Добро ради зла?

Новый всплеск «борьбы за жизнь» наблюдается в России на исходе второго года СВО. Но вовсе не там, где следовало бы. С высоких трибун зазвучали призывы запретить аборты и заодно решить прочие проблемы биоэтики. Призывы эти, сопровождаемые религиозными и политическими лозунгами, причудливо переплетаются с «культом смерти», мистически «оправдывающим» и «освящающим» СВО.

Тот же самый патриарх Кирилл, призывающий россиян не уклоняться от самопожертвования на фронте, заявляет: «В России действительно проблема с численностью населения», поэтому «склонять к аборту — преступление». В январе, выступая в Госдуме, он прямо связал проблему абортов и военные действия.

Специфический контекст заставляет предполагать, что власть и РПЦ обратилась к проблеме ради пополнения своей ресурсной базы — в первую очередь, военной, во вторую — обслуживающей ее экономически.

В любой религиозной традиции аборт — грех, приравниваемый к убийству, но мотивы нынешней антиабортной кампании способны дискредитировать и обратить во зло самое благое начинание. Действуя единственным привычным методом, власть превращает биоэтику в еще одно поле для репрессий. Но Библия призывает к надежде: «Умышляли… зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей» (Быт., 50:20).

Виноваты либералы?

Регионы России один за другим вводят административную ответственность «за склонение к абортам»: Мордовия, Тверская и Калининградская области уже штрафуют за это на 50 тысяч. Основными жертвами становятся врачи, на которых легче всего списать ответственность за «неправильное» решение. В Госдуме «прорабатывается» полный запрет на аборты для частных клиник — по просьбе патриарха Кирилла вопросом занимается не профильный комитет по охране здоровья, который, очевидно, «слишком мягкотел», а «силовой» — по безопасности.

Такое «профилирование» раздувает проблему до масштаба «биотерроризма», угрожающего российской скрепной государственности. А то действительно некрасиво получается: оплот традиционных ценностей, бросивший вызов растленному Западу, заметно опережает многие из тех самых «растленных» стран по показателям абортов на душу населения. Свежей статистики особо нет, но, скажем, в 2015 г. в стране сделано порядка 450 тысячи абортов «без медицинских показаний», «с показаниями» — еще больше.

Но глава РПЦ верит в чудо: «Население может увеличиться как по мановению волшебной палочки, если…»

Этих «если» много, и не все патриарх может перечислить вслух. В докладе на съезде церковных социальных работников 12 ноября он назвал только два:

• психологическое — «если научимся отговаривать женщин»,
• и социально-медицинское — «в стране появилось уже более 80 приютов для [беременных] женщин», находящихся в сложной ситуации, но РПЦ должна открыть гораздо больше (а государство, как водится, не финансирует…).

Не финансирует, но анализирует. Например, 15 ноября глава Республики Коми Владимир Уйба с участием местного архиепископа Питирима (Волочкова) провел в Сыктывкаре спецсовещание, где говорили о «русском мире» и борьбе с «либеральными ценностями», к числу которых отнесли аборт. Хотя приоритет прав и свобод человека закреплен в первых главах Конституции РФ, а призывы к изменению конституционного строя запрещены, Уйба назвал такую идеологию «не присущей Руси — навязанной извне». Манипулятивно смешивая проблему абортов с либерализмом, архиепископ поддержал губернатора:

В широком контексте

Выходит, аборты — лишь вершина либерального айсберга, который угрожает российской государственности, РПЦ и лично бессменному президенту? В этот айсберг, по мысли защитников мира от антихриста, встроено множество «чуждых ценностей»:

• усыновление иностранцами,
• суррогатное материнство,
• экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО),
• множественность сексуальных ориентаций (ЛГБТК+)…

Столь разные явления рассматриваются в одном пакете — и отвергаются с негодованием.

30 ноября в закрытом режиме Верховный суд рассмотрит иск Минюста о признании экстремистской организацией «международного общественного движения ЛГБТ». С одной стороны, РФ не возвращает в УК уголовную статью «Мужеложство», но по факту говорить об ЛГБТ будет нельзя даже в тех пределах, в которых было можно в позднем СССР (это теперь — уголовная статья). Кроме того, с июля в РФ действует закон, запрещающий смену пола, гормональную терапию и изменение гендерных маркеров в документах.

»Рождение детей — такой же долг гражданина перед обществом, как служба в армии и уплата налогов», — говорят активисты антиабортного движения «За жизнь».

Власть старательно работает над тем, чтобы отсечь — по крайней мере, для женщин — любые альтернативы. Прокуратура блокирует сайты и сообщества, распространяющие идеологию «чайлдфри» (бездетности), сенатор Маргарита Павлова вносит законопроект о запрете этой идеологии и призывает ограничить доступ лиц женского пола к высшему образованию — чтобы не отвлекать их от перманентной реализации детородной функции. Еще бы — это не личное дело, а служба Родине! Логично было бы выдать женщинам-производителям униформу и ввести иерархию званий — в зависимости от количества и качества воспроизведенного ими народонаселения.

Идеи, подобные тем, за которые пару лет назад подверглось запрету «Мужское государство»*, теперь проповедуются в парламенте и правительстве. Министр здравоохранения Михаил Мурашко даже называет «порочным» намерение женщин «получить образование, сделать карьеру, обеспечить себе материальную базу, а потом только озаботиться деторождением».

Эта архаично-тоталитарная риторика заглушает правозащитный подход к защите права на жизнь с момента зачатия, который был бы органичен для либерального дискурса. Основатель движения «Защитим жизнь вместе» Леонид Севастьянов рассказал «Новой», что ведет диалог с правозащитным сообществом (теперь уже больше западным) об имплементации итогов расшифровки генокода человека в рамках международного проекта The Human Genome Project. Эта работа велась четверть века сотнями ученых и была завершена в 2022 г. «Теперь с точки зрения объема генетической информации, — говорит Севастьянов, — нет разницы между только что зачатым ребёнком и 50-летним человеком. Осуждение абортов укрепляет принцип «Человеческая жизнь — превыше всего».

Эволюция «абортного сознания»

Почему же считается, что антиабортное движение несовместимо с либеральным мировоззрением? Сторонники права на аборт прибегают к аргументам из разряда «Женщина — хозяйка своего тела», а «Деторождение — это функция тела». Любопытно, что именно российская медицина в XVIII в. стала пионером теории «права на аборт»: основатель Петербургской акушерской школы профессор Нестор Максимович-Амбодик издал в 1784 г. работу о медицинских показаниях к искусственному прерыванию беременности. Спустя примерно 70 лет Парижская медицинская академия также признала необходимость прерывать беременность в случае очевидной угрозы жизни матери. В современной медицине доминирует «антипатерналистская модель», согласно которой, если пациент в сознании, именно он должен принимать окончательное решение об операции, а врач ограничивается «квалифицированным информированием» пациента.

В стране духовных скреп пока действует один из самых либеральных в мире законов об аборте: «по социальным показаниям» его можно делать до 22-й недели после зачатия, а по медицинским — на любом сроке.

В Российской империи разрешался аборт только по медицинским показаниям, но в 1920-м РСФСР (первая в мире!) сняла ограничения на доступ к этой операции. В результате в начале 30-х на каждые роды в СССР приходилось три аборта, и в 1936-м ЦИК запретил аборты без строгих медицинских показаний. Произошел всплеск смертности от нелегальных абортов — и после войны ограничения опять сняли: в 1950–80-е гг. СССР, куда мечтают вернуться многие патриоты, неизменно занимал первое место в мире по числу абортов. В современной России их делается в 13 раз меньше, чем в позднем СССР, — и сама тема, по мере распространения контрацепции и репродуктивных знаний, утрачивает актуальность. На таком фоне активная борьба за «право на аборт» перемещается в сегмент радикального протеста.

Базирующийся в Польше Европейский центр международной организации защиты человеческой жизни (Human Life International-Europa) составил своего рода каталог либеральных доводов в защиту аборта и вариантов их опровержения.

Вот несколько примеров:

Биоэтика РПЦ: что разрешено и что запрещено?

Официальная позиция РПЦ по актуальным проблемам изложена не в речах Кирилла, а в «Основах социального учения РПЦ». Диву даешься, что этот текст, писавшийся в 90-е и сохранивший дух того времени, до сих пор не пересматривают или не снимают с официального сайта патриархии.

В нем, например, говорится о приоритете прав человека: «Бог хранит свободу человека, никогда не насилуя его волю. Напротив, сатана стремится завладеть волей человека, поработить ее». Дается высокая оценка тому, что сейчас называют «безбожным чайлдфри»: «Подвиг добровольного целомудренного безбрачия», «особая роль монашества».

По большому счету, культ физического деторождения чужд христианству (за это, например, его жестко критиковал Василий Розанов в «Людях лунного света») — Христос говорит о превосходстве безбрачия (Матф., 19:12) и духовного родства над физическим (Иоан., 1:13). Приоритет деторождения — отход от «бесплотности» Евангелия в сторону «религий плодородия и земного успеха», каковыми были ветхозаветная религия, язычество или является ислам.

Вот и патриарх признает, что РПЦ ближе к исламу, чем к нерусскому христианству.

«Основы социального учения» допускают и прерывание беременности по медицинским показаниям, и ЭКО. С оговорками, конечно, но все же. «К допустимым средствам медицинской помощи может быть отнесено искусственное оплодотворение половыми клетками мужа, — говорится в документе, — поскольку оно не нарушает целостности брачного союза». Донорство половых клеток и суррогатное материнство полностью отвергаются РПЦ исходя из логики «целостности союза» и недопустимости гибели оплодотворенных яйцеклеток.

Радикализацию позиции РПЦ после принятия «Основ» (2000 г.) обозначил один из главных ее специалистов по биоэтике недавно скончавшийся священник Максим Обухов, глава Православного медико-просветительского центра «Жизнь».

бывшего главврача Таганской тюрьмы, расстрелянного в 1931 г. Тот женился, будучи студентом медицинского факультета Московского университета, но жена его умерла через полгода из-за неспособности перенести беременность. Священник называл этот поступок «добровольно принятым на себя мученичеством и высшим христианским подвигом, не меньшим, чем тот, который через несколько лет совершил сам священномученик Максим».

Взгляд христиан Запада

Как гласит «Катехизис» Католической церкви, «с самого начала зародыш должен почитаться за личность». Католическое богословие больше интересуется не степенью биологического соединения эмбриона с телом матери, а «тайной личности», поскольку именно «личность представляет собой конечную цель общества» и вообще всего сотворенного мира.

Без права личности на жизнь невозможно говорить о других правах человека — на свободу мнения, выбора образа жизни и т.п.

Почитаемая католиками в лике блаженных мать Тереза говорила, что аборт — причина войн, поскольку невозможно убедить взрослых не убивать друг друга, если общество принимает убийство родителями собственных детей. Почти в тех же выражениях осуждал аборт митрополит Антоний Сурожский: «В той стране, где аборт узаконен, никто, начиная с правительства и кончая обыкновенным обывателем, не имеет права говорить о том, что жизнь человека является святыней».

Католическому учению свойственно стремление к строгой формализации — так называемый юридизм. Исходя из него ребенок не может отвечать за обстоятельства своего зачатия, какими бы ужасными они ни были, поэтому его нельзя подвергать наказанию.

Идеал человеческой природы христиане видят в Иисусе Христе, который стал человеком (воплотился) именно во чреве матери — Марии. Это видно из 1-й главы Евангелия от Луки (стихи 39–45), где рассказывается, что сразу после Благовещения Мария пошла к своей родственнице — матери Иоанна Крестителя Елизавете, которая была на 6-м месяце беременности. Иоанн из утробы матери приветствовал Спасителя, только что воплотившегося в утробе Марии. «Можем ли мы сказать, — комментировал этот фрагмент Антоний Сурожский, — что когда Божия Матерь зачала Спасителя Христа, то до какого-то момента — до 14-й, 18-й, 28-й недели — Он не был человеком и не был рождающимся Богом? Нет, в момент зачатия зародыш ребенка уже является человеком».

Отец Александр Мень видел причину абортов в эгоизме. «Я считаю это убийством детей, безжалостным и хладнокровным. И преступным, как всякое убийство человека, — говорил он. — Зачавшееся существо — это человеческое существо, и жизнь его священна. Я говорю женщине, как Господь нам сказал: если не можешь его вырастить, роди и отдай его другим. У многих нет детей».

Католический подход стал базовым для всего западного христианства — с незначительными оговорками или без оных его разделяют протестантские деноминации.

…Но демографические проблемы России не решит внедрение еще одного репрессивного механизма — эти проблемы коренятся в сферах экономики, культуры, просто социального климата, в котором хочется жить и растить детей. Появление новых запретов и наказаний лишь умножит страдания — и рожденных, и нерожденных. Ведь сам смысл рождения прямо противоположен смыслу жертвоприношения «ради могущества страны», к которому так усиленно готовят россиян в последнее время.

* Внесено в перечень террористов и экстремистов, запрещено на территории РФ.