СюжетыОбщество

«С разрешения председателя Совнаркома»

Зреет идея возвращения в библиотеки «спецхранов». За основу предлагают взять систему, которая была в СССР

«С разрешения председателя Совнаркома»

Фото: Алексей Куденко / Коммерсантъ

Восхищает упорство, с каким мы возвращаемся к, казалось бы, навсегда изжитому, отвергнутому. Пример иных стран (теперь наших главных союзников) уже не вызывает неудержимый хохот или снисходительные усмешки, «в тренде», наоборот, призыв приглядеться к этому примеру, перенять с уважением. А что, если налицо высокий патриотизм, преданность идее, самозабвенная любовь к вождю?

Сейчас вот возникла замечательная идея возвратить в наши библиотеки «спецхраны». Так, депутат Драпеко при этом прямо советует: «За основу можно взять систему, которая была в СССР». Сомневаюсь, что она хорошо помнит ту «систему», но уверена почему-то, что было — отлично.

С Еленой Григорьевной я познакомился еще в 1981 году, когда стал свидетелем очередной репетиции «приветствия советской молодежи XXVI съезду КПСС». Драпеко должна была произнести очень важные слова, но они ей никак не давались. «Душевней надо, Лена!.. Душевней!..» — маялись с ней кураторы-режиссеры. Ей приводили в пример дочь Турсуной Ахуновой, знатного хлопкороба, дважды Героя Соцтруда («Буду хорошо учиться, / Скоро вырасту большой. / Стану лучшей ученицей / В школе мамы Турсуной!» — звонко зачитывала та). Драпеко внимательно слушала, кивала, но нужной душевности добиться никак не могла. «Ребята, это ведь — не текст! — жаловалась потом нам. — Который день мучаюсь, уже юбка спадает!..»

Елена Драпеко. Фото: ИТАР-ТАСС / Владимир Смирнов

Елена Драпеко. Фото: ИТАР-ТАСС / Владимир Смирнов

Жалко было Драпеко. Хоть она в результате с задачей и справилась.

Но из той «системы» она сейчас почему-то хочет выбрать лишь «спецхраны». Без тех самых слов «приветствия». Недопонимает (или забыла), что придется брать — в комплексе.

Собственно говоря, «спецхраны» в той или иной форме существуют практически во всех крупных библиотеках мира — там тоже хранят отдельно книги, которые не всем, кто попросит, выдают (порнографическую литературу, например, или самоучители по изготовлению взрывчатых веществ). Но «за основу» хочется брать именно спецхраны, которые были «у нас».

Вся разница в том и заключалась: что отправляли в «спецхран» и кого туда потом допускали.

«Кулаки живут и у нас, но только кулаков раскулачивают»

Впервые спецхраны в наших библиотеках были созданы на основе постановления СНК РСФСР от 12 декабря 1921 года. Постановлением СНК от 14 декабря было приказано снабжать секретными изданиями библиотеку Румянцевского музея и Петроградскую публичную библиотеку (белогвардейские издания, которые выписывал Наркомпрос, они получали и раньше). При этом — Наркомпросу совместно с ВЧК поручалось разработать инструкцию о порядке хранения и пользования секретными документами. Согласно разработанной инструкции, пользоваться секретными документами можно было только «с разрешения председателя Совнаркома, наркома по просвещению и его заместителей, членов ЦК РКП(б) или президиума ВЧК». При этом в разрешении всякий раз должны были точно перечисляться документы, подлежащие выдаче для занятий, а также имя, отчество и фамилия лица, «уполномоченного» к чтению.

Согласно декрету ВЦИК и постановлению Наркомпроса от 12 января 1922 года, принятым по инициативе Троцкого, в секретный отдел стали поступать конфискованные книги, изданные без разрешения цензуры. В 1923 году спецхраны переходят в ведение Главлита и Главполитпросвета. В результате проведенных «чисток» библиотек в спецхраны направляется большое количество старой литературы, подчас почти вся литература по истории и философии, в связи с ее «монархическими» и «идеалистическими» тенденциями.

