Прошлой ночью министр внутренних дел Дарманен вывел на улицы 45 тысяч полицейских и жандармов (включая бойцов спецподразделений BRI, RAID и GIGN и Республиканской гвардии) — на пять тысяч больше, чем накануне. Власти еще нескольких городов ввели комендантский час. Правая и ультраправая оппозиция требовали от президента Макрона введения чрезвычайного положения, но он пока держится, осуждая одновременно и погромы, и то, что к ним привело — убийство 38-летним сотрудником полиции 17-летнего Наэля М. в парижском пригороде Нантере. В итоге «комплекс мер» привел к тому, что пятая ночь была более спокойной, чем четыре предыдущих, — порадовался рано утром глава МВД: задержано всего-то более 700 человек, почти в два раза меньше, чем накануне.

По-настоящему серьезных по французским меркам инцидентов мало — например, в парижском пригороде Л’Ай-ле-Роз в дом мэра, Венсана Жанбрюна (правая партия «Республиканцы»), направили машину-«таран» и подожгли здание, где спали его «жена и двое маленьких детей». «Пытаясь защититься и спастись от нападавших, моя жена и один из моих детей были ранены», — сообщил мэр.

К восьми МВД объявило, что по всей стране 45 сотрудников полиции и жандармов получили ранения, 577 автомобилей и 74 здания были подожжены, 871 пожар «был зарегистрирован на дорогах общего пользования».

Выстрелы, с которых все началось

27 июня в Нантере желтую машину Наэля М. (вместе с которым было двое приятелей) остановили полицейские на мотоциклах. Точнее, машина, преследуемая полицией, остановилась в пробке. Один из «спешившихся» полицейских направил пистолет в висок Наэля, угрожая выстрелить, второй полицейский сказал: «Застрели его». Когда Наэль решил снова уехать от полиции и надавил на газ, прозвучало два выстрела. Через час с небольшим подросток скончался от ранений. Стрелявшего полицейского сразу взяли под стражу. Тем же вечером в Нантере и еще нескольких городах, включая крупные Лион и Марсель, начались столкновения «молодых» с полицией.

Беспорядки продолжились и следующим вечером.

В 8 утра 29 июня экстренно, перед запланированной поездкой на саммит ЕС, президент провел в здании МВД заседание «кризисного штаба».

Одновременно в Нантере «белый марш» (марш «памяти и гнева») закончился массовыми погромами — которым предшествовали «традиционные» для большинства крупных французских манифестаций выкрики «Все ненавидят полицию», «Полиция — убийца!». (Такими же надписями, а также традиционными же призывами к «революции» и насилию по отношению к полиции и представителям власти каждый вечер участники акций протеста «украшают» стены и витрины зданий по пути следования.) Кроме того,

В тот же день суд по требованию прокуратуры, заявившей, что обстановка ни в коей мере не вынуждала применять оружие, предъявил полицейскому обвинение в преднамеренном убийстве.

Но и в третью ночь на улицах французских городов и городков гремело и горело. МВД наутро снова отчиталось о сотнях задержанных погромщиков (в четверг и пятницу было более 1300) и более чем сотне раненых полицейских. В городе Во-ан-Велен, спутнике Лиона, полицейских в пятницу обстреляли из длинноствольного оружия, четверо получили ранения.

Утром 30 июня Макрон, не дождавшись окончания саммита ЕС, вернулся из Брюсселя в Париж. Снова провел заседание «кризисного штаба» (на следующий день еще одно прошло под председательством главы кабинета премьер-министра).

В субботу днем, 1 июля, Елисейский дворец объявил об отмене макроновского трехдневного визита в Германию: «Президент Французской Республики и Федеральный президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер провели переговоры… Учитывая внутреннюю ситуацию, президент Республики сообщил, что хотел бы иметь возможность остаться во Франции в течение следующих нескольких дней…» — заявила пресс-служба президента.

Действительно во Франции и следующей ночью «было на что посмотреть».

Тогда же в администрации Макрона сообщили, что глава государства сделал «ряд телефонных звонков мэрам городов», обеспокоенным уровнем насилия в стране.

