Весна в этом году во Владивостоке выдалась теплая, и через открытые окна от соседей снизу, морских офицеров, доносится, что «верит и ждет земля родных своих ребят…». Только Лариса Петровна, мама Алексея Пахомова, с 30 января больше не может это слышать. В тот день она узнала, что сын погиб.
Леша очень любил песню «Там за туманами»…
Туманы во Владивостоке начинаются как раз в марте. В них смягчаются изгибы полуострова, скрываются вершины сопок, тают хаотичные исполины-многоэтажки и железобетонное домино спальных районов, пропадают огоньки военных кораблей в бухте Золотой Рог и контейнеровозы на рейде. С видом на великолепный Русский мост, то и дело исчезающий «там, за туманами», на дальнем конце Морского кладбища 6 марта похоронили рядового Алексея Пахомова.
Его мобилизовали в октябре, в январе привезли на фронт. А через три неполных дня он погиб. И всё.
«Нет никаких данных»
Говорят, курение убивает. А вечером 10 января оно спасло четверых из 12 поваров, которых вместе с полевыми кухнями расположили в старой столовой опустевшего села Екатериновка Херсонской области. Парни вышли в сельский магазин за сигаретами. Восьмерых оставшихся накрыл HIMARS.
Леша Пахомов вообще-то не курил.
19 августа ему должно было исполниться 30 лет. Мобилизовали приморца 8 октября. Повар по профессии, он и на стрельбище-то не был (да и куда стрелять с астигматизмом?). Получил направление в часть, в роту обеспечения. В декабре тремя эшелонами их отправили на запад с полевыми кухнями. Лариса Петровна показывает видео, полученное 1 января около 7 утра. Последнее от сына. Парни со смехом делятся новогодними хлопотами: «Все-таки проснулись, кто смог, не удержались! Пашка на нарезке: фрукты у нас тут, сырочек, колбаска свежая. Хлеба куча видов, овощи. Вон даже кукурузка есть! А там яйки бросили, отварим. Вот такие дела, да! Привет!».
Лариса Петровна показывает фотографии погибшего сына. Фото: Валерия Федоренко
На праздничном столе: бутерброды с ветчиной, стопки, «Бондюэль». На заднем плане заливается Эдуард Хиль: «…как пойдешь за порог — всюду иней…».
— Вот всё. Всё, что осталось от моего мальчика, — растерянно произносит Лариса Петровна.
Деревня Екатериновка пустовала, и бойцов, по информации матери, сперва хотели расселить по 2–3 человека по домам. Но потом поваров, приморских ребят из Владивостока и Артема, расположили на территории столовой.
— Командир загнал двенадцать ЗИЛов с полевыми кухнями и всех парней туда, — рассказывает Лариса Петровна. — Дочь держит связь с волонтерами, сначала они нам рассказали. А потом и офицер из какого-то подразделения с линии фронта — его бойцы недалеко находились, и он побывал непосредственно на этом месте. В десять минут девятого вечера прилетели эти «Хаммеры», или как правильно их называют?
10-го днем Алексей позвонил жене, сообщил, что все хорошо. На следующий день на связь не вышел… и через день, и потом. Зять — тоже мобилизованный — успокоил: возможно, их перебрасывают.
Через неделю тишины мать и жена начали поиск. Звонили и ходили в военкомат («сведений нет»). Звонили на «122» — это горячая линия по вопросам мобилизации («нет никаких данных»).
— Ну, как так?! Ушли три эшелона — и за три эшелона у вас никаких данных нет?! 30 января я уже дочке говорю: «Лена, елки-палки, куда еще можно? Солдатским матерям? Давай искать в интернете какие-то телефоны, звонить!» И Лариса Петровна вспоминает, что держала связь с волонтерами, которые закупали и отправляли помощь мобилизованным… Девочки тогда, в начале зимы, попросили, чтобы Леша пошел к командиру и узнал, что требуется. А командир из Сергеевки ему говорит: номер мой сестре дай, что ты будешь туда-сюда бегать? Вот они напрямую тогда и общались.
Женщины связались с офицером. Тот пообещал узнать и перезвонить. Мать чуть успокоилась, сестра уехала домой.