Фото: Николай Малышев / Фотохроника ТАСС

Фото: Николай Малышев / Фотохроника ТАСС

В сталинские времена правила ужесточаются, в «спецхраны» отправляются издания, в которых упомянуты имена «врагов народа» (хотя бы и потому, что книга напечатана в «типографии имени Троцкого»). Но в том-то все и дело, что

создание «спецхранов» в СССР было неотделимо от массовых чисток общих фондов библиотек, резкого и произвольного ограничения книжной торговли и других сопутствующих мероприятий.

Ключевым же было и осталось главное слово: ЦЕНЗУРА! Это было единственным условием. Без ЦЕНЗУРЫ «спецхран» теряет смысл. Какие бы ты примеры ни брал при его воссоздании. Хоть советский «спецхран», хоть инквизиторский испанский XVIII века. Так и будешь хранить в «спецхране» одни секретные записки физиков-атомщиков. А это — интересно?

А так — смотрите, что получается!

Павел Лебедев-Полянский. Фото: Википедия

Павел Лебедев-Полянский. Фото: Википедия

цитата

Из выступления в январе 1931 года руководителя Главлита Лебедева-Полянского на секретном совещании заведующих республиканскими, областными и краевыми управлениями своей организации:

«Вот Клычков пришел ко мне 8 месяцев тому назад и говорит: разве я кулацкий писатель — как вы думаете, Полянский? Вы мне скажите, я вам поверю, вы человек не кружковый, объективный. Я говорю: «Конечно, кулацкий писатель». Тогда он говорит: «Что ж, мне жить в Советской России нельзя?» Я говорю: «Почему нельзя?» — «Ты же называешь меня кулаком». Я говорю: «Ну так что же, кулаки живут и у нас, но только кулаков раскулачивают. Как? Не будем тебя пугать. Очень просто». — «Я, говорит, не могу жить». — «Почему ты не можешь заниматься другой работой? Великолепно можешь!» Говорили, говорили… Он рассвирепел и говорит: «Советская власть доводит писателя до того, что он вынужден застрелиться». Я на него посмотрел и говорю: «Ты, пожалуй, зря говоришь, а если не лень, пожалуйста, стреляйся, что же я могу сделать». Ничего, до сих пор живет и, конечно, не застрелится…»

Забегая вперед: действительно, не застрелился. Его — застрелили. Еще точнее: расстреляли. Через шесть лет после этого разговора с цензором.

А цензор продолжает:

цитата

«Раньше нам давали литературу махрово-контрреволюционную. Возьмем таких писателей, как Замятин, Булгаков. Замятин даже ухитрился выпустить сказку, политический смысл которой таков: как бы большевики ни пытались построить новое общество, они построить его не смогут, потому что на крови, на костях нельзя ставить, потому что от разложившихся трупов в этом новом обществе идет смрад и все бегут из него, зажавши носы. Затем тот же Замятин представил роман, изображающий социалистическое общество. Социалистическое общество — это конюшня, довольно темная, грязная, в которой много стойл и в каждом стойле находится свинья. И всё… и больше ничего нет. Вот примерно социалистическое общество.

Булгаков представил роман еще замечательнее. Какой-то профессор подхватил на улице собачонку, такую паршивенькую собачонку, никуда не годную, отогрел ее, приласкал ее, отошла собачонка. Тогда он привил ей человеческие железы. Собачонка выровнялась и постепенно стала походить на человека. Профессор решил приспособить этого человека в качестве слуги. И что же случилось? Во-первых, этот слуга стал пьянствовать и буянить, во-вторых, изнасиловал горничную, кажется. Потом стал уплотнять профессора, словом, безобразно себя вел. Тогда профессор подумал: нет, этот слуга не годится мне, и вырезал у него человечьи железы, которые ему привил, и поставил собачьи. Стал задумываться: почему это произошло? Думал, думал и говорит: надо посмотреть, чьи же это железы я ему привил. Начал обследовать больницу, откуда он взял больного человека, и установил — «понятно, почему все так вышло — я ему привил железы рабочего с такой-то фабрики». Политический смысл тут, конечно, ясен без всяких толкований. Мы, конечно, не пропустили такой роман, но характерно, что была публика так настроена, что позволяла себе подавать такие романы.

