ВЦИОМ представил данные всероссийского репрезентативного опроса, посвященного отношению к трудовой иммиграции. Толковать эти данные можно двояко:
- 60% россиян видят в присутствии мигрантов как плюсы, так и минусы.
- 11% респондентов ВЦИОМ считают, что «положительных сторон» в работе мигрантов больше,
- а 27% — с этим мнением не согласны.
Получается, что отрицательные стороны в деятельности мигрантов видит каждый четвертый житель России.
В то же время
- 28% опрошенных ВЦИОМ «скорее согласны» с мнением, что «иммиграция — это в целом хорошо для развития экономики».
- 24% — разделяют это мнение с оговорками,
- а 41% — «скорее не согласны».
Зато
- 44% респондентов «скорее согласны» с утверждением, что «иммигранты «отнимают» работу у местных жителей».
- С такой точкой зрения не согласны 37% опрошенных,
- а 16% — отвечают надвое: «отчасти согласен, отчасти не согласен».
И даже идею
- «если на рынке труда не будет мигрантов, зарплаты местных жителей повысятся» разделяют 49% россиян.
Остальные сомневаются:
- 14% — согласны с оговорками,
- а 31% — не рассчитывают, что отъезд мигрантов как-то поможет росту их доходов.
Какое мнение ближе к истине? Здесь нет простого ответа. Потому что причины, по которым «мигранты» приезжают в «большие города» — это глобальная экономическая история. Дело даже не в «больших зарплатах». Все сложнее.
Труд против капитала
В середине XIX века замечательный экономист Генри Кэри, изучая структуру национального дохода североамериканских штатов, сделал важное открытие. Кэри установил, что в богатых городах Восточного побережья США (Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне) доля зарплаты в каждом долларе стоимости товара была максимальна, а доля капитала (прибыли и ренты) — минимальна.
Зато по мере продвижения «в глубину страны» (то есть в бедные и лишенные инфраструктуры регионы) доля зарплаты в стоимости товаров снижалась, а доля капитала росла.
Это противоречило взглядам экономистов того времени. Закон «спроса и предложения» подсказывал другую логику: чем меньше работников «на периферии», тем дороже будет их труд.
Нет, объяснял Кэри, все наоборот. Труд будет дешев там, где мало нанимателей, где мало бизнеса. Если у работника нет альтернативы трудоустройства — условия найма ему продиктуют работодатели. Поэтому зарплаты будут расти там, где «капитал» конкурирует за «труд».
Поэтому, объяснял Кэри, по мере продвижения «от центра к периферии» доля труда в стоимости товара будет снижаться, а доля капитала расти. И наоборот: по мере продвижения «от периферии к центру» доля труда в стоимости товара растет.
Рынок труда «в центре» благоприятен для работников, рынок труда «на периферии» — для капиталистов. Подождите, а как же высокие заработки работников в «окраинных» нефтегазовых регионах России?
По данным, опубликованным на днях РИА «Новости», каждый пятый житель Чукотского, Ямало-Ненецкого, Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов, Магаданской и Сахалинской областей, Камчатского края и Республики Саха (Якутия) зарабатывает более 100 тысяч рублей, в то время как средняя зарплата по стране варьирует в интервале от 22 до 54 тысяч.
Цена труда с точки зрения работника — далеко не исчерпывается суммой зарплаты, мог бы сказать Гери Кэри. Важна именно доля оплаты труда в стоимости продукта. По отношению к нынешним доходам корпораций эта доля невелика. А по мировым меркам доходы рядовых работников российских сырьевых компаний в разы меньше, чем зарплата на аналогичных должностях за рубежом.
Мигранты в Москве. Фото: Светлана Виданова / «Новая газета»
Предприниматель ищет максимум прибыли на капитал, работник — максимум прибыли на труд. Люди хотят работать там, где им комфортно будет жить, и там, где они будут получать максимум по отношению к стоимости произведенного ими продукта. Власти долго внушали людям, что каждый из них — сам себе предприниматель. Так вот,
единственный капитал пролетария — его навыки и руки. И увеличить стоимость своего капитала он может единственным способом — уехать туда, где у него будет больше возможностей продать свой труд.
