Скажете, «откапываю стюардессу», но ведь плюнуть, пройти мимо — не выход. Вы все (включая меня) забыли, а в Красноярске меж тем продолжаются серийные суды над бывшим теневым хозяином города Анатолием Быковым. Дел против него — многотомная библиотека. Вагон и маленькая тележка. Пока дали 13 лет по первому из дел (двойное убийство).

Почти пенсионер, 63 года, приходит к логичному итогу жизни. Но не смиряется. Именно сейчас (следующее заседание 10 марта) в Центральном райсуде рассматривают дело о причастности Быкова к преступлениям 2004–2005 годов (там лишь одно покушение на убийство и одно убийство, доведенное до конца). И вот поднимается московский адвокат Быкова Мария Серновец и заявляет суду:

— История настоящего уголовного преследования в отношении А.П. Быкова — через столько лет — связана исключительно с публикациями журналиста «Новой газеты» А. Тарасова, который сливал в СМИ недостоверную информацию, для того чтобы найти повод возбудить уголовное преследование против А.П. Быкова в двадцатых годах, а именно 7 мая 2020 года.

Серьезное обвинение.

Быкова действительно задержали в тот день, и больше он свободы не видел. Но моя заметка о том расстреле отколовшихся членов его группировки, что Быкову вменили, вышла вечером 7 мая. А его взяли утром 7 мая. Как заметка могла «стать поводом» уже случившегося события?

За несколько часов до задержания Быкова я его действительно упоминал в газете — в связи с самоубийством 6 мая миллиардера Дмитрия Босова, тоже ветерана алюминиевых фронтов. Но лишь упоминал, ни слова о каких-либо конкретных убийствах и злодеяниях.

Прошерстил архив «Новой» — может, чего не помню? Факты таковы. Ближайшие к 7 мая 2020 года напоминания, что в Красноярске есть такой Быков, были еще за полтора года до этого и за два с половиной, но и это — мимоходом, вскользь.

Быков уже лет 15 до своего ареста поводов писать о нем не давал, мирно пребывая в своем загончике, флажками обозначенном. Поэтому ничего серьезного о мертвецах за его спиной и не было, все эти драмы и трагедии остались в 90-х. И вот только в связи с его арестом в мае 2020-го пришлось напомнить: кто такой и что такое, почему против «народного олигарха Красноярского края» возбуждают все новые и новые дела, откуда повылазили все эти мертвецы с перекошенными лицами. Но все эти заметки в «Новой» выходили уже после его ареста.

Мне же инкриминируют заметки, вызвавшие этот арест, и вот тут загвоздка. Об убийствах Наумова и Войтенко (1994 год), Неколова (2005), покушении на Грабовского (2004), что, по всей видимости, имеет в виду адвокат, я писал после того, как они случались. В тот же день или на следующий, в том и состоит газетная работа, и все эти заметки выходили в других газетах, не «Новой». 26 лет прошло, и что, прочитали и арестовали? А говорите, газета живет один день.

Но нет, адвокат, очевидно, имеет в виду сиюминутный эффект, что я «искал повод возбудить уголовное дело именно в 20-х годах», тогда и «сливал в СМИ» — перечитайте ее реплику. Загадка. Ну или истерика. Уж точно это не Генрих Падва, защищавший Быкова в конце 90-х и первой половине нулевых, когда тот благополучно избежал лагерей.

И подобного абсурда в линии защиты — выше крыши, но я не прокурор, комментировать то, что меня и моего издания не касается, не буду.

Созрели сливы

Формально Серновец этим спичем ходатайствовала об исследовании книги Эдуарда Лимонова «Охота на Быкова», а именно отдельной главы в этой книге о журналисте Алексее Тарасове и прочих его упоминаниях у Лимонова (Серновец наделала закладок для суда):

— Эти эпизоды, которые описывает Тарасов, тщательно проверены комиссией МВД во главе с Колесниковым (в то время, с 1995-го по 2000-й, первый замминистра внутренних дел РФ, затем советник генпрокурора. — А. Т.). Причастности Быкова к этим преступлениям не установили.

