Гладко натертые воском, вымытые до блеска черные автомобили роскошного немецкого производства — лицо России! — уже вкатили за ворота мини­стерства, а он опоздал. Его не было. А ведь на него Родина… Возложила. Небольшое, но важное дипломатическое задание.

Высшие чиновники Родины уже вышли из вальяжных автомобилей, отмобилизованные, готовые в стотысячный раз жестко поведать западным партнерам о принципах паритетного сосуществования на планете.

Пора бы уже начать задумываться о последствиях недо-действий и зловредных межеумочных недо-устремлений.

Высшие наши чиновники — лощеные, но оттого не менее краснознаменные — министр иностранных дел и министр обороны России, выйдя из немецких авто, стояли у крыльца. К ним уже подошли представители нашего западного партнера, номинальные хозяева встречи — министр обороны и министр иностранных дел Франции.

Это было у главного крыльца французского МИДа в Париже. А человека все не было. Того, на кого Родина возложила задачу — раздобыть в городе и принести министру обороны Франции цветы.

Потому что министр обороны Франции — Женщина. А у нас, у вежливых людей России, ни при каких условиях не принято приходить в гости к женщине без цветов.

Даже если мы сразу после этого будем бряцать при ней арсеналом летального и нелетального дипломатического оружия. Нет, конечно, сегодня, в конце 2021 года, мы уже не станем рассказывать о безбашенных формированиях, которые если и оказываются за границами необъятной нашей суперъядерной мегадержавы, то разве что заблудившись посреди отпуска, проводимого в любительской хаки-одежде. Знаете: Voentorg? Иногда и на танке заглянет такой военторговец, но чем же не шутит черт, и какой же грязи не боятся «Буки». Впрочем, отставим эту гибридную дипломатическую грамоту (Аз-«буки»…) в далекой истории Первых Лет Победоносного Шествия Великой России по восточным просторам Малороссии и другого (в основном, третьего) мира.

Наши западные партнеры должны зарубить на своем НАТО-носу: мы ни перед чем не остановимся, если военно-политическая напряженность заставит нас спровоцировать разрядку, действуя быстро, смело, беспощадно, не боясь уничтожения неприятеля и самоуничтожения. Ведь, как известно, неприятели… а мы, как мученики, попадем в рай.

Если бы можно было спросить у тех, кого ради нашей высокой политической целесообразности, ради держания в напряжении — себя и «партнеров», — мы уже убили и почти каждый день продолжаем уничтожать со свету. Оставляя «чужим» — и своим — матерям холмики с цветами.

Я видел эти холмики в маленьком украинском поселке городского типа под названием Липовец, где мне, обычному советскому ребенку-«интернационалисту», довелось родиться. Сразу было понятно, чьих это рук дело — эти холмики: над ними развевались желто-синие флаги. Люди погибли на войне. Несколько человек из поселка, в котором и десяти тысяч жителей нет. Таких поселков по Украине — море. И горе — в каждом.

Вот Липовец. Читаю фамилии. Набираю в теле­фонном браузере…

Виталий Онищук (1976–2018). Окончил аграрный университет, перед войной работал юристом в районной больнице. Мобилизовали на фронт. Погиб в пгт Новоайдар Луганской области от взрыва гранаты. Остались отец, жена и двое дочерей.

Роман Грушко (1985–2015). Работал лесником на железной дороге. После начала войны мобилизовали. Погиб под танковым обстрелом в Дебальцеве 9 февраля 2015 года. Тогда в Донбассе случилось очередное наступление на позиции оборонявших свою землю украинцев: руководство России должно было подойти с «сильными переговорными позициями» к подписанию Вторых минских соглашений (подписаны 11–12 февраля 2015 г.). Без Романа Грушко остались мать, отец, младший брат, жена и дочь (2012 года рождения). «В последний путь его проводили 3 тысячи земляков», — написала местная газета.

Владимир Полупанов (1976–2015). После срочной службы участвовал в миссии в Ираке, служил во Французском иностранном легионе на территории бывшей Югославии. Вернувшись домой, женился, потом поехал на заработки в Чехию, работал на стройках… Опять вернулся домой, строил дом, купил трактор, зарабатывал вспашкой огородов. Почти сразу после начала войны, в июле 2014-го, ушел добровольцем, мобилизовали 31 июля. 1 августа жена родила. Погиб 6 февраля 2015 года в бою близ села Редкодуб Донецкой области, рядом с Дебальцевом. «Ценою своей жизни спас 20-летнего старшего лейтенанта. Именем героя названа одна из улиц поселка Липовец». «Остались три сестры, два брата, жена и двое маленьких сыновей».

Олег Грабчак (1988–2016). Работал слесарем на предприятии «Винницагаз». После начала войны мобилизовали. Погиб в с. Зайцево Донецкой области под минометным обстрелом. Остались: родители, сестра, брат, невеста.

Всем погибшим установлены мемориальные доски в местных школах. Поколения будут знать, в какой войне они потеряли жизнь.