Что делают власти

Премьер-министр Элизабет Борн указала в пятницу, что кризисный штаб теперь работает «постоянно» для наблюдения за ситуацией и «принятия необходимых решений». Сама госпожа Борн поздно вечером в субботу посетила командный пункт национальной полиции в здании МВД, а затем — в парижской префектуре.

В Париж, к слову, прошлой ночью через соцсети погромщиков призвали на Елисейские Поля, но властям, отправившим туда 400 сотрудников и к часу ночи полностью их перекрыв, удалось избежать беспорядков.

Макрон, как и при подавлении других массовых насильственных акций (а их на его президентскую долю за последние пять лет выпало уже немало: «желтые жилеты», потом — протесты против закона о труде — протесты против нового закона о полиции — протесты против пенсионной реформы…), пытается, насколько считает необходимым, одновременно и откликнуться на «чаяния народа», и показать ему неуступчивое лицо государственной власти (в полицейской каске и бронежилете). Власти, которая жестко — но тоже в меру, чтоб еще больше не разжечь горячих «молодых» — подавляет беспорядки. И старается, чтобы арестованные погромщики, в назидание остальным, как можно скорее представали перед судьями и были наказаны.

Что, впрочем, нельзя назвать наказаниями, способными отговорить всех горячих подростков из пригородов от «шанса» вынести компьютеры из разбитого банка в Нантере или, на худой конец, несколько пар кроссовок «культовой» марки из фирменного магазина в центре Парижа.

Помимо «жесткого ответа правосудия» и отправки на вечерние улицы максимально возможного количества полицейских (которых все равно не хватает, учитывая количество противостоящих им «молодых»), власти вводят ограничительные меры.

• В городах на севере страны и в некоторых парижских пригородах ввели комендантский час для несовершеннолетних — где-то с 21.00, где-то с 22.00, отдельные мэрии — как, например, в граничащем с Нантером городе Коломб — установили комендантский час для всех;
• автобусы и трамваи в парижском регионе прекращают движение в 9 вечера,
• в Марселе весь транспорт останавливается в шесть (это, чтобы, не дай бог, транспорт не подожгли вместе с пассажирами, потому что автобусы в эти дни уже горели)…
• Отменены многие массовые мероприятия, включая показы Парижской недели моды и долго ожидавшиеся (ею самою и ее верными поклонниками-ветеранами) концерты вечно молодой Милен Фармер на Stade de France…

Представители туристической отрасли уже выразили властям обеспокоенность «деградацией имиджа Франции». Как будто раньше не видели таких восстаний. В субботу министр экономики призвал банки «проявить больше понимания», а страховщиков снизить франшизы и быстро выплачивать компенсации представителям бизнеса, страдающим от беспорядков. Впрочем, банки сами — первые жертвы погромов.

«Виноваты» соцсети? Скоро все успокоится?

И все эти неприятности свалились на президента, призывавшего страну к «100 дням спокойствия и сосредоточенной работы» после окончания массовых протестов против пенсионной реформы. 100 дней должны были закончиться примерно ко Дню взятия Бастилии.

Теперь и не знаешь, успеет ли погаснуть нынешний пожар до 14 июля.

Хотя лично я бы поставил на то, что к национальному дню беспорядки утихнут: не столько из-за непобедимого желания жителей Франции праздновать, не только потому, что подавляющему большинству жителей даже самых «горячих» пригородов совершенно не нравится этот бардак, но и потому, что нынешняя вспышка гнева из-за полицейского насилия — далеко не первая. В 2005-м, когда запылали парижские пригороды — в ответ на смерть двух подростков, погибших во время преследования полицейскими, — все закончилось в три недели. И это несмотря на то, что руководивший тогда наведением порядка глава МВД Николя Саркози, в отличие от президента Макрона сейчас, публично, жестко и определенно стоял на стороне полиции. Впрочем, с тех пор прошло почти двадцать лет и нельзя сказать, что следующее поколение «молодых» стало менее горячим и более вдумчивым. К тому же добавились соцсети, которые, по убеждению Макрона, вносят свою отрицательную лепту в разжигание беспорядков.

