Культ смерти на защите жизни
«Русские братья создали собственную, параллельную церковь. У них есть свое богословие и особая интерпретация священных канонов», — заявил недавно архиепископ Австралийский Константинопольского (Вселенского) патриархата Макарий. В тот момент, когда он произносил эти слова, в Кремлевском дворце, стоя под большим экраном с Путиным, патриарх Кирилл презентовал новую религиозную версию «русского мира», признав в заключение, что если распадется нынешняя система РФ, то не станет и РПЦ. Поэтому патриарх призвал Путина «и далее продолжать труды» на богодухновенной должности национального лидера.
В начале СВО самые авторитетные лидеры христианского мира призывали Кирилла не становиться на этот путь, не делать РПЦ заложницей политического строя. Когда папа Франциск проводил с Кириллом переговоры по видеосвязи, то сказал в ответ на дежурные обвинения Украины и НАТО: «Брат, мы не государственные чиновники, мы не можем использовать язык политики, только язык Иисуса. Для этого мы должны искать пути мира». В 2023 году Франциск прилагал усилия, чтобы встретиться с Кириллом с глазу на глаз: в частности, приглашал его на климатический саммит в Дубае.
Однако главе РПЦ уютнее в московской самоизоляции, да и Кремль пока не санкционирует такие контакты.
Все ставки были сделаны и аргументы проговорены в первые месяцы СВО.
В 2023 РПЦ резко нарастила число своих клириков в зоне боевых действий: там побывало около 700 священников, в том числе 100 «на постоянной основе». В РПЦ создано ведомство главного военного священника духовенства, окормляющего военнослужащих ВС России и сотрудников иных силовых структур в зоне проведения специальной военной операции, и теперь патриархия добивается льгот и выплат для них. Попала в прессу история священника из Иркутской области Александра Дорогобида, который с оружием в руках служил добровольцем и штурмовал украинские позиции.
Небесным покровителем СВО планируется сделать генералиссимуса Суворова, бравшего Очаков, Измаил и подавлявшего первое Польское восстание. Патриарх дал распоряжение комиссии по канонизации ускорить подготовку его жития, несмотря на отсутствие фактов его почитания в лике святых.
Фото: Валерий Мельников / Коммерсантъ
«Богословие войны» плохо сочетается с Евангелием, поэтому его
догматы излагают не профессиональные богословы, а оккультные философы, в первую очередь — пророк культа смерти Александр Дугин. На традиционно церковном языке его учение называется «ересью манихейства» — верой в два полюса бытия, добрый и злой, «сушу» и «море», Восток и Запад. Их вечная война не имеет какого-либо политико-дипломатического решения.
В рамках этой оккультной доктрины вскипели страсти вокруг рублевской «Троицы», которую то передавали РПЦ, то возвращали в реставрационные мастерские.
Патриарх верит, что особо намоленные иконы обладают огромным энергетическим зарядом, поэтому правильное «использование» рублевского шедевра приведет к победе в СВО.
Проверить правильность своих представлений Кирилл сможет будущим летом — до этого времени икона пробудет на реставрации.
Глава РПЦ учит, что путь в рай открывает гибель в СВО. На этом фоне РПЦ активизирует усилия «в защиту жизни», добиваясь принятия этой повестки политическим руководством и пропагандой. Но о какой жизни идет речь? Темы запрета абортов и ЛГБТ+ * вошли в конце года в федеральную повестку. Они много лет муссировались РПЦ, но на фоне СВО приобрели новое, «компенсаторное» звучание: власть как бы уравновешивает непопулярный культ смерти на СВО такими вариантами защиты жизни, которые не мешают и даже помогают милитаризации. Такой подход обесценивает идеалы защиты прав нерожденных людей. Напротив, право женщины на аборт превращается в политический лозунг, окрашенный антивоенно.
Церковные аннексии и крымские амбиции
Разрыв Украинской православной церкви Московского патриархата (УПЦ) с Москвой произошел в первый год СВО, в 2023-м на украинском церковном фронте продолжались лишь аръергардные бои. Согласно Х главе Устава РПЦ, УПЦ сама определяет границы своих епархий, Московская патриархия не вмешивается в этот вопрос.
Патриарх и синод РПЦ блюли это правило до июня прошлого года, когда перевели под юрисдикцию Москвы без согласия Киева три крымских епархии. Ящик Пандоры открылся: за прошедшие полтора года Москва подчинила себе ряд епархий УПЦ в Луганской, Донецкой, Запорожской и Херсонской областях — на подконтрольных ВС РФ территориях. Воскрешен средневековый принцип «Чья земля — того и вера», а каноны и юридическая логика уступили военно-политической силе.
Именно эти регионы стали полигоном для отработки радикальных административных практик: так, российская администрация Запорожской области ликвидировала католические и большинство протестантских общин за «экстремизм и неонацизм».