В Москву!
Готовность пользователей Рунета сменить место жительства ради работы и карьеры оценили социальная сеть «Одноклассники», сервис «VK Работа» и исследовательский центр ResearchMe. Результаты впечатляющие: за лучшей жизнью готов устремиться каждый четвертый россиянин. Список мест, куда хотели бы уехать люди, это
- Москва,
- Санкт-Петербург,
- Сочи,
- Краснодар
и на пятом месте —
- Владивосток.
Первые четыре города — ожидаемо, а Владивосток, очевидно, привлекает зарплатами: бульдозеристу там предлагают 140 тысяч рублей в месяц.
Впрочем, высокие зарплаты — не главное. Для желающих переехать важнее всего:
- «уровень жизни», об этом говорят 35% респондентов.
Дальше следует:
- «зарплата» 32%,
- «климат» 30% голосов,
- для 27% респондентов важно «наличие рабочих мест»
- для 17% — «возможность карьеры».
И никто не мечтает об «индустриальных центрах» Сибири или «городах российского Нечерноземья». Но именно туда едут и мигранты:
мегаполис, агломерация, море, тепло, ближе к границам. И здесь они действительно оказываются на одном рынке труда с россиянами — такими же «приехавшими». Как говорится в исследовании «Использование иностранной рабочей силы (ИРС) как фактора конкурентоспособности промышленных предприятий: сравнительный анализ России и стран ЕС» магистранта НИУ ВШЭ Ирины Кушнир, самая высокая вероятность найма мигрантов с «территориальной точки зрения» наблюдается в компаниях Северо-Западного ФО — (15,9%), самая низкая — в Сибирском ФО (3,9%), а в Центральном ФО она составляет 11,4%. На окраинах больших городов мигранты и «сталкиваются» с теми, кто едет в эти города из российской глубинки. «Приезжие» сталкиваются с «приезжими».
Означает ли это, что мигранты «отнимают работу» у местных? Нет, скажет нобелевский лауреат по экономике 2021 года Дэвид Кард, установивший, что конкуренция проходит не по линии «мигранты / местные», а по линии «одни низкоквалифицированные / другие низкоквалифицированные». Как раз местные жители выигрывают: появление мигранта означает рост местного ВВП. А вот другим мигрантам приходится тяжелее — они конкурируют между собой.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68
Кадровый голод
С другой стороны, отъезд людей с «периферии» в «центр» оборачивается дефицитом трудовых ресурсов в «провинции». Читаю в телеграм-канале примечательное наблюдение по поводу «кадрового голода с точки зрения производственника»:
«…категорический дефицит кадров и нехватка рабочих! Проблема острая и общая для всех производителей — озвучивали почти все руководители предприятий в России, с кем общался. Рабочих сильно не хватает».
«Причины же такие (и они взаимосвязаны)…»
«Заводы располагаются близ небольших городов. Завод в черте Москвы, даже в черте Химок, ставить дорого, если не сказать невозможно. А инфраструктура такого города, как, например, Киржач во Владимирской области, где население 40 тыс. человек, проигрывает даже Владимиру, не говоря уже о Москве. И все люди уезжают оттуда. Не то что талантливые, а почти все вообще».
«Хороший знакомый был директором завода в Смоленской области, ему требовались механики и сварщики, он платил з/п до 70 тыс. руб., что для Смоленской области достойная зарплата, выше рынка, но у него также был вечный недобор. ПТУ учит парикмахеров в Смоленске, чтобы они выучились и уехали в Москву работать продавцами на кассах за меньшую зарплату, которую предлагают сейчас на предприятиях в области».
Получается, что рабочие места у россиян «отнимают» не столько мигранты, а специфика российского рынка труда и инфраструктура городов. Да, предприятия заявляют о нехватке рабочих рук, но есть ли желающие вообще работать там, где они предлагают работу? Даже за зарплату «выше средней по рынку».