30 июня

«Иногда возникает ощущение, что некоторые из них живут в видеоиграх, которые их опьянили», — добавил глава государства. С начала нынешнего «восстания» тысячи видео и фотографий беспорядков циркулируют в социальных сетях. Кроме того, на платформах массово распространяется видеозапись стрельбы полицейского в подростка, с призывом выходить на улицы.

В опубликованном в тот же день циркуляре министр юстиции Эрик Дюпон-Моретти также указал, что попросил прокуроров выдавать судебные запросы для предоставления операторами данных пользователей соцсетей: «Я хочу, чтобы все эти молодые люди знали, что их IP-адрес и, конечно, их личность могут быть установлены».

Кроме того, представители Snapchat, TikTok, Meta* и Twitter были приглашены 30 июня в министерство внутренних дел Франции для встречи с главой МВД Дарманеном и министром по вопросам цифрового перехода и телекоммуникаций Жан-Ноэлем Барро. Цель встречи — «предупредить» представителей соцсетей об «их ответственности» за насилие во французских городах.

«Страх» перед полицией и полицейские угрозы

Впрочем, есть отдельные эксперты, утверждающие, что дело вряд ли в соцсетях: во Франции улицы более-менее регулярно горят с 1979 года, и сейчас «меняется скорость, а не природа явления», заявил в интервью Le Monde Эрван Рути, автор книги «История французских пригородов». По его мнению, «стрельба в молодого человека воспринимается как верх несправедливости, она пробуждает воспоминания об институциональном угнетении и страх перед полицией, которая воспринимается как репрессивная, а не защитная, несмотря на то что все больше полицейских — выходцы из этих кварталов».

Впрочем,

Причем в этот раз в погромах, по данным той же Le Monde, участвуют и активисты запрещенного в июне по решению главы МВД радикального экологического движения Les Soulèvements de la Terre («Восстания Земли»).

Помимо действий левых радикальных активистов властям, возможно, придется отслеживать еще один «источник насилия»: по данным газеты, центральная территориальная разведка также отмечает, что «крайне правые лица и группы формируются, чтобы, наоборот, начать борьбу с местной молодежью, начиная с этих выходных». В качестве доказательства этого желания фашиствующих активистов вести борьбу с «четкими» молодыми людьми и крайне левыми активистами СМИ приводят распространяемое в соцсетях видео. На нем — нападение на демонстрантов 30 июня в Анжере со стороны примерно дюжины боевиков формально распущенной властями крайне правой группировки l’Alvarium, вооруженных бейсбольными битами и дубинками. О серьезных ранениях после встречи пока не сообщалось. И сообщения о подготовке серьезного сопротивления со стороны ультраправых пока выглядят, скорее, как «пугалки» властей, пытающихся еще и таким способом «предостеречь» хотя бы какое-то количество активистов от выходов на акции протеста.

Угрозы звучат и со стороны полицейских профобъединений. В пятницу профсоюзы Aliance и UNSA-Police выступили с необычайно яростным заявлением, направленным против «этих диких орд». «Полицейские находятся в бою», «мы находимся в состоянии войны» против «этих вредителей», «завтра мы окажем сопротивление, и правительство должно осознать это» — говорится в заявлении, напоминающем лексику ультраправых радикалов.

Что касается «радикалов» в политике, то почти все они — и глава правой партии «Республиканцы» Эрик Сьотти, и крайне правый кандидат в президенты Эрик Земмур — призывают к немедленному введению чрезвычайного положения в стране (как во время восстаний 2005 года). А крайне правая Марин Ле Пен — сначала к «секторальному» комендантскому часу, а вскоре, если ситуация не улучшится, — к ЧП. Глава главной оппозиционной парламентской силы NUPES, ультралевый Меланшон (в отличие от союзничающих с ним социалистов) отказывается осуждать насилие со стороны погромщиков.

Президент привычно обвиняет оппозицию в «неприемлемой инструментализации» трагедии, оппозиция обвиняет его в «неспособности навести порядок». Классика.

О роли родителей и К. Мбаппе

Но Макрон и его правительство, по данным нескольких источников, пока категорически против введения режима чрезвычайного положения, полагая, что прибегать к такой жесткой мере — значит, демонстрировать крупную неудачу в деле выстраивания диалога с обществом.

