РепортажиОбществоПри поддержке соучастниковПри поддержке соучастников

Левиафана чрево забурлило

Репортаж из столицы русской хтони — села Териберка, — где местные жители объявили войну заезжим туристам

Этот материал вышел в номере № 50 от 12 мая 2021
Читать
Левиафана чрево забурлило
Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
В Териберке очень тихо. Так, что можно слышать собственные шаги по песку. И море. Море разговаривает, море съедает остовы кораблей, море выбеливает стены оставшихся домов соленым ветром, море приносит дары — раковины и водоросли, море забирает жизни.

В начале мая с моря в общей сложности не вернулись 10 человек на нескольких лодках. Все приезжие — рыбаки и дайвер. Тела нашли не сразу — море отдает не все и не всегда. Рыболовов-туристов случившееся не напугало: они все так же стоят палаточным городком в селе, которое мрачновато смотрит на чужаков выбитыми окнами.

Териберка — в 140 км от Мурманска. На дорогу уходит часа четыре, не меньше, а 40 км грунтовки на подъезде к селу одолеет не всякая машина. Щитом от нелюбимых в селе приезжих эта полоса препятствий не становится, добираются экипированные и укомплектованные, с неубиваемой подвеской, прицепами и квадроциклами.

Дорога в Териберку в апреле. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
Дорога в Териберку в апреле. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»

У села странная судьба: в прошлом веке оно было престижным местом для жизни. Богатый рыболовецкий колхоз, большой порт, судоремонт, магазины, типография, птицеферма, двухэтажная каменная больница. Здешняя школа-восьмилетка вообще была первой на Мурмане. Потом Териберка захирела, развалились судоремонтные мастерские, заколотили ДМО — Дом межрейсового отдыха моряков, больницу и школу упразднили. Некоторое время еще работал морг (школа стоит как раз между ним и кладбищем), да и тот ликвидировали. Замок давно выбит, и через дверной проем видны покойницкие носилки да белый когда-то халат.

Про село вспомнили в 2014 году, когда Звягинцев снял тут «Левиафана». Картину-притчу местные жители посчитали чистым реализмом, когда наши коллеги с телеканала «Дождь» привезли им копию. Ее смотрели с проектора прямо на стене ДК — ни экрана, ни тем паче кинотеатра в селе давно нет. Слава киноленты и с болезненной любовью снятая уходящая натура Териберки привлекли сюда тысячи паломников.

Туристы поехали искать Левиафана. Хотя чего его тут искать — он вездесущ, а в Териберке, пожалуй, его даже меньше, поскольку государство из села давно ушло. Отступило: здесь даже участкового нет.

Териберка вошла в двадцатку самых популярных туристических направлений мира по подсчетам National Geografic Traveler, когда на смену россиянам пришли китайцы. Великий китайский путь к Северному Ледовитому океану проходил под северным сиянием: ушлые туроператоры заверяли туристов, что зачатый под его всполохами ребенок будет непременно мужского пола и вдобавок проживет счастливую жизнь.

Так Териберка стала местом любви и… мусора: китайские туристы оставляли после себя на скалах горы одноразовых грелок для рук и упаковок от лапши. Впрочем, мусор в селе был и раньше: дорога на водопад, который обязательно показывают приезжим, проходит мимо громадной свалки. Ее не так давно не то убрали, не то просто засыпали песком. Пытался ли кто-то вывезти отсюда сотни тонн мусора — большой вопрос. А на улицах села по-прежнему валяются бутылки, остовы бытовой техники и навсегда увязшие в местных песках перевернутые автомобили.

Объявление на китайском в сельмаге. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
Объявление на китайском в сельмаге. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»

Китайцев не останавливало даже то, что зимой, в самый сезон, дорогу до Мурманска то и дело переметает, и как только начинается снегопад или поднимается ветер, ее просто закрывают, пока не стихнет непогода. Поэтому каждый год гости пропускают свои авиарейсы домой, застревая в селе дней на пять-десять. Если собираешься на край света, никогда не знаешь, когда вернешься.

Вообще, если б дорогу чистили регулярно, такое бы вряд ли происходило, но то заправить технику нечем, то она ломается, то «не хватает мощностей». Впрочем, снегу тут и правда невообразимо много, в последние дни апреля местами дорога все еще напоминала белый коридор, где высота стен несколько метров.

Азиатский секс-туризм прервала пандемия, но народу меньше не стало. Новая губернская власть провозгласила главной надеждой Севера туризм — и турист попер. Россияне, вынужденно освоившие за полтора года отдых внутри страны, оккупировали все койко-места в маленьком селе. Если еще лет пять назад здесь негде было переночевать, теперь на побережье стоят несколько больших гостиниц, одна из которых — в том самом бывшем ДМО. Цены на постой равняются на московские, стоимость суток в отдельном номере доходит до 8 тысяч рублей. Место в «доме на колесах» — сооружении, в котором угадываются очертания трейлера, — отдают за полторы-две тысячи с человека. Спанье на двухэтажных нарах в многоместном номере с душем на этаже обойдется минимум в 1300. Улыбчивые барышни на ресепшн предлагают экскурсии, баню и сувенирные ушанки.

