В июне прошла серия обысков и арестов по уголовному делу против бывших активистов движения «Весна»* (признано «иностранным агентом»). Причиной для преследования стали посты в соцсетях, которые были опубликованы до того, как само движение признали экстремистской организацией. Как заявили представители «Весны», фигуранты дела «уже давно не имели отношения» к ним, а деятельность организации давно уже приостановлена в России. Но все равно были заведены дела по нескольким тяжким статьям Уголовного кодекса.
Судя по всему, претензии не в том, что активисты делали, а в том — что вообще посмели объединиться.
Раннее утро 6 июня у активистов из четырех разных регионов началось с нежданных гостей с автоматами и обыска, после которого их всех доставили в Москву. В отношении Яна Ксенжепольского, Евгения Затеева, Валентина Хорошенина, Василия Неустроева, Павла Синельникова и Анны Архиповой возбудили дело по обвинению в организации экстремистского сообщества (ст. 282.1 УК), публичных призывах к осуществлению деятельности, направленной против безопасности государства (ст. 280.4 УК), в реабилитации нацизма (ст. 354.1 УК), а также в распространении военных «фейков» (ст. 207.3 УК).
Затеева, Хорошенина и Неустроева привезли из Петербурга, Ксенжепольского — из Твери, Синельникова — из Барнаула, а Архипову — из Новосибирска. Причем Затеев и Хорошенин уже находились под определенными ограничениями, назначенными им в прошлом году по другому делу «Весны»* — о создании НКО, посягающей на личность и права граждан (ч. 2 ст. 239 УК). Им было запрещено выходить из дома по ночам, пользоваться интернетом, посещать собрания и общаться с соратниками.
Движение «Весна» образовалось в 2013 году в Санкт-Петербурге, его создали местные активисты и бывшие члены молодежного отделения партии «Яблоко». Организация известна театрализованными политическими акциями: активисты выступали против сочинской Олимпиады, проводили манифестацию против самодержавия, выходили с факельным шествием против замедления твиттера…
Перед 9 мая 2022 года участники движения призвали своих сторонников прийти на акцию «Бессмертный полк» с портретами ветеранов и антивоенными плакатами. Тогда же против восьми активистов возбудили уголовное дело по статье 239 УК, обыски прошли у нескольких нынешних и бывших участников «Весны» и их родных. Шестерым находившимся в России на момент начала следствия избрали меру пресечения в виде запрета определенных действий. Двое остальных успели уехать из России. В декабре того же года суд признал движение «экстремистским», а в мае 2023 года решение вступило в силу.
8 июня Басманный суд Москвы отправил всех шестерых обвиняемых по основному делу «Весны» под стражу. Позже нескольких активистов движения, которые находятся за пределами страны, МВД объявило в розыск.
Все это время пока идет следствие, как минимум двое фигурантов, находящихся в СИЗО, уже заявили о давлении и попытках вербовки. По информации «Первого отдела», Валентину Хорошенину якобы угрожали избиением его сокамерники, не давали спать, сидеть за столом и заниматься научной работой. После обращения его перевели в другую камеру.
«Новая» отправила всем шестерым письма с просьбой рассказать о себе, поделиться своими мыслями о происходящем и не простых днях в заточении. Однако не все наши письма смогли пройти через тюремную цензуру. Мы получили ответ от двоих арестантов.
Самый большой список предъявленных обвинений у 27-летнего петербургского активиста Василия Неустроева. Он состоит в петербургском «Яблоке», учился в Герценовском вузе и, пожалуй, единственный из фигурантов, который никакого отношения не имел к «Весне». До ареста он работал репетитором по истории и обществознанию, также преподавал латинский язык. В последние годы участвовал в избирательной кампании «Яблока» в качестве представителя партии в ТИК, помогал с выборами в Пскове. Сам никогда не выдвигался на выборные должности, работал только в штабах или в составе избирательной комиссии.
Василий Неустроев. Фото: соцсети
Василий Неустроев, 1995 г. р., СИЗО «Капотня»
ч. 1 ст. 282.1 (создание экстремистского сообщества); ч. 3 ст. 280.4 (публичные призывы к осуществлению деятельности, направленной против безопасности государства в составе группы); ч. 1.1 ст. 212 (склонение к массовым беспорядкам); пп. «б», «д», ч. 2 ст. 207.3 (распространение военных «фейков» группой лиц по мотивам политической ненависти); ч. 4 ст. 354.1 (реабилитация нацизма) и ч. 2 ст. 239 (создание НКО, посягающей на личность и права граждан).