Символом того, что «Россия здесь навсегда», должно стать назначение главой Крымской митрополии РПЦ близкого Путину митрополита Тихона (Шевкунова). Поиронизировав над тем, что в дорогой его сердцу Византии Крым был местом ссылки, Тихон активно взялся за работу на новом месте, намереваясь превратить митрополию в сияющую витрину «русского мира» на «освобожденных территориях». По всей России Тихон создал множество грандиозных «исторических парков», внушающих гордость за великое прошлое России, но задуманное им на территории заповедника «Херсонес Таврический» созвездие музеев и общественно-образовательных пространств превзойдет все ранее созданное. По замыслу, в Крыму соединятся реконструированная Византия и новая православная Русь, а плодом этой симфонии станут лучшие в мире учебные заведения, медиаструктуры, монастыри и храмы. Но, оказывается, Крым — не такая уж идиллическая территория. Прочувствовать это митрополит смог, когда к нему приставили постоянную охрану от ФСО, поскольку появились «угрозы». Предшественник Тихона, митрополит Лазарь (Швец), управлял Крымской епархией более 30 лет и никаких угроз не получал.
Митрополит Симферопольский и Крымский Тихон. Фото: Сергей Мальгавко / ТАСС
Страсти, кипевшие вокруг УПЦ в «материковой» Украине в прошлом году, несколько утихли. В символическом центре церкви — Киево-Печерской лавре — установилось зыбкое равновесие: монахи продолжают жить в кельях и служить в некоторых храмах; часть храмов перешла под контроль госмузея; многочисленные «церковные» гостиницы, кафе и магазины закрылись, канцелярия митрополита переехала в Феофаниевский монастырь, а семинария с академией — в Голосеевский. УПЦ продолжает контролировать Почаевскую лавру в Тернопольской области — туда периодически наведываются правоохранители. Три митрополита, ставшие фигурантами уголовных дел за «отрицание территориальной целостности Украины» или «разжигание ненависти» к конкурентам из Православной церкви Украины (ПЦУ), сидят под домашним арестом, за самого знаменитого из них — митрополита Павла (Лебидя), известного как Паша Мерседес, — внесен залог почти на миллион долларов. За время СВО из УПЦ в ПЦУ перешло более 600 приходов (далеко не всегда процедура была прозрачной), а Московский патриархат в целом «похудел» на 35%. Это доля его канонических структур в Украине и Латвии, заявивших о полной независимости, от общего числа приходов РПЦ.
Центробежные процессы
Представить себе визиты патриарха Кирилла в какую-нибудь «братскую поместную церковь», даже в наиболее близкую Москве Сербскую, сегодня невозможно. Кирилл находится под санкциями Канады, Великобритании, Украины, Чехии, Латвии, Литвы, Эстонии, Австралии и Новой Зеландии. Некоторые традиционно православные страны выдворяют клириков РПЦ за деятельность, не совместимую с их саном (так в сентябре поступили Северная Македония и Болгария). Иностранные церковные гости, которые посещают Москву, представляют экзотические ориентальные церкви, отделившиеся от православия в IV–V вв. н.э.
В сентябре глава входящей в РПЦ Православной церкви Молдовы (ПЦМ) митрополит Владимир (Кантарян) направил патриарху фактический ультиматум. Констатируя, что его паства не готова поддерживать СВО, а большинство священников имеют румынские гражданство и идентичность, Владимир предупреждает, что ПЦМ грозит «институциональное банкротство», и недоумевает, почему патриархия не помогает хотя бы с оплатой газа для храмов, проблемы с которой возникли именно из-за СВО. Рядовое духовенство Молдовы высказывается прямолинейнее, требуя возвращения в Румынский патриархат, где приходы Молдовы находились до прихода СССР в 1940 и 1944 гг.
Еще сложнее для Москвы обстоят дела в Латвии, где православную церковь обязал отделиться от Москвы новый закон. Церковь охотно это сделала, протестов практически не было,
и Московская патриархия смирилась, отложив «окончательное суждение» о статусе Латвийской церкви на Архиерейский собор, который соберется неизвестно когда (в условиях СВО его собрать нереально, поскольку от трети до четверти епископов служат вне РФ).
По мере дистанцирования Казахстана от Москвы автокефалистские настроения появляются в православной общине и этой страны. Фронтменом кампании стал иеромонах из Алматы Иаков (Воронцов), совершающий богослужения по-казахски и осудивший СВО. Не найдя понимания в РПЦ (которая пытается натравить на него казахстанскую прокуратуру), он направил письмо Вселенскому патриарху Варфоломею, предложив открыть в Казахстане представительство. Епархии РПЦ в соседних странах Центральной Азии расположены на исторической территории Антиохийского (арабского) патриархата, в титул главы которого входят слова «всего Востока».
Достижением патриаршества Алексия II, оборвавшегося 15 лет назад, было сохранение единства РПЦ поверх национальных и государственных границ. Гибкая идеология, допускавшая множественность автономных и полуавтономных национальных церквей в составе патриархата, мультикультурализм, богослужения на национальных языках и т.п., представляла церковь как конфедерацию, где общий патриарх — скорее символ.
