26 мая были опубликованы два документа: указ президента об освобождении Михаила Гальперина от должности Уполномоченного РФ при ЕСПЧ и заключение постоянной комиссии СПЧ по гражданскому участию в развитии судебной системы, касающееся предложения о создании в России суда по правам человека. Хотя одновременная публикация этих документов — простое совпадение, их объединяет одна проблема, которой для РФ стали решения, принимаемые не в ее пользу Европейским судом по правам человека.

О том, что президент согласился с предложением Генпрокуратуры передать ей полномочия по коммуникации с ЕСПЧ вместо Минюста, было известно еще два месяца назад (см. на сайте «Новой» за 23 марта). Указ об отставке Гальперина, по-видимому, означает первый шаг в реализации этой «рокировочки», но из него понятно, что либо сам Гальперин не захотел надеть погоны прокурора, несмотря на прибавку в зарплате, либо, наоборот, это его кто-то там не захотел, и на должность представителя РФ при ЕСПЧ (довольно соблазнительную, с поездками в Страсбург вместо постылых российских зон) будет назначен скорее всего кто-то «из своих».

Тогда же, в марте, бывший судья в ЕСПЧ от РФ Анатолий Ковлер прокомментировал нам это в том смысле, что работа с ЕСПЧ включает много разных нюансов, и жаль опытную команду Минюста, хотя какая-то часть этой команды может переоденется в прокурорские мундиры. А с точки зрения Совета Европы с ЕСПЧ всегда коммуницирует государство как «правительство», а какое конкретно ведомство готовит и осуществляет коммуникацию — внутреннее дело каждой страны.

Генпрокуратура, конечно, традиционно более суровое и «военизированное» ведомство, нежели Минюст, но зато и реальных полномочий у него больше, и это позволяет на предварительных стадиях коммуникации до рассмотрения жалоб в ЕСПЧ легче договариваться с судами и другими попавшими в жалобу учреждениями. Было бы желание, но чаще всего его-то как раз и нет, тем более когда ставкой в переговорах оказывается «политика».

Обратимся теперь ко второму документу — заключению комиссии СПЧ, которое подробно обсуждалось на ее заседании, а в окончательном виде его подготовил ее председатель — тот же Анатолий Ковлер. Идея создания российского суда по правам человека прозвучала на встрече президента с СПЧ 10 декабря прошлого года, и высказал ее сам Владимир Путин — в ответ на выступление бывшего следователя-«важняка» прокуратуры СССР Евгения Мысловского, а затем Верховному суду РФ совместно с Минюстом было поручено до 1 июня рассмотреть вопрос о целесообразности такого суда и представить предложения.

В заключении, опубликованном на сайте совета, говорится, что создание специализированного суда по правам человека не вписывается в существующую судебную систему и потребовало бы внесения соответствующих изменений в главу 7 Конституции. Кроме того, это могло бы создать для граждан РФ дополнительные препятствия для обращения в ЕСПЧ и неизбежно увеличило бы сроки такого обращения — считают члены СПЧ. А не в этом ли был и замысел? — прочитывается как бы «между строк».

Мысловский на заседании подтвердил, что его идея состояла совсем в другом: в том, чтобы как-то (а как?) заставить российские суды и органы прокуратуры, собственно говоря, исполнять свои обязанности, в том числе не отфутболивая жалобы граждан, как в последнее время, а отвечая на них по существу. Можно было бы говорить и о восстановлении личного приема граждан руководителями судебной системы, о повышении эффективности механизмов контроля и надзора в сфере правосудия, о создании института специальных прокуроров по расследованию «резонансных» и уже запутавшихся в судебной системе дел, и прежде всего — по мысли Мысловского — о расширении полномочий по законному в них вмешательству со стороны Уполномоченного по правам человека в РФ и о наделении сходными правами уполномоченных в регионах.

На самом деле, если бы суды просто применяли Конституцию как акт прямого действия, о чем прямо говорится в ее статье 15, многие из поднимаемых вопросов были бы решены, да и вообще мы все жили бы в другой стране. Но что на это скажут Верховный суд и Минюст? Ждем, как они исполнят поручение президента, по установленным им срокам ждать осталось не больше двух недель.