«Я подозревал, что могут прийти, но вероятность этого я считал достаточно низкой. Произошло это почти сразу после вступления в силу решения суда о признании «Весны» экстремистской организацией. Тут все понятно. А вот почему именно я — это хороший вопрос. Точного и ясного ответа у меня нет, носкорее всего они просто «наскребли по сусекам» людей, имеющих хоть какое-то отношение к движению в прошлом или дружившими с активными участниками движения и при этом находящихся в РФ. Я оказался одним из них. По такому же случайному принципу было слеплено год назад первое дело «Весны», но там еще не было экстремизма.
После задержания я больше всего волновался за родных, в особенности за бабушку и дедушку. И за кота.
А самые первые мысли, которые мне пришли в голову еще в автозаке в Петербурге, что начитаюсь книжек в заключении, похудею, может быть, начну учить какой-нибудь язык. Это действительно были первые мысли — я пытался найти что-то позитивное. Ну и еще мысль была, что я теперь политзэк.
В бытовом плане: подъем в шесть утра, иногда играет гимн и разная музыка минут на 40, чтобы все проснулись, но все всё равно спят. В 7 часов завтрак (каша и чай). Около 10 — утренняя проверка камер и потом прогулка. Почти за 40 дней в СИЗО раз 5–6 лишали в прогулках без объяснения причин. Среда — банный день, прогулка не положена. В душ отводят по 15 минут. С 14–15 часов обед (суп + второе + компот). Где-то в 19 часов ужин (картофель, иногда с кислой капустой + рыба). Еда вполне съедобная.
Во время вечернего обхода можно подать свои заявления и отдать письма. А письма с воли вручают после утреней проверки. Не хватает свежих овощей и фруктов, молочного и сладкого. Хлеб дают в избытке, свежий и действительно вкусный. В 22 ч — отбой, яркий свет меняют на ночной, выключают розетки для кипятильников и до 7 утра нельзя включать радио (только станция «Маяк», на прогулке включают «Милицейскую волну»). Почти все что не хватает, можно заказывать во ФСИН-магазине «Сидим Едим».
С сокамерниками нахожу общий язык. Я вообще человек неконфликтный. Камера четырехместная, довольно маленькая. Но народу обычно больше — 5–6 человек. Я сам первые две недели спал на полу. При этом говорят, что перелимит везде и в других СИЗО.
Про «экстремизм» и оппозиционную деятельность были шутки, но в целом все всё понимают. Какого-то отторжения не встречал. Здесь много граждан из Средней Азии, им в целом скорее все равно.
Успел прочесть книгу «Что делать?» Николая Чернышевского — очень отвлекало от происходящего в первые три дня в СИЗО. Но четвертый сон Веры Павловны так и не осилил. Сборник повестей Айзека Азимова, два романа Гарри Гарисона «Запад Эдема» и «Зима в Эдеме», Булгаков «Мастер и Маргарита», сборник рассказов и повестей А.Н. Толстого, сборник Тургенева, две повести Бориса Пильняка «Заволочье» и «Повесть непогашенной луны» и сборник Маяковского. Сейчас читаю второй том Гончарова «Фрегат Паллада» — выдан только второй том без первого:) Параллельно двигаюсь по Новому завету. Раньше читал, но не систематически. Из вышеперечисленного все было в новинку, кроме «Мастера и Маргариты» и «Повести непогашенной луны». Сейчас налаживается процесс передачи книг с воли. Пока беру книги из местной библиотеки.
В жизни я скорее пессимист, поэтому не очень расстроился происходящему, но глобально я безусловный оптимист — это очень помогает.
Недавно подумал, что в 20 веке политзэков отпускали с промежутком примерно в 35 лет: революция 1917–1953–56 годы — 1986–91 годы. Прибавьте еще 35, ждать недолго. Будем наблюдать. А уныние мало того, что смертный грех, так еще и абсолютно контрпродуктивно».
***
Тверской активист Ян Ксенжепольский до заключения в СИЗО трудился специалистом сварочного производства в Национальном агентстве контроля сварки. Также работал помощником депутата законодательного собрания Тверской области и помогал разным НКО на волонтерских началах. Занимался наблюдениями на выборах.
В недавнем своем сообщении он рассказал, что в СИЗО под давлением подписал, но затем аннулировал заявление о сотрудничестве с силовиками. Активист рассказал, что 14 июня его пытались завербовать «то ли сотрудники ФСИН, то ли следствия». Силовик в звании капитана не назвал своего имени, но сообщил, что он из внутренней службы. Ян заверил, что не собирается сотрудничать с ними.