Москва. Фото: РИА Новости
Ответ мы найдем в упомянутом нами исследовании «Использование иностранной рабочей силы (ИРС) как фактора конкурентоспособности промышленных предприятий…».
«…Самая высокая вероятность найма (12,8%) наблюдается среди фирм промышленной отрасли «производство прочих неметаллических продуктов», а самая низкая (4,9%) — среди фирм, занятых производством электронного оборудования» (это понятно). При этом самая высокая «вероятность найма ИРС» (15,9%) в России наблюдается среди предприятий со штатом сотрудников 250–499 чел.
То есть мигрантов нанимают на работу не какие-то «малые бизнесы», а вполне солидные компании.
При этом «…для российских предприятий прослеживается тенденция, что высокая доля низкоквалифицированного труда на предприятии стимулирует повышение доли иностранной рабочей силы».
И здесь возникает замкнутый круг: дороговизна ведения производственного бизнеса в больших городах выталкивает предприятия туда, где нет социальной инфраструктуры. Работников там тоже нет: люди уезжают туда, где могут рассчитывать на лучшую жизнь — не только в смысле сегодняшней зарплаты, но и перспектив на будущее. Менеджеров предприятия можно понять: они стремятся сэкономить на зарплате, пользуясь своим монопольным положением работодателя. На эти условия найти людей трудно — и приходится рассчитывать на мигрантов.
Ключевая проблема: дешевый труд
В условиях эпидемии «противоречия между трудом и капиталом» обостряются еще сильнее. В исследовании экспертов Центрa политики занятости и социально-трудовых отношений Института экономики Российской академии наук (ИЭ РАН) «Рынок труда иностранной рабочей силы в России: влияние пандемии» (опубликовано в журнале «Россия и современный мир», № 3, 2021) говорится следующее:
«…общее ухудшение конъюнктуры российского рынка труда вкупе с падением доходов может заставить представителей коренного населения России пересмотреть притязания к рабочим местам и вступить в конкуренцию с мигрантами в тех нишах рынка труда, которые традиционно были отданы на откуп последним.
Не изменится и главный мотив предпринимателей, побуждающий их использовать труд мигрантов из стран СНГ — их готовность работать за низкую плату, без официального оформления, с нарушением норм законодательства. Граждане России на таких условиях работать не хотят.
Кроме того, согласно выборочным обследованиям Центра народонаселения экономического факультета МГУ, при одинаковой оплате мигранты по факту могут работать в полтора раза дольше по сравнению с местными работниками. Поэтому высока вероятность, что и в дальнейшем, в период восстановления хозяйственной деятельности, работодатели могут предпочитать мигрантов, в т.ч. и потому, что они менее требовательны в части условий и безопасности труда…»
Так что, некорректно говорить о «проблеме мигрантов» на российском рынке труда. Есть проблема низкой стоимости труда во всех республиках бывшего СССР (за исключением стран Балтии).
Мигранты стремятся в большие города, потому что их зарплаты в «центре» позволяют содержать семьи «на периферии», на окраинах бывшей империи. Но российские «внутренние мигранты» точно так же стремятся «в центр» — потому что на своих окраинах не видят для себя перспектив.
А работодатели — в лучших традициях позапрошлого века — «умело манипулируют трудящимися в собственных интересах».
Речь фактически идет о шантаже: не будешь работать, говорят сотруднику, ну что же, мигрант тебя заменит. Не хочешь работать, скажут они мигранту, имей в виду — ты здесь на птичьих правах.
Проблему конфликта на рынке труда между мигрантами и местными в России невозможно решить в рамках одной страны. Эта проблема — производная от проблем на рынках труда во всем СНГ. И название этой проблемы — дешевый труд. Точнее, низкая доля оплаты этого труда в стоимости произведенного продукта, как объяснял Генри Кэри еще полтораста лет назад.