С трудом преодолев злосчастную грунтовку, попадаешь почти в Норвегию: фьорд, морская синь, скалы. Но это если смотреть вдаль, потому что вблизи поджидают более прозаичные картины: несколько обшитых сайдингом пятиэтажек, ржавые гаражи и развалившиеся дома. Последние я еще помню обитаемыми, когда вдоль сельской улицы на заборах сплошь сушились рыбацкие сети. Тогда я впервые приехала в село на выпускные экзамены местных студентов. В стенах (работавшей еще!) школы мурманский колледж открыл свой филиал, готовил матросов и рыбообработчиков. Дети сдавали на «отлично»: то, чему их учили, они почти каждый день применяли на практике. И все говорили: теперь смогут остаться на малой родине, не уезжать в город, ведь работа есть.

В архиве мурманских СМИ можно найти репортажи десятилетней давности: тогдашний губернатор Марина Ковтун перерезала ленточку на новеньком конвейере и сообщила, как здорово, что в Териберку пришел «очень ответственный инвестор» Юрий Тузов. Старую фабрику он модернизировал и фактически перезапустил, установив исландскую производственную линию. 100 рабочих мест достались местным жителям. Фабрика специализировалось на переработке свежей трески и пикши. Ежемесячно отгружалось по 350–400 тонн продукции.

Через три года фабрика встала. Вначале надзорные органы разного рода потребовали, чтоб рыба с моря ввозилась в Мурманск, а оттуда фурами шла в Териберку, что при нынешнем состоянии дороги невозможно, да и глупо. Потом

селу дали статус портопункта, то есть суда смогли сдавать продукцию прямо здесь, но дело снова не пошло: рубль обвалился, и продавать рыбу на внутренний рынок стало невыгодно,

а по рыночным ценам фабрика купить ее не могла.

Местные чиновники потом зачем-то объясняли закрытие производства тем, что териберчане якобы не хотели работать, а также бодро рапортовали, что здание переделают под гостиницу. А Тузова арестовали, обвинив в похищении другого бизнесмена. Предприниматель утверждал, что дело сфабриковано, но прошлой осенью Басманный суд отправил Тузова на 9 лет в колонию строгого режима.

Судьба териберской фабрики — судьба морской отрасли на Мурмане в целом. Торговый порт областного центра практически полностью перепрофилирован под перегрузку угля, парусник «Седов» — романтический символ Мурманска — передан в Калининград, многие судовладельцы предпочитают ремонтировать и разгружать суда в соседнем норвежском Киркенесе — там дешевле и удобней.

Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»

В этом году большой любитель дизайна и городского благоустройства губернатор Андрей Чибис презентовал проект «Нового Мурманска»: за 10 млрд рублей он планирует возвести в портовой зоне ориентированный на туристов комплекс с апарт-отелем, музеем и «гастрономическим кластером». Все это — на территории мурманского судоремонтного завода, который обанкротился в 2012 году.

Бывший председатель мурманского горисполкома строитель Владимир Горячкин на днях разместил в местных медиа открытое письмо, в котором называет такой проект преступным: «Это пример абсолютной непродуманности размещения зоны отдыха там, где завтра с учетом развития Северного морского пути, возможно, придется ремонтировать и даже строить новые суда, так как на территории имеются глубоководные причалы и сложные производства, которые строились годами». Однако курс взят не на производство, а на индустрию развлечений. Правда, в этом случае жители региона потихоньку превратятся в музейные экспонаты — как безработные териберчане, на которых глазеют приезжие.

«Вчера из дома выйти не могла: поставили палатку у самого крыльца. Палатка стоит, машины стоят — из подъезда не выйти», — Екатерина Ивановна вроде и не хочет злиться на приезжих, а как тут не злиться? Она работает в ДК, и это самое живое в селе место: сюда приходят петь в хоре, сюда приводят детей. Екатерина Ивановна здесь собирает териберский музей: несколько кабинетов в ДК отданы под экспозицию, которую она продолжает пополнять. Здесь все: от старых фото, на которых видна сельская церковь (местные разобрали ее на дрова), до разномастных поделок, от 100-летней прялки до фанерного чемоданчика, с которым сама Екатерина Ивановна девочкой ездила в пионерлагерь.

«В сарайках находила, на развалинах — люди просто выкидывали документы, вещи при переезде, — рассказывает она. — Самое ценное у нас — прялка. Но есть еще поморские весы для рыбы, им не меньше 200 лет». Елисеева показывает школьную форму своей дочери и рядом — контрольные работы 1949 года. Их музейщица нашла в старой школе.

В школе. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
В школе. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»

Школа — тоже символ. Когда ее закрывали, местные в первый и последний раз взбунтовались: завалили открытыми письмами всех возможных чиновников и депутатов. