Ведущие: Вера Челищева и Зоя Светова
Звук: Василий Александров
Обложка: Татьяна Плотникова
Голос за кадром: Анатолий Белый

РАСШИФРОВКА

Зоя Светова. Всем привет! Это подкаст «Совещательная комната». И это мы, его ведущие: я, журналист Зоя Светова…

Вера Челищева. …и я, журналист Вера Челищева.

Зоя Светова. Сегодня наш гость — Петр Лосев, политтехнолог, организатор избирательных кампаний, а на сегодняшний день — создатель двух очень интересных проектов. Первый называется «Тюремный вестник». Это журнал для политических заключенных. На сегодняшний день вышло уже 10 номеров. И я хочу подчеркнуть, что это именно бумажный журнал для заключенных, который Петр со своими друзьями рассылает уже по 300 адресам. На сайте tvestnik.ru можно найти все эти выпуски.

Мне кажется, переписка с политзаключенными сегодня, что называется, в тренде. Мы знаем о том, что давно уже переписывается с ними Елена Эфрос, мама Жени Беркович. Она несколько лет назад создала проект «Сказки для политзаключенных». Мы говорили с ней об этом в одном из наших подкастов.

Лида Мониава также придумала проект, в котором волонтеры посылают новости политзаключенным в письмах: через сервис «ФСИН-письмо» и в бумажных конвертах.

Есть такая журналистка Наталья Демина, она сама посылает многим политзаключенным журнал «Собеседник» и письма. И совсем недавно «Новая газета» начала новый проект «Письма политзаключенным». Каждый месяц журналист «Новой газеты» пишет письмо, которое потом рассылается политзаключенным. И там же, в этом письме, мы рассказываем новости. И мы еще посылаем небольшой дайджест текстов «Новой газеты». Мы уже получили первые ответы. А вот «Тюремный вестник», который создал Петр Лосев, это настоящий маленький журнал.

Для тех, кто его еще его не видел, я хочу сказать, что там потрясающе красивые обложки. И каждый раз это новая обложка, состоящая из мемов, которые, насколько я поняла, придумывает сам Петр. Он сейчас меня поправит, так это или нет. Вот я запомнила такой мем:

Есть там же редакторская колонка, в которой рассказывается, что самое интересное произошло за этот месяц. Очень интересно подбираются новости. Я заметила, что, например, в июньском номере или в июльском была новость об избиении нашей коллеги журналистки Елены Милашиной и адвоката Александра Немова в Чечне. Мы сейчас с Петром поговорим об этом.

Петр, добрый день!

Петр Лосев. Добрый день. Вы перепутали вообще все что можно, практически в каждой фразе.

Зоя Светова. Хорошо, поправьте меня. И расскажите, как вы этот проект придумали, как вы отбираете новости и что я перепутала.

Петр Лосев. Во-первых, я не политтехнолог, никогда им не был, я политменеджер. Это тот, кто организует избирательные кампании, а не придумывает их. Во-вторых, обложку делаю не я, а художник.

Зоя Светова. Я сказала, что вы мемы придумываете.

Петр Лосев. Мемы — это немножечко другое. Обложка —это не мем. В обложке зашифрованы все события за месяц в таком полукарикатурном, полусерьезном виде, это не мемы как таковые. Это просто зашифрованные новости, чтобы человек прочел новости, посмотрел обложку, смог догадаться, какой смысл эта новость несет.

Зоя Светова. Объясните тогда, что такое мемы в вашем журнале.

Петр Лосев. Это у нас отдельная рубрика. Это как бы классические мемы, которые популярны в интернете, в нашей жизни. И они, поскольку это часть нашей культуры, отражают какую-то реакцию на какие-то события. То есть эти мемы сделаны не нами, это сделано коллективным разумом Рунета. И именно такие шутки мы присылаем. Поскольку у тех, кто делает этот журнал, средний возраст — 25 лет, достаточно молодежная команда, постироничная, если вы знаете такой термин.

Зоя Светова. Я поэтому и не поняла, потому что мне уже далеко не 25. И посчитала, что новости, которые в обложке зашифрованы, это и есть такие мемы, но получается, что новости как бы уже становятся мемом.

Петр Лосев. Ну да, мы даже стикеры сделали с ними. А так журнал состоит из обложки, в которой зашифрованы все события. Первая страница — моя начальная колонка, где я просто пишу свои ощущения от месяца, я пишу абсолютно таким бытовым языком о том, что случилось в этом месяце.

Потом идут основные новости этого месяца. Их где-то 60–70. Они написаны эзоповым языком, в двух-трех предложениях, чтобы все всё понимали.