Стоп. Комиссий МВД было несколько. Во главе с Колесниковым — две, и обе в конце 90-х, некоторые дела, возбужденные ею, тянулись до 2002-го. Но рассматриваемые сейчас преступления — 2004–2005 годов. Как их мог проверить Колесников? В его талантах усомниться он никогда не позволял, и все же?

Или Серновец о двойном убийстве 1994 года? Но какое отношение нынешний процесс в Центральном райсуде имеет отношение к делу, уже рассмотренному судом присяжных в Свердловском райсуде? Да и комиссия Колесникова, насколько помню, то дело о двойном убийстве особо не проверяла — еще в 1997-м по нему состоялся суд, киллеров осудили, заказчика тоже привезли — Татарина, он получит срок позже. Все обстояло в лучшем виде, кто ж знал, что Татарин, уже почти отбыв срок, разговорится.

Серновец продолжает:

— Здесь же (видимо, в книге Лимонова, которую она просит суд изучить. — А. Т.) указывается информация, что А. Тарасов всегда был сексотом, а именно получал информацию от оперативных служб, чтобы впоследствии раскручивать ее на территории края и федеральном уровне, обвиняя А.П. Быкова. Началось все это с того момента, когда известные нам на сегодняшний день олигархи решили зайти на Красноярский край (так в речи адвоката. — А. Т.), чтобы получить в собственность и алюминиевые, и иные важные предприятия, которые, как мы знаем, им удалось получить. Дерипаска, Абрамович, иные известные лица. Здесь же приведены показания Александра Усса, тогда замгубернатора (сейчас губернатора. — А. Т.). Он высказывает мнение, что многочисленные убийства, которые происходили длительное время в крае, были фактически организованы красноярским УБОПом (управлением по борьбе с оргпреступностью). В совокупности все эти тезисы непосредственно связаны с нынешним делом».

И далее Серновец упоминает фамилии родственников Неколова и Грабовского, действительно фигурирующих в «нынешнем деле», правда, решительно неясно, как дело из середины нулевых завязано на то, что написал в 2000 году Лимонов, а до этого проверял генерал Колесников.

В общем, похоже на то, что с доказательствами, представленными следствием, адвокатам Быкова бороться проблематично. И придуман маневр, вероятно, им самим кажущийся остроумным, двухходовочка. Сначала заявить, что во всех нынешних неприятностях Быкова виноваты мои заметки. А потом заявить, что эти заметки недостоверны, постольку поскольку Эдуард Лимонов 22 года назад нелестно отзывался о них и обо мне самом. И в доказательство представить книгу Лимонова. Бинго!

Оставим на совести Серновец и «сексота», и придуманные показания Усса… Хотя почему? Некоторые пояснения все же нужны.

Усс, отказавшийся от своего высказывания еще на страницах самой книги Лимонова, пусть сам теперь доказывает, что он не верблюд, он не уполномочил защищать его, а вот что до «получения информации и раскручивания», так Серновец неплохо бы почитать учебники по журналистике, чтобы узнать, в чем их суть.

Книга Лимонова действительно полна намеками, что у меня — сливы от ментов, УОП (потом УБОП), от УВД, от ФСБ, от губернатора Зубова. Так от кого? Они все-таки не миловались и занимали относительно Быкова противоположные позиции — но с этим Лимонов так и не определился.

Вот только сливы — это готовая формула, которую ты переносишь. А у журналистов — сбор информации из источников, проверка ее и перепроверка. Назову лишь некоторые, с кем я многократно общался лично.

Парни, потом вошедшие в «Форбс», — такие как Лисин или Босов, директора заводов Турушев, Кузнецов, Сиразутдинов, Колпаков и др., обычные электролизники и анодчики с КрАЗа, их семьи, боевики из Зеленой Рощи — района, к КрАЗу примыкающего, сам Быков и те трое, что в те времена были рядом с ним, главные красноярские акционеры КрАЗа — Дружинин, Колпаков, Ратников, главы правоохранительных ведомств и спецслужб — генералы Петрунин, Самков, полковники Комлев и Агеев, их замы Школьный, Килин, Хамский, московский следователь-«важняк» Глушенков, оперативники и прокуроры в сибирских алюминиевых городах и регионах, представители власти в них, от губернаторов и их замов до кураторов промышленности, ревизоры КРУ Минфина, главари и пехота из противоборствующих Быкову групп (они, как правило, разговаривали на условиях анонимности), родня уже убитых быковцев и т.д. и т.п.

Важная деталь: со многими из них жил и живу рядом, в одном городе, общаюсь десятилетиями. Если б где наврал, сдал кого-то, взял у кого-то деньги — неужели думаете, что вот здесь, в славном суровом городе трудовой доблести Красноярске, выжил?

Тот же Быков. Ведь он до последних времен даже не пытался опровергать то, что я о нем писал более четверти века. Возмущался, даже негодовал, играл желваками, но не более того. За него со мной судился милицейский генерал и целое региональное УВД, его друзья пытались, но ни у кого из них выиграть у меня суды не получилось.

У спецслужб и милиции, кстати, просто не было в начале 90-х по интересующим меня темам почти ничего. И писал я лишь то, что видел своими глазами и слышал своими ушами. Все эти грандиозные перемены начала 90-х.

Журналисты пишут о главном, а главным в Красноярске первой половины 90-х была приватизация огромных советских предприятий, флагманов промышленности, и криминальные войны вокруг этих жирных кусков. Это определяло будущее России. Поэтому много писал о событиях вокруг КрАЗа с 1992 года. При чем здесь Дерипаска с Абрамовичем? Их тогда и в проекте не было.

Ворота КрАЗа распахнулись перед кортежем из Саяногорска, от Дерипаски (ну и Абрамовича тогда), 1 апреля 2000-го, через неделю после победы Путина на досрочных выборах президента. А я писал полосные расследования и репортажи в «Известиях», например, с собрания акционеров КрАЗа 5 ноября 1993 года — тогда этих акционеров было 13 тысяч, стадион, и битком набивался заводской ДК, они тогда сидели рядом — электролизники расплавленных солей, со спинами вдвое шире моей и пальцами без ногтей, и московские юристы в дорогих костюмах с ногтями идеально наманикюренными.

А перед этим собранием во дворе дома, соседнего с моим, напали на гендиректора КрАЗа — молодчики в балаклавах с арматурой. Как я мог об этом не писать? И Быков с быковцами возникли позже. И отнюдь не центральными фигурами этого сюжета, центральными были братья Черные, потом Лисин с Дерипаской, Дружинин с Колпаковым.

В Красноярске, Питере, Екатеринбурге (далее — почти везде) во власть пошел разжиревший на приватизации криминал и теневые личности.

Хорошо, Серновец не понимает, как работают журналисты. Что такое главные события. Но Лимонов-то знал? Да. Иначе б не приехал сюда.

Есть некоторые вещи, не объяснить которые будет нечестно перед теми, кто хочет непредвзято разобраться.

Это некоторые тайны тех щелевых, подпольных между мирами пространств, в которые лучше не проваливаться и не заглядывать — ничего там душеполезного нет.

Однако сейчас, как в 90-е, они и их обитатели вышли наружу, так что с ними и их обычаями возможно пересечение.

Да минет чаша сия

Так вот. К книжке Лимонова, в которой Быков — герой и молодец, — никаких, естественно, претензий. Книга сколь талантливая, столь же и полная дезы. И пусть. Великому прозаику незачем реальность, он следует авторскому замыслу, кто ему судья? Правда, презентовалось это его творение как «потенциально самая сенсационная книга Эдуарда Лимонова, написанная им в жанре расследования», то есть присутствовала претензия на документалистику, объективность. Получилась ода главному герою. Впрочем, нет, я неточен — главный герой там все же сам Лимонов, как и везде в написанном им, даже в газетных колонках. Потом уж Быков (они могли бы посоревноваться своей самовлюбленностью) и все остальные.

Но один вопрос: там мне посвящена отдельная глава, в этой сказочной повести на всем ее протяжении много надергано из моих заметок (ну это ей в плюс — хотя бы в этих местах Лимонов и его интервьюеры не врут) и по ней же, по всей, к месту и нет полно напоминаний обо мне и обсуждений меня — почему?

Почему столько места, сравнимого разве с объемом, отведенным собственно под фигуру Быкова, вдруг оказалось посвящено моим газетным публикациям и мне самому? «Хоть сам по себе он не важен» — это Лимонов обо мне.

Поясню.

Эта причина уже в те времена казалась бы не только в Нью-Йорке, Париже, но и в Москве кому-то смешной, кому-то оскорбительной. Однако в Красноярске она была более чем существенной. Тем более в тех кругах, в которые Лимонов погрузился.

В этих кругах — понятия. И не буду менять лексики, уж простите, изложу, как есть в этих кругах: рукопожатие с петухом означает, что теперь петухом станешь и ты. То, что это случилось на воле, — ничего не меняет: попадешь в тюрьму — шагай к неприкасаемым. А фактор тюрьмы — всегда здесь, звездой висит за левым плечом, подмигивает, даже если день и звезд не видно. Жена как раз незадолго до того вдруг взялась мне помыть ботинки и страшно разрезала ладонь лезвием, вылезшим из-под оторвавшейся стельки: в каждой паре их прятал — между подошвой и каблуком и под стелькой. Покупаешь ботинки — первым делом засунь в каждый разломленное надвое бритвенное лезвие (типа «Невы»), спрячь его поглубже и молись, чтоб никогда не пришлось оттуда его доставать.

Зачем? Такие были 90-е. Быкова покрывали и менты, и генералы с полковниками в ФСБ. И я каждодневно жил, зная, что меня могут отправить в тюрьму. И откуда мне знать, выдержу ли я там; есть ситуации, которые не надо переживать, и ситуации, когда выживать не стоит.

Так что когда Лимонов писал, что, дескать, у Тарасова — сливы от ментов, чекистов, ФБР, ЦРУ, черта лысого и т.д., я в это время с клеем «Момент» прятал в новые ботинки лезвия, опасаясь, что за мной придут менты или чекисты.

Я знал Быкова и быковских. Их отношение к словам, мельчайшим жестам, у них даже ремни Версачи, да вообще все «версачьё» — зашквар, а я пойду ручкаться с Лимоновым. На их глазах и глазах их кураторов из ФСБ. И объясняй потом тонкости и вероятную разницу между литературным героем, кочующим из романа в повесть, из повести в рассказ, и пижонистым старым писателем.

Ага. Да всем тут положить и на чей-то статус и величие, и на науку филологию.

Лимонов ведь не зря не переиздавал «Эдичку» в России. Запретная тема в разговорах, по крайней мере, с одним его издателем в России — знаю это от него, из первых рук. Лимонов понимал, что ему светит в тюрьме.

И с чего вдруг мне-то идти вразнос?

Да я дорогу-то в те времена переходил лишь на зеленый. В носу не ковырял. Вовремя вносил коммунальные платежи. Не бросал бычки мимо урн. Я не давал поводов, я не позволял обнаруживать свои слабости, у меня они — если и были — пропали. Сама безукоризненность — вот кто я был. Я и сейчас представляю, где живу. Поэтому, например, у меня никогда не было смартфона и меня никогда не было в соцсетях. Вопрос гигиены и заботы о близких.

А Лимонов, понятно, обиделся.

Без обиды на мой ответ-отказ, да еще и ставший известным другим, эта книжка в таком виде не написалась бы.

Но вся эта его конспирология насчет сроков выхода заметок, якобы приуроченных к выборам, еще к чему-то, смешна и нелепа. Журналисты пишут о событиях тогда, когда они происходят. И не имеет значения, что человек, допустим, что-то вчера взорвавший или кого-то убивший, лелеет мысль через год стать губернатором или сенатором, значение имеет лишь факт, что вчера был взрыв или убийство. А его желания на будущее — виньетка к факту.

Это Лимонов мог приехать описывать события пяти- и восьмилетней давности, он писатель. А я писал день в день. И почему ему казался столь подозрительным мой выбор тем? Он же сам приехал писать о том же?

Обознатушки

Призывают себе на помощь Лимонова адвокаты и Быков, видимо, от исчерпанности аргументов. От бессилия. До этого его защитники отправили три запроса (в ФСБ, прокуратуру, МВД), потребовав организовать проверку в отношении меня, моих «грязных публикаций» (Серновец) и обстоятельств получения мной данных предварительного расследования. Проверки состоялась, ничем адвокатов не порадовав. Мне пришлось давать объяснения о событиях 90-х.

Далее Серновец в телеграм-канале, где защита подробно комментирует ход процесса, разгласила мой домашний адрес, опубликовав скан повестки, которой она вызывала меня в суд на допрос. При этом Серновец вымарала на повестке даже свой телефон. И при этом повестка выслана на электронную почту редакции.

Как-то показательно замазала все вокруг моего адреса, а его — выставила. Впрочем, и там, как во всем остальном у этой адвокатской команды, ошибка: указана соседская квартира.

Даже имена следователей она старательно закрывает, от них может прилететь. А с журналистом — вот так, демонстративно.

Ладно ошибки в работе защиты, но что там пусть не с человеческой — с профессиональной этикой?

Перелом основания черепа, два десятка колотых ножевых (причем изрезали ягодицы, и поначалу долгое время рассматривалась «гомосексуальная версия», Вадим писал и на эти темы. Не только о приватизации и особняках новой элиты).

А за несколько дней до этого — также проломив череп и исколов ножом уже лежащего — убили соседа Алферьева, тоже молодого парня, похожего на него. Тот, кто давал задание исполнителям, сказал лишь, что квартира справа. Было холодно, киллеры зашли в подъезд погреться и поднялись на этаж выше, а поскольку потом спускались сверху — повели парня из квартиры слева. Балабановские «Жмурки» — не пародия, соцреализм. Что ж, как только выяснилось, что убили не того, пошли снова.

Об этих двух убийствах известно почти все, во всех деталях, но суд не состоялся. Главным из убийц, по оперативным данным, был Сергей Исмайлов (Челентано, Джафар), ближайший друг и соратник Быкова (их дружбу он мне подтверждал сам). Так вот, давали этому отморозку адрес и показывали объект устранения офицеры налоговой полиции.

О том, как сначала засвечивают объект, Серновец не может не знать. Именно сейчас суд рассматривает, в частности, покушение на одного из друзей Быкова, работавшего при нем вице-президентом краевой федерации бокса, Андрея Грабовского. Обвинение полагает, что Быков его заказал сам. А Грабовский (в суде уже доказано) заказал в то же время убийство другого друга Быкова — бывшего к тому времени замначальника убойного отдела краевого главка МВД Сергея Назарова. Это события ноября 2004-го.

Так вот, в той истории внутренних разборок быковских тоже был похожий эпизод, о нем рассказывал один из бывших подчиненных Назарова в убойном отделе: незадолго до гибели Назаров сказал, что при встрече с Грабовским (они вообще-то дружили до этого) в кафе у него появилось чувство, что тот его кому-то показывает. (Так обычно и проводят показ жертвы киллеру.)

Назаров все понимал про своих новых друзей-быковцев.

В той же истории, кстати, ответ Серновец на ее вопрос: почему комиссия Колесникова с ее лучшими сыщиками страны в конце 90-х ничего не нашла? Ну не ответ, но часть ответа: Назаров, еще не уйдя в отставку, не стеснялся называть себя быковским и в то же время получил орден «за ликвидацию оргпреступного сообщества Быкова, имевшего обширные связи в органах власти». А ушел он из органов к тем самым, им ликвидированным, — занялся реализацией сразу нескольких бизнес-проектов Быкова.

Под его крылом и в его команде.

Ее члены в большом числе и собрались вместе с цветом краевой милиции на его похоронах.

И на вопрос, почему красноярская милиция в 90-е не расследовала деятельность быковского сообщества, для чего потом собирали сыщиков со всей страны, но было уже слишком поздно, Назаров незадолго до гибели мне ответил: «В рядах комиссии МВД были одни из лучших работников сыска страны, но и мы там работали. И, что интересно, итогом стало прохождение в суде двух дел по убийствам Михайлова и Губина. А вот самое интересное то, что по этим делам работали в основном красноярские опера, а по убийству Михайлова вообще-то я возглавлял оперативное сопровождение дела. По нему трое получили реальные сроки, очень реальные».

Все так, но причастность Быкова тогда не доказали. Назарову доверили экстрадицию из Греции Владимира Татаренкова (Татарина), который ехал давать показания против бывшего патрона. Но когда его Назаров доставил на место, он внезапно отказался от своих намерений, сказав, что возводил на Быкова напраслину. Следующим, кого из быковского клана правоохранители хотели использовать против босса, стал еще один авторитет — Паша Цветомузыка. Но его, сотрудничающего с ФСБ, отправляют подальше, в Магадан. Он кричал в зале суда, что дело против него сфабриковано Назаровым, за которым маячит Быков.