Молодые люди из абсолютно сельского, мирного, очень работящего, трудолюбивого, щедрого и доброго края. На этой земле со времен окончания Великой Отечественной каждый год проходила одна-единственная, одна и та же битва — за урожай. И вот в эту землю опять уходят люди, убитые на войне. И с кем?!

Мой дед по папиной линии — русский, бабушка — белоруска, родители мамы — из Украины, из вот этого Липовецкого района. Банальная советская история. И вот русские воюют с украинцами, и всё только ради того, чтобы держать кого-то в напряжении, а кого-то на троне?

Мы как-то свыклись за эти семь лет с тем, с чем вообще-то свыкаться нельзя.

В 2013-м, за год до этой катастрофы, я написал в «Новой газете» о своей бабушке по маминой линии — Надежде Исааковне Бондарчук. Бабушка, пережившая в Великую Отечественную четыре года немецкого плена, провела последние годы здесь, в Липовце. Умерла в 2012 году. Совсем немного не дожила (и сама, и дед Гриша) до того, чтобы узнать, что, оказывается, на свете такое возможно: великая Россия ведет войну с родной Украиной. И не смогла прочитать в районной газете, которую выписывала наравне с республиканской, о том, что осенью 2021-го «в Липовце перед памятником воинам АТО и мемориалом солдатам Великой Отечественной войны собрались сотни людей… Родным погибших на войне в Донбассе липовчан передали помощь от громады и местного солдатского братства…». Два памятника на одной площади украинского поселка, в пяти шагах один от другого… 1941–1945 и 2014 —????

***

Видел я и участок с памятниками российским десантникам на московском Николо-Архангельском кладбище, с понятными датами гибели. Несколько памятников рядом. Николо-Архангельское — там покоится родной мой человек, поэтому упоминаю именно это место,

И досок на школах с упоминаниями мест и обстоятельств героической гибели, кажется, нет.

Москва — родина моего деда по отцовской линии. Фронтовика Василия Гавриловича Сафронова. Я, студент-стажер, писал о нем для родной «Новой» материал ко Дню Победы в 2001 году. О том, как «Новая», объединившись с управой Басманного района Москвы, устраивала для ветеранов праздник: раздавала «фронтовые» 100 грамм и кашу, дарила концерт хороших артистов. Дед в войну служил в зенитной разведке. Хорошо служил, получил два ордена Красной Звезды и другие награды. Вот только пара строк с сайта «Подвиг народа»:

Одно из счастливых воспоминаний моего детства: как 9 мая через зеленую поляну я бегу к дому дедушки и бабушки (бабушка Ева — тоже четыре года в немецком плену), чтобы вручить цветы, обнять и сказать: «Спасибо!»

***

Дед умер в июле 2003-го, бабушка через несколько лет — задолго до июля 2014-го, когда в Украине уже полыхала война и во время боев на Донбассе из установки «Бук» сбили пассажирский самолет MH17.

Дед Василий и бабушка Ева жили на юге Беларуси — совсем рядом с украинской границей. И вот сейчас по воле еще одного диктатора эта граница законопачена, а сам диктатор говорит: «Если Украина развяжет войнушку на Донбассе или где-то на границе с Россией, Беларусь в стороне не останется. И ясно, на чьей стороне будет Беларусь».

В последние месяцы много разговоров о том, что российские войска накапливаются в районе Ельни — это примерно 150 километров до белорусской и 350 — до украинской границы. Идут «утечки» и о том, что «вторжение» в Украину возможно еще и через Беларусь.

«Вторжение» на одну мою родину теоретики и практики донбасского дня сурка в больных своих фантазиях планируют через другую мою родину. И думают об этом в Москве, на родине моего деда, на родине моей работы, в городе моей жены, в «лучшем городе Земли».

***

Но раз уж это новогодний номер, то и закруглить все же надо как-то с надеждой на чудо. Например: «Будем верить, что самое страшное останется сном, а 2022-й войдет в историю мирным годом».

Будем верить. И не будем молчать. Чокнемся.

***

…А оставленный нами ненадолго в Париже человек с цветами все-таки появился. Крупный человек в отлично сидящем синем костюме вбежал за ворота МИДа Франции и понял, что еще не опоздал.

Я снимаю этот момент на телефон, но людей из дорогих немецких машин вышло так много, что я не успеваю понять, как же наш герой в столь «сложной боевой обстановке» прорвался с цветами к объекту, выполнив задание Родины. Просто через секунду вижу, что задание выполнено: министр обороны Флоранс Парли поднимается по крыльцу МИДа с цветами.

***

Французские МИД и минобороны потом укажут: они «четко предупредили» российских коллег «о серьезных последствиях любого возможного дальнейшего нарушения территориальной целостности Украины». Заканчивалось коммюнике словами про MH17.

Российский МИД, как обычно, расскажет про «внутриукраинский конфликт», а про самолет промолчит. И никаких позиций не сдаст.

Хватит и цветов. Мы столько их «дарим» миру. И никак не остановимся. Вместо того чтобы превращать родину в процветающее место для жизни.