Дальше идет рубрика «твиттерские споры». Краткий обзор того, что происходило в эти дни твиттере. Уже есть такое специализированное слово — «срачи».

И дальше идет колонка либо от какого-то известного журналиста, либо от бывшего политзаключенного. Мы так экспериментируем с форматом. Вот в июле писал колонку Илья Красильщик. До этого пара политзаключенных писали в самом начале. Вот первую колонку написал Олег Кашин*. Это если кратко, из чего состоит журнал.

Я придумал «Тюремный вестник» по трем причинам. Первая причина: я закончил свою карьеру политменеджера в 2021-м году. Я, в общем, всю жизнь занимаюсь политикой, и хотелось уже какой-то личный проект развивать. И у меня была четкая цель, что мне нужно делать какой-то самостоятельный проект. Второе: посадили моего хорошего знакомого по 2017–2018 годам Даниэля Холодного, технического специалиста канала Навального. Я об этом узнал только через какой-то большой промежуток времени. То есть прошло три или четыре месяца, когда я понял, что его посадили, мы уже не общались на тот момент.

И человек оказался в информационной блокаде, про него никто на воле не знает, кроме его родственников и нескольких активистов, и сидит там, ну, не в самых хороших условиях. И потом я транслировал это все на себя и понял, что если меня посадят, то я точно окажусь точно так же в забвении, через пару недель мне будут писать только мои близкие и родственники. И я буду тоже в информационной блокаде. Я решил, что нужно сделать проект, который не будет зависеть от меня. То есть чтобы делал его не я, потому что я сейчас уже выступаю как издатель, как главный редактор, только финал вычитываю. И чтобы каждый политзаключенный или политически преследуемый был в контексте происходящего на воле.

Главное отличие «Вестника» от других журналов и проектов в том, что я стараюсь передать именно контекст: над чем смеялись в этом месяце, о чем спорили, чему удивлялись, что больше всего воздействовало на нас, что витало в воздухе. Вот поэтому я решил сделать журнал для политзаключенных, который будет передавать контекст моим близким, друзьям и мне, если вдруг меня посадят.

У людей, которые прямо всем этим занимаются 24/7, определенный склад психики. А обычный человек быстро выгорает и не может это на долгую дистанцию делать. Я же рассчитываю сделать такую институцию, которая будет без меня работать. Все это время, пока есть политзаключенные, будет передавать им контекст.

Вера Челищева. Петр, у меня такой вопрос. Вот вы говорили про вашего друга Даниэля Холодного. Но, помимо него, вы посылаете «Тюремный вестник» еще другим политзаключенным. Как вы их отбираете? С кем вы советуетесь? Это мозговой штурм или вы смотрите на списки «Мемориала»*, который регулярно признает осужденных политзаключенными?

Петр Лосев. Да, вы затронули очень важную тему, и на нее будет очень долгий ответ. Первое. Сначала мы ориентировались на списки «Мемориала» и на списки проекта «Свобот», который включает в себя списки «Мемориала» плюс добавляет какие-то свои имена, которые «Мемориал» просто не успел добавить.

Сначала у нас выпуски журнала исчислялись десятками, я брал случайных людей из категории преследуемых за политику и за антивоенные выступления. Есть такие популярные политзаключенные, им пишут настолько много, что они уже не отвечают. Ну, у них, наверное, нет времени и возможности. Соответственно, я убирал популярных и посылал тем, про которых все забыли. То есть каждый месяц менялся список адресатов.

Когда про проект узнали, мне начали помогать финансово, появилась возможность увеличить тираж. Мы начали уже посылать тем антивоенным и политическим заключенным, которые сидят за политику именно потому, что у нас большая часть политзаключенных, это те, кто сидит за религию, а не за политические действия. И соответственно, мы уперлись в «потолок», потому что тех, кто сидит за «политику» и антивоенные выступления, всего около 300 человек (может быть, больше). Там еще проблема, что некоторые не отвечают никогда. И мы не знаем, стоит ли им посылать или нет. Но смысл в том, что всего 300 человек.

В моем понимании их тоже нужно поддерживать. И соответственно, встал вопрос, что мне самому нужно составлять списки. Но поскольку я этим не занимаюсь и не хочу заниматься на профессиональной основе, потому что есть люди, которые это сделают качественнее, я запустил проект «Единая база политически преследуемых» совместно с Еленой Эфрос, создательницей проекта «Сказки для политзаключенных». Мы вместе с ней делаем общую базу. Я еще параллельно айтишник, мы сделали специальную систему, где аккумулируем все: все новости и все данные о том, кого преследуют, сажают, когда люди попадают в информационный вакуум.