— Время к восьми вечера. Слышу — стучится кто-то, открываю. Стоят Лена, Маша и сваха моя. Я говорю: «О, а что это вы всем составом?» «Проходите, — говорю, — я только чайник вскипятила». Отошла, жду, когда они разденутся. И до меня начинает потихоньку доходить…
Триколор с черной ленточкой
Пахомовы — простая нормальная семья. Мама, Лариса Петровна, — на пенсии, Маша (язык не поворачивается сказать «вдова») работала старшим продавцом в «Винлабе», а сейчас домохозяйка. Сын Никита — второклассник, любитель компьютерных игр, немного дзюдоист и копия отца.
Лариса Петровна в последнее время часто пересматривает семейные фотоальбомы. Вот — в цирк ходили. Вот — в лес за шишками ездили. А вот — армия. Прапорщик у них был охотник заядлый, рыбак. На Амур съездит, а улов пацанам отдаст. Те уже солят, жарят. Оттуда и снимок: улыбающийся рядовой Алексей Пахомов разделывает большущую горбушу. После службы долго еще смотреть не мог на красную рыбу.
Фото: Валерия Федоренко
Какое-то время Леша поработал по специальности, потом ушел в «Ратимир» (крупная приморская компания, производитель мясной продукции) приемосдатчиком готовой продукции. А поварской талант демонстрировал в семье. И если в армии он был рядовым, то на кухне — точно не рядовым. Особенно домочадцам были по вкусу его кальмары в устричном соусе.
— Сколько мы ни пытались, вкуснее ни у кого не выходило! Маша тоже по 12 часов на работе, и он спокойно наварит, наготовит. На прошлые новогодние праздники у нее 31-го и 1-го смены выпадали — так он такой стол накрыл, фотографию мне сбросил. Роллы делал — я таких и не видела никогда! Брал хлеб для тостов, раскатывал его, что-то добавлял. Я к ним на следующий день приходила за малышом: ну-ка, говорю, дай-ка попробовать, что ты там наготовил. И надо же: мне почти 60 лет, а никогда такого не ела!
В 38-м лицее, где Алексей выучился на повара-пекаря, ему теперь посвящен памятный уголок. Сокурсники сделали и для матери его портрет в форме, на фоне российского флага, с черной ленточкой. Их снимали на личное дело перед отправкой в часть. Теперь эта фотография дома на полке вместе с иконами и Орденом мужества.
Орден Мужества
«Это не про него — прятаться»
Мать показывает грамоты аж с начальной школы. За хорошую учебу («На родительских собраниях на задних партах мы не прятались!») и за спорт. В детстве Леша занимался плаванием, волейболом, тяжелой атлетикой.
От армии не косил. Отслужил ровно, хотя восторгов и не испытывал, говоря полушутя, что год потерян. Через несколько дней после дембеля познакомился с Машей, а через полгода уже поженились. В этом году праздновали бы оловянную свадьбу.
Как и у многих мобилизованных, знакомство с военным делом у него тем годом армейки и ограничилось. Служил в Хабаровском крае, в танковых войсках, в роте обеспечения. Тогда как раз в моду вошла альтернативная служба. Мать предлагала сыну рассмотреть такой вариант. Леша ответил: «Мама, не выдумывай. Настало время — значит, пойду служить».
…Повестка в прошлом году пришла на работу, Алексей честно отправился в военкомат — там попросили встать на учет по месту прописки. И мог бы он тот месяц переждать, частичная мобилизация бы закончилась.
— Мы как-то и не обсуждали особо спецоперацию. Когда все началось, я не думала, что это в такое выльется. Уже объявили [частичную] мобилизацию, предлагала: может, в Южную Корею? И Мария тоже уговаривала, и друг: «Лёха, ты что! Пацана надо растить…» Он отмахивался. Мне сказал свое любимое опять: «Даже не выдумывай». Может быть, что-то внутри и держал, какое-то нежелание. Но нам не говорил. Это не про него — прятаться.
«Если он жив, он вернется»
На нескромный вопрос о стоимости сборов в армию мама отвечает: вышло «всего-то» 50 тысяч. Покупать пришлось не всё: у свахи мужа тоже призвали, но быстро отпустили «благодаря» варикозу. А ему уже тоже успели всего накупить — то, что от родственников осталось, отдали многое. А вот на сборы зятя 85 тысяч ушло. Теперь 43-летний Игорь Коваленко (внимание!) — с туберкуломой, резекцией легкого и всеми справками — волею Ленинского военкомата тоже служит. Сейчас в сырых окопах где-то между Волновахой и Угледаром. Женщины пытаются его вытащить: в прокуратуру написали, президенту написали. Пришел ответ, что взято в работу.