Наша точка зрения должна быть тоньше, и если раньше мы смотрели в очки, то в дальнейшем, может быть, придется смотреть с лупой, но эти вредные, враждебные нам элементы отыскивать».

Если отвлечься от событий ХХ века, сравнить это можно, пожалуй, только с временами испанской инквизиции. В Испании цензуре подвергали не только опубликованные книги. Все труды проходили профилактическую цензуру. Они подавались на одобрение до публикации или внесения правок.

К последней четверти XVI века цензура действовала уже в полную силу. Каждая книга подлежала утверждению на генеральном совете инквизиции, а также местными религиозными деятелями в районе, где она печаталась, и дворцовыми властями. К 1581 году «похотливые книги» и комедии, а заодно и пьесы, в которых изображались представители религии, были запрещены. Среди произведений, конфискованных во время визита ревизоров в книжный магазин в 1606 году, оказались «Селестина» и «Дон Кихот».

Количество запрещенных книг в списке, опубликованном в 1583 году, разбухало, словно раковая опухоль; оно увеличилось с 699 наименований в 1559-м до 2315 наименований. В этом «Большом списке книг, запрещенных цензурой» есть произведения Абеляра, Данте, Макиавелли, Мора и Рабле, а также все переводы трудов Эразма Роттердамского на испанский, 22 его работы на латыни. Имелись и запрещенные книги Геродота, Тацита, Платона, Плиния и Овидия. Запреты распространялись на изображения, монеты, портреты, медали, песни и статуи.

В 1559 году Филипп II выпустил закон, запрещающий под угрозой смерти всем книготорговцам продавать или хранить любую из книг, запрещенных инквизицией. Этот же закон запрещал иметь книги, написанные на испанском языке и опубликованные за пределами Испании без королевской лицензии.

Знание превратилось в товар, подлежащий отслеживанию.

Результат — деградация естественных наук в Испании.

Между тем имя многолетнего главного цензора страны Павла Ивановича Лебедева-Полянского во Владимире носит университет. Стоит памятник. Меня даже как-то на его фоне сфотографировали.

Фото: Анатолий Семехин / Фотохроника ТАСС

Фото: Анатолий Семехин / Фотохроника ТАСС

«Плохо говорится о Гитлере»

1940.02.10. В ЦК ВКП(Б). СПИСОК КНИГ, ПОДЛЕЖАЩИХ ИЗЪЯТИЮ ИЗ ПРОДАЖИ И ИЗ БИБЛИОТЕК

«Препровождаю список № 171. Прошу Вашего согласия на изъятие книг из книготорговой сети и библиотек общественного пользования. Уполномоченный СНК СССР по охране военных тайн в печати и начальник Главлита Садчиков <… >

