Там, как известно, Лукашенко официально заменил уведомительный порядок проведения публичных акций — разрешительным, запретил журналистам освещать любые неразрешенные митинги, а гражданам запретил даже собирать деньги на оплату штрафов задержанным на этих митингах. То есть распоряжаться собственными деньгами, чтобы помочь тем, кто получил драконовские штрафы.

Есть опасность повторения этого в России? Да, безусловно. Технически нет никаких проблем: сервильная Госдума, где проект закона о поражении якобы «экстремистов» (я несколько раз писал об этом законе, уже подписанном президентом Владимиром Путиным) в избирательных правах вносили представители всех четырех думских фракций (не надо больше сказок о том, что Зюганов, или Миронов с Прилепиным, или Жириновский — оппозиция), если понадобится, примет такие же законы за один день в трех чтениях.

Обе «головы» одинаково боятся выборов — даже таких, как сейчас.

Обе считают свою страну осажденной крепостью, окруженной врагами.

Обе уверены, что все, кто выступает против них, делают это либо за иностранные деньги, либо по иностранному наущению.

Обе имеют только двух союзников: армию и полицию.

И обе ни во что не ставят законность — даже ее видимость демонстративно отброшена. Конституция и международные пакты? Нет, не слышали. А если и слышали, то считаться с ними не собираются.

Право в нынешней России и Беларуси — это воля соответственно Путина и Лукашенко, оформленная в виде закона, а не какие-то бумажки.

Российский режим — почти так же, как и белорусский, — объявляет «террористами» (цитирую заявление бюро партии «Яблоко» от 27 мая) тех, у кого показания выбиты пытками, а «экстремистами» — тех, кто ведет антикоррупционные расследования, требует честных выборов, политической конкуренции и легальной смены власти.

Почти каждый день мы слышим о новых и новых предложениях обезумевшего «законодательного принтера» о запретах, наказаниях и поражениях в правах.

Сейчас в регионах (только что это происходило в Петербурге) в стремительном порядке вписывают в избирательные законы обязанность кандидатов в депутаты маркировать себя клеймом «иностранного агента» или «аффилированного с иностранным агентом».

Выступая на трибуне питерского ЗАКСа, я говорил: конечно, это делается, чтобы дискредитировать кандидата в глазах избирателей — с учетом того, какие ассоциации рождает формулировка «иностранный агент». А ведь оказаться в списке этих «агентов» можно, если получаешь любое финансирование из-за границы и занимаешься «политической деятельностью». Каковой, как известно, объявлено даже направление обращений в государственные органы и распространение мнений о проводимой этими органами политике и принимаемых ими решениях.

То есть — прямая реализация конституционных прав. И за эту реализацию кандидатов предлагается ограничить в избирательных правах. Потому что отказ пришить к одежде эту звезду, уж не знаю какого цвета (но сравнение напрашивается), влечет за собой отказ в регистрации кандидатов и запрет на распоряжение пожертвованиями в избирательный фонд.

Что существенно: кандидатом в «иноагенты» или «аффилированным с иноагентом», обязанным указывать это во всех предвыборных материалах, объявляется тот, кто был им в период двух лет ДО выборов. Когда он никак не знал и не мог знать, что его деятельность повлечет за собой ограничения его избирательного права.

Опять придание закону обратной силы — как и в случае с «экстремистскими организациями». Но на такую заведомо антиконституционную «мелочь» ни в Думе, ни в региональных парламентах единороссовское и аффилированное с ним большинство уже не обращает никакого внимания.

И что под каток репрессивной машины может попасть любой, кто посмеет возмутиться происходящим. Или поддержать преследуемых. Или потребовать смены власти на выборах. Или участвовать в выборах в качестве оппозиционного кандидата.

Что дальше — прогнозируется легко: «Господин Дракон велел передать, что любое колебание будет наказано как ослушание».

Подвергаться преследованиям начнут не только те, кто выступил против власти, но и те, кто посмел им посочувствовать. Или недостаточно громко от них отрекся или их осудил. Или не сразу осудил. Или уклонился от осуждения.

Собственно, все это в нашей истории уже было.

Разве что тогда не было интернета, ютуба и социальных сетей, где бы выкладывались «признательные показания» тех, кого пока еще не решаются назвать «врагами народа».

Но такими темпами и до этого может скоро дойти.