«Если нет чрезвычайного положения, это не значит, что нет исключительных ресурсов и мер», — подчеркнул глава МВД Дарманен в эфире первого национального телеканала TF1 30 июня.

Помимо «жесткого полицейского ответа» власти пытаются действовать уговорами. Обращаются за помощью «к родителям». «Не государство воспитывает детей, — мудро заметил министр юстиции Дюпон-Моретти, добавив для верности: — Родители, которые не интересуются своими детьми и оставляют их слоняться по ночам <…>, подлежат наказанию в виде двух лет лишения свободы и штрафа в размере 30 000 евро». «Я взываю к ответственности матерей и отцов», — сказал Макрон, призывая «держать [детей] дома».

Используются и традиционные методы агитации — через «лидеров общественного мнения»: то имам мечети под Лионом призовет к спокойствию, то ассоциация фанатов — в еще одном пылающем ежевечерне городе Марселе, то целая cборная Франции по футболу во главе с Мбаппе и Дешамом.

«Свой общественный транспорт, в который вы привыкли входить, не заплатив, свои прекрасные современные медиатеки, которые вы обходите стороной», — добавил бы я от себя, если бы такие речи не вносили еще больший раскол в общество, да еще в ситуации конфликта, который необходимо поскорее погасить. Да и кто меня услышал бы, иностранца.

Зато Управление Верховного комиссара ООН по правам человека в самый подходящий момент, на фоне горящих городов, решило покритиковать Францию за «глубоко укоренившиеся проблемы расизма и расовой дискриминации среди сотрудников правоохранительных органов»".

«Обвинения [в убийстве] предъявлены не национальной полиции, а одному полицейскому», — ответил министр Дарманен.

К тому же еще никто не доказал, что убийство было совершено «на расовой почве». Точно так же, как никто не доказал — в отличие от отдельных политических деятелей (включая многих европейских правых), что погромы сейчас устраивают «мигранты». Если, конечно, не считать мигрантами людей, чья семья живет во Франции во втором-третьем-четвертом поколении…

И да, расизм во французской полиции (и в армии) распространен сильнее, чем «в среднем по больнице» — об этом не раз писали СМИ и говорили социологи.

Прощание с единственным сыном

Погибший Наэль М. родился, вырос, погиб и был похоронен в субботу, 1 июля, в Нантере — рабочем и университетском пригороде Парижа.

С которого, к слову, начался знаменитый май 1968-го — в немалой степени «вдохновленный» тем, что студенты местных факультетов «любовались» здесь самими крупными в парижском регионе трущобами на 10 тысяч человек, где жили алжирские рабочие. Сегодня большинство их потомков живет здесь же — только в удобных, современных «социальных» домах.

«Для меня Наэль был типичным примером соседского ребенка, который бросил школу, иногда нарушал правила, но не был разбойником. И у него была воля к выходу», — сказал Джефф Пюк, глава Ovale Citoyen, в интервью газете Sud-Ouest. «Он собирался построить новое будущее», — говорится в сообщении ассоциации в соцсетях.

Месяц назад Наэль исполнил мечту многих его товарищей: снялся в Нантере в качестве статиста в клипе французской рэп-звезды по прозвищу Jul. Как и многие другие спортсмены и рэперы, Jul поделился в социальных сетях призывом помочь семье Наэля финансово в память о его «младшем брате». Одновременно есть «энтузиасты», собирающие деньги в помощь семье арестованного полицейского.

Мама Наэля, Муния М., сказала в интервью каналу France 5, что винит «человека, который лишил жизни моего сына», но «не полицию» в целом. Добавила: «У меня есть друзья-полицейские, и их сердца сочувствуют мне <…>. Они не согласны с тем, что он сделал».

Наэль был похоронен поздно вечером в субботу на мусульманской части кладбища Мон-Валериан в Нантере в присутствии матери, бабушки и еще нескольких сотен человек. Агентство France-Presse сообщило, что церемония была очень спокойной.

При этом полицейский уверен, что его «используют» в назидание, чтобы «успокоить бунтовщиков», — добавил адвокат.

Париж

* Компания признана в РФ экстремистской организацией.