  • Рабочая книга по литературе для школ ФЗУ. M.‒Л., 1931. Засорена статьями, отрывками, стихотворениями (С. Третьяков, А. Халатов, М. Кольцов).
  • Арбузов С. Наборное дело. М., 1927. Эпиграф из статьи Троцкого.
  • Бескин Осип. Кулацкая художественная литература. 1930. Брошюра посвящена разбору произведений, главным образом Орешина. Критика произведений Орешина совершенно недостаточна, материалы критики насыщены стихами самого Орешина. Автор ограничился полемикой, которая, по существу, означает популяризацию враждебных взглядов Орешина, нежели критику.
  • Бонч-Бруевич Вл. Смерть и похороны Владимира Ильича. 1925. Изобилует положительным упоминанием фамилий Зиновьева, Каменева, Бухарина.
  • Дети о Ленине. Под редакцией Наталии Сац. М., 1925. Произведения Сац изъяты из продажи.
  • Дети о Сталине. М., 1939. Упоминается Ежов — в положительном контексте.
  • Зозуля Ефим. Статьи и материалы. М., 1929. Серия «Мастера современной литературы». В сборнике имеется большая статья М. Кольцова.
  • Захарченко М.А. Курс нервных болезней. М.‒Л., 1930. Книга клевещет на великий русский народ, на постановку лечебного дела в СССР. На стр. 792 — фото «Кретинизм, идиотизм» показывает намеренно наших больных.
  • Зощенко М. История одной жизни. Л., ГИХЛ, 1936. Основной материал повести — биография Абрама Исааковича, преступника-афериста, литературно обработанная Зощенко. В книге имеются ссылки на приказ Фирина и цитаты из письма уголовника, где Фирин восхваляется как хороший начальник, воспитатель уголовников. Вопрос об изъятии этой книги поставлен НКВД из-за восхваления Фирина, разоблаченного врага народа.
  • «Какова же наша молодежь?» Сборник статей / Под ред. С.И. Гусева. М.–Л.: Госиздат, 1927. Восхваляется Троцкий.
  • Кирпотин В. Советская драматургия. Доклад на 1-м Всесоюзном съезде советских писателей. М., ГИХЛ, 1934. Дает исключительно положительную оценку творчеству В. Киршона.
  • Книжник Ив. Систематический указатель литературы по общественным наукам. Пг.: Прибой, 1923. В указателе литературы с первой и до последней страницы рекомендуется литература: Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Каменев, Радек, Чаянов и др.
  • Корнев Н. Третья империя в лицах. М.: Художественная литература, 1937. Автор очень остро говорит об изуверстве германского фашизма и непрочности той базы, на которой держится фашизм. В условиях настоящего времени описываемое содержание книги не соответствует нашей внешней политике.
  • Ленин и Сталин в стихах и песнях. Сост. Александр Чачиков. М.: Жургазобъединение, 1937. В сборнике участвуют Я. Виртанен, Н. Заболоцкий, произведения которых изымаются по приказам местных органов Главлита.
  • Литературоведение. Сборник статей / Под ред. В.Ф. Переверзева. М., 1928. Сборник содержит статьи Беспалова, Селивановского, которые, по сообщению Президиума ССП (Фадеева), разоблачены как враги народа.
  • Изобразительное построение фильма. М., 1938. В книге положительно упоминается Раскольников и популяризируется Вс. Мейерхольд как передовой художник.
  • Отвальт Э. Путь Гитлера к власти. М.: Соцэкгиз, 1933. В книге имеется ряд мест, которые сейчас, после заключения СССР договора о дружбе с Германией, нежелательны. Приводится ряд мест типа: «Теперь фашизм торжествует. Он справляет кровавые оргии по всей стране, истребляя коммунизм». Плохо говорится о Гитлере (на многих страницах).
  • Пионерский песенник. М.: Молодая гвардия, 1936. Б. Корнилову принадлежит текст «Песни о встречном».
  • Полонский Вяч. Очерки современной литературы. М.‒Л., 1930. В книге популяризируются Б. Пильняк, Артем Веселый.
  • Против антисемитизма. М.: Жизнь и знание, 1930. Наряду с ценным материалом об антисемитизме, как, например, «Речь тов. Ленина, произнесенная в Центропечати», статьи Горького и др., в сборнике имеется статья Б. Пильняка (с. 165‒172).
  • Раухвергер М. Ёлка. Слова Д. Высотской. М.: Музгиз, 1937. Песня «Ёлка» целиком посвящена Н.И. Сац, произведения которой изымаются приказом № 647».

