Политически мобилизовать колхозников вокруг работы по разгрому «врагов народа»

В августе 1937-го Сталин в очередной раз продемонстрировал политическую изворотливость. Он нашел способ увязать широкие репрессии на селе с послаблениями в отношении крестьянства. То есть прибег к классическому сочетанию мер строгости с мерами кротости.

Сталин решил демонстративно расправиться с обидчиками сельского люда. С теми, кого он сам ранее натравливал на крестьян, строго требуя выполнять планы хлебопоставок. В сталинской директиве прямо указан уровень начальников, которых нужно выводить на показательные процессы: председатели райисполкомов, первые секретари райкомов. Районная печать, освещавшая процессы, дает множество интересных примеров издевательств областной и районной власти над крестьянами.

И вот сталинский трюк — одновременно колхозникам сделали ряд послаблений: отменили взыскание недоимок, освободили престарелых и нетрудоспособных от уплаты налогов и сократили планы хлебозаготовок и обязательных поставок. Теперь,

(приказ № 00447 от 30 июля 1937-го), которая проводилась как раз без лишней огласки.

Он все точно рассчитал. Массовые аресты и расстрелы на селе нужно было подать для крестьян как благо. Убедить, что «разгром врагов народа» полностью в их интересах. То есть с помощью показательных процессов против нескольких районных начальников отвлечь внимание от главной цели. И Сталин вносит правку в последний абзац шифровки от 3 августа 1937-го — дважды вписывает «врагов народа», подчеркивая, что только так надо рассматривать «вредителей сельского хозяйства».

Найти обоснование для процессов было легко. Шел сбор урожая, который в 1937-м был неплох — а мест для складирования зерна не хватало, было немало случаев, когда на ссыпных пунктах зерно «гноили» под открытым небом, шло заражение зерновыми вредителями. Не меньше проблем возникало в животноводстве, где эпизоотии косили скот. Сталин решил и дело поправить, запугав областное и районное начальство, и достичь цели «политической мобилизации колхозников вокруг работы, проводящейся по разгрому врагов народа в сельском хозяйстве». И чего мудрить — в публикуемом здесь правленом экземпляре директивы ЦК ВКП(б) от 3 августа 1937 года прямо сказано провести в каждой области по два-три открытых показательных судебных процесса над руководителями районного уровня. И совсем неважно, есть ли в области виновные или нет. Они должны быть!

Это было только начало. За подписями Сталина и Молотова 10 сентября на места была разослана следующая шифровка об организации в каждой области двух-трех показательных процессов над «вредителями по хранению зерна». Наконец, 2 октября Сталиным и Молотовым была разослана шифровка о «незамедлительной» организации в каждой области от трех до шести показательных судов «над вредителями по животноводству» (ветеринарами, зоотехниками, лаборантами птицефабрик).

И хоть в публикуемой шифровке Сталина от 3 августа ничего не говорилось о мерах наказания, было очевидно: они должны быть суровыми. В телеграмме в Смоленский обком 27 августа 1937-го Сталин прямо пишет тем, кто засомневался: «Советую приговорить вредителей Андреевского района к расстрелу, а о расстреле опубликовать в местной печати». Вот так, ни больше, ни меньше — «советую». Причем кому? Обкому партии! А разве приговоры выносит обком, а не суд? Для Сталина это мелочи, он без всякого стеснения подменяет собой правосудие — достаточно вспомнить его (и его соратников) подписи на расстрельных списках. Подменяет сам и учит этому обкомы.

Чтобы впредь ни у кого на местах не возникало сомнений и вопросов, Сталин в последующих директивах о показательных процессах прямо пишет: «Приговорить виновных к расстрелу, расстрелять их и опубликовать об этом в местной печати» (10 сентября 1937 года) и «Изобличенных во вредительстве приговаривать к расстрелу, об исполнении приговоров публиковать в местной печати» (2 октября 1937 года). Вот так — четко и ясно.

Началась вакханалия процессов. Рассказ Ильи Зверева «Защитник Седов» очень точно рисует обстановку неотвратимого ужаса, когда судили зоотехников за падеж скота, работников элеваторов — за засоренность зерна и выносили неоправданно жестокие приговоры. Тогда же, осенью 1937-го, увеличили и максимальный срок наказания с 10 до 25 лет лишения свободы по делам о «вредительстве» и «диверсиях».

На местах выслуживались — кто организует больше процессов.

Всего по стране было организовано свыше 500 процессов, большая часть которых были открытыми, с широким освещением в местной печати. Приговоры выносили спецколлегии республиканских, краевых и областных судов (на выездных сессиях — если суды шли в райцентрах). Аресты проводились силами НКВД, там же готовились и дела для процессов. Однако за ход всей кампании отвечала прокуратура. Согласно отчетной информации Вышинского, посланной Сталину и Молотову, по состоянию на 10 декабря 1937 года в судах было рассмотрено 445 групповых дел на 3559 «вредителей в системе Заготзерно», по которым 1193 человека были приговорены к расстрелу, и 181 групповое дело на 2053 «вредителя в области животноводства», с приговором к расстрелу в отношении 762 человек. Но и это еще не все. По сообщению Вышинского, ряд дел находился в стадии производства.

*Сталин. Революция сверху: от «великих строек коммунизма» к «Большому террору». 1929–1938. / Отв. ред. А.К. Сорокин. М., 2019. С. 345.