикации журналиста в телеграм-канале «Честное Королёвское!» о ситуации в Буче, новостная заметка с заявлением министра обороны РФ Сергея Шойгу и публикация о докладе ООН, в котором описывалась гуманитарная ситуация в Украине.

51-летний Иванов — журналист издания RusNews и автор телеграм-канала «Честное Королёвское!», где писал о событиях в родном городе Королёве, в том числе о фальсификациях на выборах.

После того, как Романа поместили в СИЗО, его поставили на профучет как «лицо, изучающее, исповедующее или распространяющее экстремистскую идеологию». Коллеги Иванова, а также семья и читатели RusNews из Королёва полагают, что это преследование — месть за его журналистскую деятельность.

Это уже второй корреспондент RusNews, которого осудили по «фейковой» статье. В феврале прошлого года журналистку этого издания Марию Пономаренко признали виновной по аналогичной статье из-за поста в телеграм-канале. Суд приговорил ее к 6 годам колонии. В настоящее время она отбывает срок в Алтайском крае. Ей также предъявили обвинение по второму уголовному делу — за якобы совершенное ею нападение на двух сотрудников колонии.

А Роман с 12 апреля 2023 года находится под стражей. Год назад «Новая» публиковала его письмо. На днях журналиста перевели в СИЗО Коломны, где он ожидает рассмотрения апелляционной жалобы на приговор.

Иванов Роман Викторович, 1973 г.

ФКУ ИК-6 УФСИН России по Московской области

«За решеткой я нахожусь уже год и три месяца. Большую часть времени находился в Ногинске, в СИЗО-1, и вот на днях меня этапировали в одну из тюрем в Коломне. Возят по красивым русским городам, к сожалению, их я не вижу.

Для свободолюбивого человека, которым я себя считаю, это, безусловно, тяжело. Прежде всего психологически тяжело из-за разрыва с родными, любимыми и друзьями. Долгое время у меня не было возможности общаться с женой. Мне не разрешали звонить, а Маше не давали свидания, проходящего за стеклом через телефонную трубку. Первая встреча продлилась три часа, а показалось, что прошло 15 минут. Настолько мы не могли насмотреться друг на друга и наговориться.

Последние несколько лет были очень насыщенными и деятельными, посвященными свободной журналистике и созданию мною независимого информационного проекта «Честное Королёвское!». После ареста какое-то время пришлось адаптироваться к жизни в четырех стенах, где дел совсем немного. Доходило до смешного, например, подметаю пол веником, протру еще тряпкой, а потом снова порываюсь это делать, чтобы еще чище стало. Иногда совершенно не знаешь, чем себя занять. Потом мне сказали, что это называется «моторить», когда активность еще есть, а применить ее некуда.

Позже наступил период, когда накатило равнодушие: лежишь, пьешь чай, бездельничаешь и превращаешь свое место в «лежанку бомжа». Впрочем, этот момент был недолгим. Сейчас в социальном и бытовом плане я уже «ровный заключенный», понимаю происходящее вокруг, знаю, как себя вести, моя тюремная жизнь размеренна.

Сложно было продолжительно находиться в «заморозке», куда меня перевели после месяца содержания в спецблоке. Это камера, изолированная от основной тюрьмы, на четверых человек без телевизора.

Потом меня перевели в обычную камеру и подняли на третий этаж. Там я смог посмотреть на Ногинск и небо, увидел дома и деревья, парящих в облаках птиц. Вечером вышла луна, и я, завороженный, не мог отойти от окна, воспринимал возможность смотреть на нее как настоящее чудо.

А главное, у меня наконец-то появилось полноценное общение с людьми, среди которых есть много достойных и стойких. Многим из них труднее, с них можно брать пример, как держаться и не падать духом. Особенно хотел бы отметить знакомство с Гитиномагомедом Абдулаевым из Дагестана. Недавно он получил очередной приговор — два года по ст. 321 УК («Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества»).

На самом деле, в неволе можно привыкнуть или смириться со многим: со вкусом баланды, с особенностями внутреннего распорядка, с неадекватным поведением сотрудников, с бытовыми условиями старинной ногинской тюрьмы. Но совершенно невозможно и никогда не получится принять тот факт, что ты несешь наказание без вины.

Это самый тяжелый аспект с психологической точки зрения. Настоящим преступникам в этом плане легче тут находиться. Они понимают, за какие деяния сидят. Но, к сожалению, судья [Королёвского городского суда] Татьяна Дулкина, выбрав для себя роль «маникена в мантии», исполняла чужую волю и не разобралась в сути дела. Ее не смущает отсутствие состава преступления, даже в рамках применяемой по мне откровенно антиконституционной, репрессивной статьи 207.3 УК. От того и приговор выглядит, как будто написан человеком в измененном состоянии сознания.