1940.10. ИЗ ПЕРЕПИСКИ ГЛАВЛИТА С ЦК ВКП(Б)

«Тов. Федосееву. Возвращаю присланные Вами списки и сообщаю, что необходимо снять следующие избранные и полные собрания сочинений русских писателей в связи с публикацией в них вступительных статей, примечаний и прочего:

  • Салтыков-Щедрин М.Е. Л.: ГИХЛ, 1935‒1939 — снять в связи со статьей Горбачева, все книги которого изъяты приказом № 147; ряд других изданий Салтыкова-Щедрина, в связи с тем, что готовил их Г.Е. Горбачев.
  • Гончаров И.А. Обломов. М.: Гослитиздат, 1935 (редактор А. Воронский)
  • Полное собр. соч. Л.Н. Толстого в 30 тт. — снять в связи с популяризацией В.И. Невского, Л. Авербаха, М. Кольцова
  • Полное собрание сочинений Л.Н. Толстого — тт. 5, 7, 11, 12, 27, 72 — снять в связи с упоминанием имени Л. Каменева».

1941.03.13. В ЦК ВКП(б). ОБ ИСПРАВЛЕНИЯХ В БИБЛИОТЕЧНЫХ КНИГАХ.

«Управление агитации и пропаганды. Тов. Александрову

Направляю список книг, имеющих те или иные политические дефекты, поддающиеся исправлению. Прошу разрешения на включение предназначенных книг в приказ на исправление. Исправление будет заключаться в вырезке предисловий, отдельных статей и фотографий врагов народа и в вычерках отдельных фраз с упоминанием врагов народа в тексте, оглавлении, на титульном листе. Эти исправления будут произведены на месте в библиотеках под контролем цензоров».

1941.05.21. ПРИКАЗ УПОЛНОМОЧЕННОГО СНК И НАЧАЛЬНИКА ГЛАВЛИТА СССР ОБ ИСПРАВЛЕНИЯХ В ТЕКСТЕ

«Все вышеуказанные исправления в книгах производить на месте в библиотеках, силами библиотечных работников под наблюдением цензоров. При удалении предисловий или целых статей обязательно производить соответствующие вычерки на титульных листах, оглавлениях и если необходимо на обложках книг, удаляя все ссылки на вырезанные статьи и фамилии авторов. Исправления производить тщательно и аккуратно с тем, чтобы, с одной стороны, нельзя было прочесть вычеркнутых слов или фраз, а с другой, чтобы не портить внешнего вида книги и ее содержания. Изъятые листы библиотеки сдают цензору с составлением соответствующего акта. В букинистических магазинах исправления книг производить также под контролем цензора с составлением соответствующего акта, после чего книга разрешается к продаже. Начальник Главлита СССР Садчиков».

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68

1949.11.02. В ЦК ВКП(б). ОБ ИЗЪЯТИИ КНИГ ИЗ БИБЛИОТЕК

«В целях активизации работы библиотек по очищению книжных фондов от политически вредной литературы Главлит с конца прошлого (1948-го) года по согласованию с Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) стал издавать «Сводные списки изданий, подлежащих изъятию». Первый алфавитный список включает около 10 000 запрещенных книг, изъятых ранее изданными приказами Главлита, и был выпущен в ноябре 1948 г. В 1949 г. изданы и разосланы 3 дополнительных списка устаревших изданий. Издан в 1949 г. «Сводный список подлежащей изъятию литературы, выпущенной за рубежом на русском языке». В течение III квартала, по данным Главкрайлитов, было изъято из обращения 286 452 экземпляра книг, из них в Латвии, Литве и Эстонии — 55 359 экз. Была проведена выборочная проверка профсоюзных библиотек, [причем] обнаружилась засоренность фондов. Например, в 60 профсоюзных библиотеках Татарской АССР обнаружено 2200 экземпляров политически вредных изданий».

Фото: Хоботов И. / Фотохроника ТАСС

Фото: Хоботов И. / Фотохроника ТАСС

Но ведь (несмотря на построенную замечательную систему) не только в прибалтийских республиках, но даже — о ужас! — в Татарии обнаруживались тысячи и тысячи «политически вредных изданий». Уже один раз прошедших, подчеркиваю, цензуру!

В результате же все и накрылось медным тазом.

