Полной и всесторонней оценки изменения коррупционных практик с начала полномасштабного военного конфликта в Украине сделать до сих пор не получилось. Причина в том, что коррупция как элемент системы антиценностей, если разбираться, не имеет ни четких метрик, ни измеримых шкал — что-то обязательно остается за кадром или не поддается качественному или количественному анализу. Дело не только в отсутствии статистики, но и в том, что коррупция начинает принимать новые формы, мутируя и трансформируясь вместе с российским обществом.

Сегодня же можно попытаться, без претензии на полноту, описать проступающие контуры изменившихся коррупционных практик. Если долго всматриваться в эти контуры, то за ними угадывается большое государство, которого и до 2024 года было много, но теперь стало с избытком: оно проникло в телефон к обывателю, заглянуло в карман бизнесмену и даже, иногда запутавшись само в себе, пытается забирать у самого себя плохо пристроенные госактивы.

Попробуем, не фокусируясь на влиянии коррупции на общество и бизнес, посмотреть именно на государственную коррупцию, чем она стала и во что может еще превратиться, поскольку трансформация государственной системы под запросы военного времени только началась.

Государство как проворовавшийся прапорщик

За 2022–2023 годы в Минобороны поменялось два замминистра по тыловому обеспечению: после начала частичной мобилизации в 2022 году ушел Дмитрий Булгаков, а еще через семь месяцев, в апреле 2023 года, ушел Александр Кузьменков. Очевидно, что причины перестановок связаны с проблемами с обеспечением российской армии. Это может быть отчасти правдой, поскольку статистика уголовных дел в вооруженных силах показывает, что по коррупционным составам уголовных дел увеличилось почти в два раза, с 351 в 2019 году до 678 в 2022-м.

Распространено мнение о том, что коррупция существенна и в военном промышленном комплексе, что не могло не повлиять на эффективность выполнения поставленных задач. На деле же военные заводы, работающие в три смены, финансирование олигархами и государственными монополиями собственных частных военных компаний указывает нам на то,

Так, в конце 2022 года появились изменения в Уголовный кодекс, предусматривающие наказание в виде лишения свободы сроком до 10 лет за нарушение условий гособоронзаказа.

Очевидно, что количество уголовных дел в вооруженных силах и обслуживающем его ВПК будет расти хотя бы потому, что на текущий момент нет предпосылок для снижения расходов бюджетов на национальную оборону и безопасность, а значит, коррупционные риски в этом секторе будут только расти.

Государство как ленивый бюрократ

В то же время за прошедшие два года в гражданском секторе тоже произошли значимые изменения, как в борьбе с коррупцией, так и в трансформации коррупционных практик.

Можно было заметить рост раскрываемости преступлений в сфере коррупционных практик, не связанных с военными действиями. Хочется назвать это усилением борьбы с коррупцией в стране,

Давать взятки (ст. 291 УК РФ) стали на 17% чаще, следует из данных за девять месяцев прошлого года. За это время зарегистрировано 4595 преступлений, в январе-сентябре 2022 года — 3905. В 2023 году на 6% выросло число преступлений, связанных с получением взятки (ст. 290 УК РФ), на 23% — случаев посредничества при взятках (ст. 291.1 УК РФ). В прошлом году подрос размер взятки: число случаев мелкого взяточничества (ст. 291.2 УК РФ — до 10 тыс. руб.) сократилось на 18%. Почти наполовину (45%) выросло число зарегистрированных преступлений, связанных с коммерческим подкупом.

Статистика судебного департамента при Верховном суде, которая обновляется дважды в год, также зафиксировала рост коррупционных преступлений. По данным суддепа, за получение взятки в первой половине прошлого года были осуждены 709 коррупционеров, тогда как в январе-июне 2022-го — 589 человек. Число осужденных за дачу взятки незначительно снизилось: до 933 человек в первом полугодии прошлого года с 1012 человек годом ранее. Но стало больше осужденных за мелкое взяточничество (1286 человек против 1202). С мелкими взятками все еще интереснее — если изначально эту норму вводили для того, чтобы разгрузить следователей и пенитенциарную систему (как правило, мелких взяточников приговаривают к небольшому штрафу), то в ближайшем будущем попавшиеся с мелкой взяткой рискуют оказаться за решеткой — соответствующий законопроект уже внесен в Госдуму в прошлом году.

Государство как рейдер

В новом дивном мире России появляется много необычных и, казалось бы, уже забытых явлений. Так, привычное для конца прошлого столетия слово «рейдерство», которое уже на практике малоизвестно новому поколению, заиграло новыми красками, лексически превратившись в национализацию активов. Согласитесь, рейдерский захват, «отжим» бизнеса в красивой упаковке заботы о государстве смотрится гораздо привлекательней для обывателя. Даже существует некая отсылка к справедливости, которой уже никто не ждет.

Не то чтобы государство никогда не забирало себе частные активы в России, но точно не так масштабно, как сейчас. Если в 90-х частные компании вместе с правоохранителями «рейдерели» государственные предприятия и заводы, чтобы пустить дорогостоящее оборудование на металл и перепродать недвижимость, то в 2000-х происходит обратный процесс поглощения государством частных предприятий, встроенных в цепочки ВПК. Если до военных действий, институт частной собственности еле стоял на ногах, то с их началом он окончательно завалился на бок, а поднимать его уже никто в ближайшем будущем точно не собирается.

Маховик национализации Генеральной прокуратуры лишь на несколько месяцев замедлился после окрика президента на Восточном экономическом форуме в 2023 году, а в этом году уже вышел на «проектные» мощности — подано семь исков на сумму более 300 млрд рублей.

Самое поразительное, что государственный каток не щадит и «своих» — в списке ответчиков значатся, например, два заместителя Управделами президента России, министр открытого правительства Абызов и действующий депутат Госдумы Андрей Колесник. Последний после иска замгенпрокурора сообщил, что если родина прикажет, то он сам готов отдать свой актив. Но разрешения ни у кого государство больше не спрашивает. Важно, что изъятые активы получают люди из ближнего окружения Владимира Путина — госкорпорация «Ростех» Сергея Чемезова, компании, связанные с другом детства президента — Аркадием Ротенбергом.

* Признан в России «иностранным агентом».