Может, Серновец, говоря, что история нынешних злоключений Быкова связана исключительно с моими публикациями, хотела в реальности сказать, что просто выросли те мальчики, что четверть века назад читали мои заметки, а теперь смогли, наконец, постоять за город и избавить его от морока? Ну да, они мне сами это говорили. Сменилось поколение, и Быкова догнали. И, заметьте, то же самое происходит с нераскрытыми громкими делами 90-х и начала нулевых в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Просто начальники с большими звездами на погонах уходят на пенсию и из жизни. А в их кабинеты пришли те мальчики из 90-х. Их никто не идеализирует, но уж с застарелыми травмами они попробуют справиться.

Что вы несете

Надо, вероятно, предоставить слово самому Быкову. Вот его речь о мотивах его уголовного преследования. Зал Центрального райсуда Красноярска, 1 марта:

— Ваша честь, можно? Все эти выступления господина Тарасова, они проснулись в 2020 году, после того, когда фактически он вел подготовку для моего ареста с оперативными службами. Почему это произошло? Начиная с 90-х годов он обслуживал именно прежде всего тех людей, как их называют сегодня — олигархов или руководителей промышленно-финансовых групп, которые всячески старались зайти на территорию Красноярского края…

Вот что радует в Быкове — это стабильность его внутреннего мира. Страна пять раз поменялась, а он уперто талдычит одно и то же. Кто это старается зайти, как все в суде выражаются, «на территорию Красноярского края»? Кто старался, тот давно вошел. И давно потерял всякий интерес к Быкову. А он же с адвокатами говорит о публикациях 2020 года, как понимаю. А я меж тем своего мнения к нему не менял никогда.

Дальше Быков вновь запускает по кругу прежнюю шарманку — о том, как он якобы препятствовал олигархам (хотя в реальности прекрасно работал с ними), про комиссию Колесникова, которая ничего не нашла…

которые мечтали и видели, как бы им убрать Быкова «с алюминиевого завода и из политической составляющей Красноярского края». Не сомневаюсь, что такие настроения в спецслужбах были (как были и обратные).

Быков тогда, в февральской речи, назвал и два подтверждения своей версии о связи «псевдожурналиста Тарасова» со спецслужбами.

Во-первых, это книга: «За этот бред сумасшедшего он будет отвечать». И попросил защиту представить суду изданный в конце 2020-го документальный роман «На три метра под цветы».

Во-вторых, Быков рассказал, что в СК уговаривали его дать мне интервью, а он отказался. Это, по мнению Быкова, доказывает, что я имею прямое отношение ко всем его уголовным делам, которые я фабриковал вместе со следователями и оперативными работниками — «преступной организованной всей этой бандой».

Ну да, так и есть: поскольку привык опираться на все возможные источники, когда Быкова задержали и дела против него начали появляться одно за другим, попросил у следствия интервью с троими — Быковым, Татарином и Цветомузыкой. Все находились за решеткой, и у кого я должен был спрашивать? Только следствие может позволить. С Татарином поговорили.

А насчет книги согласен. И своей, и лимоновской. Давайте устроим в суде литературные чтения. И мертвецы, водящие сейчас хороводы вокруг Центрального райсуда, подождут. Столько ждали — еще потерпят.

Ну и раз уж Быков так хочет, чтоб я о нем вспомнил, сообщаю последние новости из его жизни. Для него действительно весьма необычные. Укатали сивку, похоже. Во-первых, он полностью погасил налоговую заложенность в 75 млн — в рамках расследования то ли пятого, то ли четвертого дела против него. Во-вторых, ознакомившись с материалами третьего уголовного дела и, видимо, поняв бесперспективность борьбы, попросил прекратить — «несмотря на то, что вины не признаю» — уголовное преследование по статье «Организация преступного сообщества» — поскольку сроки давности прошли.

И СК материал по статье 210 прекратил по нереабилитирующему основанию.

В этом деле еще и убийство внутри. Его скоро передают в суд.

Все предметные обвинения, с конкретными телами давно прошедших дней, — остаются.