И это, кстати, не только в моем случае, но и в решениях по другим делам. В результате и отношение к ней в тюрьме соответствующее. Лично я стараюсь, несмотря ни на что, не держать в себе неприязнь к судьям, фээсбэшникам, следователям, полицейским и экспертам, сочинившим безумные заключения по моим публикациям. Я надеюсь, что им когда-нибудь придется ответить по закону за зло, причиненное мне и моей семье.

Это лишь частный случай деструктивной деятельности государства при <…> режиме, думающем не о благополучии и процветании общества, а о сохранении собственной власти любым путем.

Наглядный и более яркий пример я ежедневно наблюдал по телевизору в СИЗО. В новостных выпусках после сюжетов о боевых действиях на территории Украины, на которые тратятся немыслимые миллиарды, обязательно просят граждан принять участие в сборе денег для спасения тяжелобольных детей. Как же глупо тратить ресурсы страны на преследование граждан, не представляющих никакой угрозы для общества. В свое время еще Паскаль говорил, что люди должны понять важность более нужных дел, чем нападение друг на друга; что их общие враги — это нищета, невежество, болезни; и что усилия их должны быть направлены против этих ужасных бедствий.

Поэтому я спокойно выслушал приговор судьи Дулкиной и совершенно не удивился ее решению, которое вполне укладывается в логику прошедшего процесса — не позволяющую защищаться и доказывать свою невиновность.

Но остается вопрос, насколько допустима подобная плата за реализацию права на свободу слова и выражение мнений, запрета цензуры в деятельности СМИ, обсуждение и критику решений руководства страны? Видя разрушение своих личных, семейных, профессиональных планов, я, безусловно, понимаю, насколько высока эта цена. Но осознавая, до какой степени власть боится открытой общественной дискуссии <…>, любых высказываний, не укладывающихся в пропагандистскую риторику, признаю для себя неизбежной оплату этого счета ради прогрессивного и цивилизованного будущего моей страны.

У меня просто не было иного выбора, как у любого свободомыслящего и честного перед собой человека. Как ни странно, именно процесс в Королёвском суде дает надежду на лучшее. Несмотря на то что любую общественную активность в наше время сопровождает опасность. Многие жители Королёва сочли необходимым прийти в суд или поддержать меня в соцсетях, выступить свидетелями в мою защиту. Я благодарен не только им, но и всем, кто хоть и не осмелился высказаться, но решил для себя неприменимым существующее положение дел в стране.

Это и есть основание для надежды, как и то, что я не увидел в «людях-винтиках», работающих по указке бездушной системы, настоящего идеологического фанатизма или непоколебимой убежденности в своей правоте. Иногда мне давали понять, что им просто приходится «отрабатывать» зарплату и что они, если не могут поддержать меня, то по крайней мере сочувствуют. Этим людям я тоже хочу сказать слова благодарности.

Для себя я понял, что у происходящего вокруг нет настоящей поддержки. Эта реальность навязана обществу, а значит, двигающийся механизм на первой же неровности свалится в кювет с исторического пути.

Среди происходящей банальной и бездарной судебной театральщины удивить прыжком выше головы смогла, пожалуй, только член общественной палаты города Пушкино Мария Соколова. Она выступила свидетелем обвинения и в порыве рвения описала меня не только как заклятого «врага народа», но и попросила суд вынести максимально суровое наказание — 10 лет. И заодно добавила — «без права переписки». Впрочем, ее уникальное выступление не повлияло на результат и вызвало только недоумение. Если когда-нибудь ей будет стыдно, то это уже хорошо.

Сейчас понимаю, что жизнь — не тюрьма. И на этом она не заканчивается. Стараюсь максимально сохранить себя, остаться самим собой. Я не только читаю книги, поддерживаю физическую форму, но и пытаюсь продолжать заниматься журналистикой, даже в тюремных условиях. Я с радостью отвечаю на многочисленную корреспонденцию, свободно общаюсь с сокамерниками на самые острые темы, показывая им, что существует альтернативное мнение, что нужно вести аргументированный спор с уважением и каждый имеет право на свою позицию. Частенько обмениваюсь мнением с теми, кто от безысходности решил заключить контракт с Министерством обороны РФ и принять участие в СВО ради досрочного освобождения и снятия судимости. Собираю информацию от тех, кто уже оказался в зоне боевых действий, сумел выжить <…>.

Тем более что давление чиновников Королёва не прекращается. Они не стесняются и обращаются к моей супруге с целью удаления публикаций из «Честного Королёвского!» о незаконной приватизации служебных квартир. Хотя моя жена Мария никакого отношения к деятельности нашего проекта не имеет. Это и есть истинное лицо представителей власти, вдохновляющих сограждан к борьбе до победного конца. В завершении письма я скажу то, что говорил после каждого судебного заседания: «Мир и свободу гражданам России! <…>»

11.07.2024