Параллельно мы начали общаться с «Мемориалом». Вот теперь эта наша база «Мемориалу» помогает быстрее признавать людей политзаключенными, потому что сам «Мемориал» как правозащитник старой школы очень медленный и неповоротливый. Вот его сотрудники каждую запятую там проверяют, каждый факт. И в итоге некоторые заключенные могут быстрее выйти, чем «Мемориал» признает, что их незаконно преследуют. Вот пришлось сделать отдельный проект, общий, где списки доступны публично. Так что можете брать самостоятельно и посылать письма. И с Лидой Мониава, она мне тоже помогает, и для ее проекта я тоже формирую списки.

Зоя Светова. Я в начале подкаста уже сказала, что у вас два проекта. И второй проект называется «Свобода переписки». Насколько я поняла, он родился из первого, потому что, как вы уже сказали, вы стали рассылать свои журналы — и выяснилось, что их получает только треть адресатов, и вы поняли, что это связано с цензурой. Скажите, пожалуйста, в чем эта цензура состоит и как вы теперь боретесь с цензурой в судах в разных регионах России?

Петр Лосев. Цензура в СИЗО и колониях разная на частные письма и на мои журналы. Где-то «Тюремный вестник» просто не дают. Либо не дают журналы, либо политзаключенные вообще не знают, что им что-то пришло, поэтому они не отвечают, а мы не знаем, дошло ли письмо, или он не захотел ответить на него, вдруг у него нет ручки или еще что-то, мы просто не знаем. Черный ящик — письмо исчезло, и все. Вероятно, часть из этих кейсов — то, что журнал полностью забирает цензор. Но есть и вторая категория, когда забирают весь выпуск, отдают только конверт.

И вот я говорю: у нас тираж 300 экземпляров, мы уперлись в потолок и финансовый и потому, что просто некому посылать. И нужно повышать конверсию, чтобы выпуск доходил как можно большему количеству людей. Соответственно, либо увеличиваем тираж и включаем религиозных политзаключенных, либо боремся с цензурой.

Я выбрал второй путь, вот постараюсь рассказать, чтобы как-то сейчас юридически не подставить объединение «Свобода переписки».

Сейчас у нас одновременно идет три дела: два — в зачаточном состоянии, одно на полном ходу, и это у меня просто занимает все силы и средства.

Есть такой политзаключенный Владимир Домнин**. Его постоянно таскали по ШИЗО. И он решил, что ну, давайте поборемся. Мы списались с его женой и с активисткой Натальей Деминой и обратились в суд. У нас прошло два слушания, и, на удивление, суд был на нашей стороне. Возникало ощущение, что суд хочет реально разобраться с проблемой и по закону ее решить. Но сейчас у нас большие проблемы.

Родственники просят меня отменить этот суд. Мне приходится лавировать, чтобы не проиграть дело. Вот сейчас мы, видимо, переносим этот суд. Посмотрим, к чему это приведет. Пока у нас один кейс. Первый результат: все письма ему передали, абсолютно все, не только местные. То есть ему пришло пять выпусков «Тюремного вестника» за раз, и ему еще все письма передали от других людей.

Зоя Светова. А вы истец в этом суде? Если вы говорите, что это не заключенный, то кто? Как это устроено юридически?

Петр Лосев. Пишем заказное письмо политзаключенному. Вот это письмо забирают, оно исчезает. И получается, что оно исчезло, значит, его кто-то украл. И соответственно, я просто не хочу раскрывать всех юридических тонкостей, потому что у нас есть своя линия, не хочу ее пока публиковать.

Зоя Светова. Ну то есть отправитель жалуется на то, что его письмо не дошло адресату, грубо говоря.

Петр Лосев. Да.

Вера Челищева. Петр, а вы упомянули, что у этого проекта сейчас сложное финансовое положение. А вообще скажите, как неравнодушные граждане могут помочь вашему проекту? Куда можно перечислять деньги?

Потр Лосев. Это нужно делать. Есть большой пост, как поддержать, в моем телеграм-канале. Там есть куча разных способов. У меня сейчас основная работа и задача — это искать деньги и общаться с «донорами», чтобы оплачивать работу команд.

Вера Челищева. Вообще большая у вас команда?

Петр Лосев. У меня просто один только человек на очень маленькой зарплате. Это менеджер, который как главный редактор управляет всем. Еще есть новостник, верстальщик, художник, корректор и еще приходящие люди, которые колонки пишут. Ну, человек пять — семь, команда. Кроме менеджера, все на волонтерской основе.

Зоя Светова. А вы получаете отклики от своих адресатов, от политзаключенных? Что они пишут и какие новости их интересуют?