Алексей и Маша Пахомовы. Фото: из семейного архива
— Как Лешу на фронт собирали? Ооооо, — тянет Лариса Петровна. — Всё свое брали. Ему выдали комплект формы и берцы. А что такое один комплект? Тем более осень уже, даже если постирать — где сушить? А с берцами мы уже историю проходили в армии — вот эти, дубовые. Ноги натирает, ходить невозможно. Поэтому мы ему свои купили. И пластыри купили, и бинты.
В «Ратимире» Леша дежурил сутками. Не шиковали, но семью обеспечивал. А как Никита в школу пошел, решили: Мария больше не будет вкалывать по 12 часов на сменах, будет заниматься сыном.
«Армейская» зарплата мужа на карту пришла по 10 января, 50 тысяч. Больше ничего. Сейчас март. Впрочем, на государство женщины не жалуются: чиновники с 8 Марта поздравляли, подарили цветы, привезли торт. Дали на всякий случай личные телефоны.
На этой неделе семья идет сдавать документы на выплаты (думали, сразу все придет, а оказалось, надо в несколько разных мест обращаться). Потом Маша будет устраиваться на работу, бабушка поможет с внуком. На положенные деньги — даст бог, их выплатят без проблем — семья обязательно купит квартиру. «Чтобы не скитались», — вздыхает бабушка. Цены на недвижимость во Владивостоке сравнимы с московскими, так что на будущее образование ребенку останется не так много.
— Но понятно, что ничего не заменит… Зачем она нужна, лучше бы он живой остался. И так бы на квартиру насобирали. Что мне сейчас надо? Чтобы вернули сына. Переживаю, чтобы детей не обидели никак. Если такое произошло, если положено что-то — чтобы отдали им все по полной.
Вообще-то Лариса Петровна до сих пор надеется, что сын жив. Да, ДНК сдавали, это обязательная процедура. Да, и гроб был, и похороны, и орден вот… Но случаются же ошибки?
— Есть родители, я слышала, которые заставляют вскрывать цинковые гробы. У меня даже в мыслях не было. Во-первых, зачем? Во-вторых, если он жив, он вернется.
Могила Алексей Пахомова. Фото: Валерия Федоренко
Из всех подруг Ларисы Пахомовой сына мобилизовали только у нее.
…На Морском кладбище Владивостока есть две «аллеи» погибших в СВО. Первая, большая — на главном въезде. Пестрые флаги пляшут от ветра вокруг типовых деревянных крестов. От веселой ряби венков и цветов слякотный снег кажется еще грязнее, а галька — темнее. Две пустые могилы жадно раззявили черные рты. «Они здесь давно, это для кого-то держат», — объясняет женщина, приехавшая проведать единственного сына, тоже мобилизованного. Люди приходят сюда «к своим» и «к чужим», которых даже не знали.
Алексея Пахомова похоронили на новой аллее около второго въезда на кладбище. По левую руку от него — боец ЧВК «Вагнер». По правую — даже не разобрать лица и имени, фото выгорело. Здесь в субботу был один ряд крестов, 20 молодых мужчин, но могильщики работают без выходных.
Владивосток
Какие выплаты положены семьям погибших мобилизованных в Приморье? Данные — из социального справочника Министерства труда и социального развития края.
- Единовременная материальная помощь в размере 5 млн рублей;
- Страховые выплаты: на данный момент — 2 968 464,04 рублей, они индексируются. «Выплачиваются выгодоприобретателям в равных долях», — пишет Минсоцтруда (слово «выгодоприобретатель» вызывает тихий ужас. — В. Ф.). Несовершеннолетним детям выплаты пойдут на личный счет.
- Единовременное пособие — 4 452 696,06 рублей. Выплачивается членам семьи погибшего в равных долях.
- Единовременная ежегодная выплата вдовам (вдовцам) в возрасте до 55 лет (женщины) и 60 лет (мужчины) — 10 000 рублей. Если старше — 18 000 рублей. Детям — 15 000 рублей.
- Ежемесячные выплаты детям — по 5 000 рублей.
- Есть еще разные социальные, коммунальные, транспортные льготы семьям и детям. Важно: краевая единовременная материальная помощь в 1 миллион рублей (по линии соцзащиты) выплачивается семьям не погибших мобилизованных, а тем, кто заключил контракт до 21 сентября 2022 года.