Кирилл начал постепенно ограничивать эту «вольницу», соединив свои административные реформы с пропагандой «русского мира» как некоей политической программой, общей для всех ответвлений РПЦ. Но православным японцам, американцам, эстонцам или молдаванам, а теперь и украинцам, входившим в РПЦ, неинтересно вступать в политическую партию, еще и враждебную их странам.
Перегнув политическую палку, РПЦ эволюционирует в узконациональную церковь, наподобие той же Ассирийской, изолированную и лишенную глобальной перспективы — как географической, так и исторической.
Фото: Александр Черных / Коммерсантъ
На дальнем контуре
Большой христианский мир потерял в уходящем году целую страну — Арцах, шире известный как Нагорный Карабах. В результате однодневной войны армянские власти Арцаха капитулировали перед Азербайджаном, после чего произошел исход почти всего христианского населения страны. Под контролем Азербайджана и его преимущественно мусульманской армии осталось более 30 храмов и монастырей Арцаха, которые планируется передать удино-албанской общине.
Пока это скорее проект, чем реальная община: те представители малочисленного удинского народа, которые исповедовали христианство, ходили в армянские храмы и утратили свою церковную иерархию и богослужебную традицию. Судьба армянских храмов Арцаха, которые оказались брошенными, вызывает серьезное беспокойство, но больше тревожит судьба 100 тысяч беженцев, заполнивших маленькую и небогатую Армению. Увы, международной христианской солидарности вокруг помощи этим людям пока не наблюдается.
Почти полностью утратив интерес к Армении, церковная и политическая Москва обратила взоры на Ближний Восток, который выглядит как альтернативная Украине площадка геополитического конфликта. На встрече с Путиным в Кремле в конце октября патриарх много говорил о миротворчестве и недопустимости авиационно-ракетных ударов по гражданским и религиозным объектам. Конечно, объектам в секторе Газа… В ответ президент РФ говорил правильные слова о том, что «борьба с терроризмом не может идти по принципу коллективной ответственности».
Нынешняя война в секторе Газа — тяжелый вызов для российских идеологов. Чрезмерные симпатии к палестинцам чреваты антисемитизмом, который, как мы увидели на Кавказе, некомфортен для Кремля.
Принятая же в позднем СССР миротворческая риторика с гневным осуждением «военщины» как бы бросает тень на политику Кремля, ведь пацифизм преподносится как предательство. И риск всплеска антисемитских настроений в России (в основном — мусульманских регионах) тем больше, чем дольше продлится операция ЦАХАЛ в секторе Газа и чем более замороженным станет конфликт в Украине.
Постсекуляризм и Бог-работодатель
Складывается впечатление, что роль религиозных обычаев, образов и символов возросла в России после начала СВО. Говорят о ее «сакральном» характере и призывают к самопожертвованию ради вечной жизни. Но форма тут доминирует над содержанием:
из богатого религиозного арсенала берутся не догматы, философское знание или аскетика, а манипулятивные инструменты, работающие на архаизацию общества.
Например, исторические мифы, фобии, конспирология и обряды, понимаемые магически.
Манипулятивный процесс называют «поиском национальной идеи», но он создает не «образ будущего», а отрицательную повестку: поиск врагов, ксенофобию, агрессию, отказ от «импортных» знаний и технологий, вождизм и социальный инфантилизм. Для такой религии догматы и свобода духовного выбора не интересны и даже противопоказаны — не принято подчеркивать богословскую несовместимость, скажем, христианства, ислама и буддизма, а положено утверждать «единство четырех традиционных религий в служении Родине».
Это та самая «гражданская религия», о которой в XVIII веке писал Жан-Жак Руссо. В российских условиях ее костяк сложился в послевоенном СССР, где жестко подавлялось религиозное инакомыслие, а разрешались лишь конфессии, сотрудничающие с КГБ и «воспитывающие паству в духе советского патриотизма и борьбы за мир» (из «Настольной книги атеиста», 1987 г.).
Образ Бога в гражданской религии — универсальный работодатель, заранее распределивший все роли и назначивший своего полномочного менеджера (говоря по-русски — приказчика), критика которого приравнивается к критике Бога.
Психологическая служба при менеджере, функции которой переданы «традиционным конфессиям», воспитывает работников, убеждая смириться с доставшейся каждому ролью.
Вершина смирения — отказ отличать жизнь от смерти, и достигшие этой вершины ставятся в пример остальным.
Наконец, надо верить, что смысл происходящего знают лишь работодатель и приказчик, для работников же вопрос о смысле является крамольным, бросающим вызов вере.
В этом отличие тоталитарной архаики от здорового религиозного поиска, где проблема смысла мотивирует, а не фрустрирует.
Но таким получился «постсекуляризм по-русски». Надолго ли?
* Движение объявлено «экстремистским» и запрещено в РФ.