Ян Ксенжепольский. Фото: соцсети
Ян Ксенжепольский, 2000 г. р., СИЗО «Капотня»
ч. 1 ст. 282.1 (создание экстремистского сообщества); ч. 3 ст. 280.4 (публичные призывы к осуществлению деятельности, направленной против безопасности государства в составе группы); пп. «б», «д», ч. 2 ст. 207.3 (распространение военных «фейков» группой лиц по мотивам политической ненависти); ч. 4 ст. 354.1 (реабилитация нацизма).
«Сегодня в России в преддверии выборов президента в 2024 году, на фоне экономического краха, (…) и прочих негативных новостей, нашей системе нужно избавиться от всех неблагонадежных элементов. Ведь по логике Кремля, если не говорить о чем-то, значит, этого нет.
И нужны «козлы отпущения». Ведь наш «центральный комитет» не может ошибаться, и во всех неудачах виноват кто-то другой. А кто может быть виноват кроме предателей и вредителей?
Почему именно сейчас пришли? Я не знаю и честно не задаюсь этим вопросом. Видимо, наш «Левиафан» только сейчас нашел ресурсы заняться нашим делом. Почему решили обратить внимание на меня? Все просто — я политик, а значит — враг для этой системы. Но не стоит обманываться, если вы не занимаетесь политикой, не значит, что она не займется вами. Если для вас «дважды два — четыре» — вы тоже враг.
Когда я только оказался в заключении, первые мысли у меня были технического характера: как связаться с адвокатом, как достать вещи и т.д. Но находясь в СК, я, разумеется, успел подумать о ситуации немного с другой стороны. Вспомнил много произведений, когда меня водили по зданию СК туда и обратно. Я сразу вспомнил про Министерство любви из «1984» (Джордж Оруэлл). Затем находясь уже на допросе, вспомнил Кафку и его «Процесс». А под самый вечер я перебирал свои ключи в кармане, вспомнил книгу «Убиты в Калинине, захоронены в Медном» от «Мемориала».** Ведь многие поляки, которые покоятся в Медном, были захоронены с множеством личных вещей, в том числе и ключами от домов. Они до последнего надеялись вернуться домой и открыть квартиру собственным ключом.
После очередного перевода [из СИЗО] немного переделал камеру под себя. Теперь у нас есть отдельная полка под книги. Ведь как можно жить, если у вас нет библиотеки.
Начертил себе календарь, теперь можно ориентироваться во времени. А с этим есть большие проблемы в СИЗО, так как каждый день тут как день сурка.
В основном я занимаюсь каждый день написанием чего-либо: ответы на письма, статьи, выступления в суде. По вечерам читаю. За полтора месяца, к сожалению, прочитал лишь одну книгу — «Самодержавие и конституция. Политическая повседневность в России в 1906–1917 годах» Кирилла Соловьева. На карантине плохо с книгами. А я провел там месяц. Сначала в «Капотне», затем в «Воднике». Благо мне смогли передать еще книги. Сейчас я читаю «Дети Арбата». Пока на середине нахожусь, очень актуально особенно сейчас. И «Чистый лист» Стивена Пинкера. Я бы не сказал, что он «открыл для меня Америку», но я теперь чуть лучше понимаю, как работает наш разум.
С сокамерниками нахожу общий язык достаточно просто. Помогает опыт работы в представительном органе власти.
А касательно того, за что меня арестовали, никто не удивляется. Все прекрасно понимают, что такое политическое преследование в России.
У многих, с кем я сидел, ситуация не лучше. Я не буду говорить, что все они не виновны. Но точно не заслуживают такого сурового наказания, который им назначил суд. И это очень сильно вгоняет в уныние. Особенно, когда видишь, как рушатся судьбы людей. И конечно — во что превратилось российское правосудие. Особенно мне, человеку, который хотел и хочет стать юристом. Но «благодаря» российской власти я получаю не только знания, но и практические навыки.
Держаться помогают три вещи: первое — кажется, Буковскому принадлежит фраза: «чувство собственной правоты».
Я прав, и я знаю это. Второе — это письма от людей. И третье — настроения других политзэков. Какое я имею право опускать руки, когда Алексей Навальный, Илья Яшин** и Владимир Кара-Мурза** не сдаются.
Сейчас больше всего думаю, как мы до этого дожили и что делать дальше. Ведь жить так точно дальше нельзя. Думаю, что можно сделать из заключения. Сейчас уже написал пару идей для лекций в нашем лектории в Твери. Думаю над книгами, сценариями для фильмов и о многом другом».
* Организация признана судом экстремистской и ее деятельность запрещена в РФ.
** Признаны Минюстом «иностранными агентами».