1988.12.31. ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ЗАВЕДУЮЩЕГО ИДЕОЛОГИЧЕСКИМ ОТДЕЛОМ ЦК КПСС А. КАПТО

Главное управление по охране государственных тайн в печати при СМ СССР (т. Болдырев) сообщает, что в соответствии с постановлением ЦК КПСС № Ст. 36/14с от 13 января 1987 г. межведомственная комиссия в составе представителей Главлита СССР, Министерства культуры СССР и Госкомиздата СССР закончила работу по пересмотру «Сводного списка книг, подлежащих исключению из библиотек и книготорговой сети» и частично «Списка лиц, все произведения которых подлежат изъятию».

Главлит СССР предлагает вернуть в общие фонды библиотек произведения, изданные в Советском Союзе, авторов-эмигрантов: Аксенова В.П., Баумволь Р.Л., Белинкова A.B. (умер), Владимова Г.Н., Влэстару Б.М., Войновича В.Н., Галича A.A. (умер), Гладилина А.Т., Демина М. (Трифонова Г.Е.), Зиновьева A.A., Керлера И.Б., Копелева Л.З., Копытмана М.Р., Кроткова Ю.Б., Кузнецова A.B., Львова А.Л., Любимова Ю.П., Максимова В.Е., Мальтийского Х.И., Некрасова В.П. (умер), Орловой Р.Д., Руденко Н.Д., Синявского А.Д., Табачника Г.Д., Тарсиса В.Я. (умер), Телесина З.А., Солженицына А.И. , Эткинда Е.Г. Всего 28 авторов.

Предложение Главлита СССР согласовано с Союзом писателей СССР (т. Карпов).

Главлит СССР просит также поручить межведомственной комиссии в прежнем ее составе провести работу по переводу из спецфондов в общие фонды библиотек русскоязычных произведений авторов-эмигрантов, выехавших за рубеж в период с 1918 по 1988 год. Это около 600 авторов. В их числе ряд известных писателей, таких как И. Бунин, В. Набоков, Н. Гумилев, Е. Замятин, И. Бродский, философов и публицистов — Н. Бердяев, В. Ходасевич, Б. Зайцев и другие. Зарубежные издания этих авторов, частично поступавшие к нам, подлежали изъятию и направлялись в спецфонды как произведения авторов-эмигрантов, хотя многие из них не носят антисоветского характера. Именно такого рода издания имеется в виду вернуть в библиотеки для общего пользования, руководствуясь при отборе произведений критериями, которые были определены в упомянутом постановлении ЦК КПСС».

Фото: Николай Малышев / Фотохроника ТАСС

Фото: Николай Малышев / Фотохроника ТАСС

«Как в религии вуду, делать фигурки и колоть их в сердце»

Сейчас на этот «опыт» нам и предлагают ориентироваться. Определенные шаги уже сделаны. Но как гласит реклама в одном американском баре: «Дорого у нас стоит только первая бутылка!»

Забавно читаются материалы круглого стола, опубликованные в правительственной «Российской газете» в июле 2021 года. Немного времени прошло, а будто с другой планеты весточка.

Тема круглого стола — принятие закона о запрещении публиковать портреты нацистских преступников, а также материалы с нацистской символикой.

Вот что говорит, например, Михаил Афанасьев, директор Государственной публичной исторической библиотеки России:

Михаил Афанасьев. Фото: Википедия

Михаил Афанасьев. Фото: Википедия

цитата

«Основная проблема в том, что под новый закон, с точки зрения иного блюстителя порядка, могут подпасть даже карикатуры Кукрыниксов. Неопределенность в нашей ситуации просто катастрофична, потому что совсем свежий пример, когда к суду привлекали девушку за то, что она перепостила фотографию Парада Победы с нацистскими знаменами у Мавзолея. Вся серьезная литература исторического содержания выпускается с визуальным сопровождением. И достоинство выпущенной сегодня книги как раз в том и состоит, что ученые вводят в научный оборот ранее неизвестные фотографии политических деятелей, лидеров рейха или других стран. Это абсолютный плюс издания.