Петр Лосев. Я публикую все их ответы в своем телеграм-канале. В комментариях под выпуском пишут в основном свои истории и благодарности. У каждого своя специализация. Например, получали мы письма от ученых, которые сидят за госизмену. Они просят больше новостей про науку. Ну и каждый по своей теме хочет получать определенную информацию. Но миссия у нас — передать общегражданский контекст, общественный контекст, рассказать, что в обществе происходит. Поэтому я посылаю то, что считаю нужным, так авторитарно моя команда подает. А новости науки и всего остального посылают другие волонтеры. В основном мы получаем благодарности, людям очень нравится. Мы купили цветной принтер уже месяца четыре назад, и у нас теперь все обложки цветные. И я удивился, насколько людям не хватает цвета в зоне. То есть у нас обложки очень яркие, красочные, и, видимо, как-то это улучшает настроение, потому что до этого обложки были черно-белые.

Вот это что касается основных комментариев критических.

Негатива никакого нет, просто, видимо, люди не отвечали, если им что-то не нравилось. Ну а это что? Я же не монополист. Если им захочется что-то другое — пожалуйста, активисты найдутся, которые им помогут.

Вера Челищева. Петр, вы в одном интервью говорили, что вы 0не правозащитник, вас интересует, чтобы созданная вами институция, ваш проект работал хорошо, приносил пользу людям. Но поскольку вы создали такую системную институцию, да еще сейчас судитесь с ФСИН, а ФСИН оказывает давление на людей, которым помогает ваш проект, вы не боитесь, что на вашу деятельность и конкретно на вас могут обратить внимание наши доблестные правоохранительные органы, как они это любят делать в последние годы?

Петр Лосев. Смотрите, на меня обратили внимание в 2017 году, когда меня задерживали на митингах, я занимался организацией оппозиционных избирательных кампаний, являюсь аналитиком, экспертом по электронному голосованию. И вот в таких проектах как бы уже все предрешено, я есть во всех списках, поэтому бояться нет смысла, уже поздно. Но, с другой стороны, я же не выдвигаюсь никуда, не критикую каких-то персоналий. Не ищу ни дворцы, ни яхты и так далее. Я думаю, что им на меня пофиг. Это есть такие шутки про красные линии — надеюсь, их не существует.

Зоя Светова. Понятно. Дай бог. На самом деле это удивительно: вы создали такую институцию, которая, как мне кажется, выросла из таких разных проектов, которые люди делали, будь то «Сказки для политзаключенных» или что-то другое, и вы это как-то все в систему превратили. И мне кажется, что второй ваш проект не менее важен, чем первый, — это «Свобода переписки». Если действительно удастся обратить внимание на цензуру, потому что это абсолютно противозаконно, ведь заключенные имеют право получать посылки, книги, а в некоторых колониях запрещают им это делать. А когда они борются, пишут жалобы, то разрешают. И надо действительно этим заниматься. Спасибо вам. Мы вам желаем удачи. Мы, конечно, обязательно поставим все ссылки на ваш проект, чтобы люди знали.

Вера Челищева. И как помогать.

Зоя Светова. Потому что в таком проекте нужно помогать всем миром. А нашим слушателям я скажу, что вы слушали очередной выпуск подкаста «Совещательная комната», говорили мы с Петром Лосевым — издателем «Тюремного вестника» для политзаключенных и создателем проекта «Свобода переписки». Вышло уже 10 номеров «Тюремного вестника». Вы можете посмотреть этот журнал на сайте tvestnik.ru и можете помочь его изданию.

А кроме того, слушайте, пожалуйста, наш подкаст на YouTube, в Apple Podcasts и на других платформах. Спасибо, что ставите лайки. Пишите комментарии. Продолжайте, пожалуйста, это делать. И если будете подписываться и ставить лайки, то наш подкаст будет продвигаться на YouTube. Но это и вы будете узнавать о таких интересных людях, как Петр Лосев. Я совсем недавно прочитала об этом проекте, и меня это очень впечатлило. Спасибо, Петр. Всего вам, удачи!

Петр Лосев. Да, можно еще комментарий? Если вы переписываетесь с политзаключенными и понимаете, что ваши письма забирает цензура или очень долго не отдает, напишите, пожалуйста, мне. Возможно, мы сможем организовать суд, чтобы политзаключенным все корректно передавали в установленные сроки. Мне очень нужны истцы, которые смогут выступить в суде и рассказать о том, что конкретно у них забирают письма и есть цензура.

* Внесены властями РФ в реестр «иностранных агентов».

** Уже после записи подкаста ФСИН пошел на мировую с истцом Владимиром Домниным, обещав выплатить ему денежную компенсацию, если в будущем у него будут изымать корреспонденцию.