Меня смущает первобытная вера в онтологическую силу слова и картинки, представление, что изображение врага или злодея может магическим образом влиять на человека до такой степени, что он поменяет свое мировоззрение. Следующий шаг — как в религии вуду, делать фигурки и колоть их в сердце, чтобы все зло ушло из нашей жизни. Непонятно, как это будет работать: кто-то будет жаловаться и что с этими жалобами будут делать?»

Жизнь ответила на этот вопрос директора библиотеки: судить будут.

А Владимир Груздев, председатель правления Ассоциации юристов России, уже тогда приводит первую статистику:

цитата

«По данным Судебного департамента при Верховном суде России, в 2020 году по статье КоАП 20.3 «Пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики» были наказаны более 2,2 тысячи человек. Сейчас же можно спрогнозировать, что по итогам этого года количество наказанных вырастет».

Прямо Нострадамус какой-то!

В 2024-м член думского комитета по культуре Ольга Германова добавила корреспонденту «Парламентской газеты», что изымать отдельные книги из библиотек запрещено законом о цензуре. «Но выставляя произведения на видном месте в читальном зале, мы пропагандируем этих писателей. Есть люди, которые приходят и спрашивают такие книги, не выдать их сейчас библиотекари не имеют права», — с видимым сожалением сказала она.

Только «спецхран», другими словами.

Ольга Германова. Фото: Марат Абулхатин / Пресс-служба Госдумы РФ / ТАСС

Ольга Германова. Фото: Марат Абулхатин / Пресс-служба Госдумы РФ / ТАСС

Член комитета по культуре Германова уверена, что, выставляя книги в читальном зале библиотеки, «мы» пропагандируем их авторов. Германова заблуждается. «Мы», если брать единственную социальную группу, к которой она действительно принадлежит, никого пропагандировать не может и пусть уж не берет на себя неисполнимых задач.

Другое дело, народ, которым эти люди привыкли клясться, конечно, найдет способ проникнуть в самые секретные спецхраны.

Читайте также

Разговор книгопродавца с райдером

Разговор книгопродавца с райдером

Фест «Белый июнь» в Архангельске три дня давал зрителям то, чего нам всем не хватает уже два с лишним года

Писатель Юрий Щеглов на нескольких страницах описывает свой ужас 1951 года, когда в Томской университетской библиотеке на выдаче книг вдруг его читательский билет откладывают в сторону и отправляют в закуток к старшему библиотекарю, а оттуда — непосредственно к директору.

— По-моему, Достоевский не включен в обязательную программу? — спрашивает директор. — А вы просите выдать «Дневник писателя» за 1877 год, кажется, и роман «Бесы». Я полагала, что студенты первого курса далеки от проблематики и романа «Бесы», и «Дневника писателя». Не так ли?

— В «Бесах» Достоевский использовал эпиграф из Пушкина. Я очень люблю Пушкина. Вот мне и хочется уяснить: какая связь между пушкинскими бесами и бесами Достоевского, — жалко блеет студент.

— Хорошо, — сказала директор Наумова-Широких и ласково, насколько позволяла морщинистая кожа, улыбнулась. — Идите в читальный зал. Я распоряжусь, чтобы вам выдали роман Достоевского. Однако имейте в виду, что роман «Бесы» не входит в список рекомендованной литературы. Вы поняли меня?»

«Конечно, я ее понял, — пишет Щеглов. — Она убедилась, что я лгу, но подумала, что у меня есть особые и уважаемые причины интересоваться «Бесами».

Этот опыт, безусловно, нуждается в воспроизведении. Хотя университетская библиотека и не «спецхран», конечно.

Законопроект об ограничении доступа к книгам «иноагентов» уже внесли в Госдуму — в марте.

Депутаты предлагают закрепить за Минкультом право утверждать правила размещения и предоставления «иноагентских» произведений. Ожидается, что в первом чтении законопроект рассмотрят в июле.

Я, конечно, прогнозист, не чета юристу Груздеву. Но рискну предположить, что этот законопроект станет законом.

Этот материал входит в подписку

Настоящее прошлое

История, которую скрывают. Тайна архивов

Добавляйте в Конструктор свои источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы

Войдите в профиль, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow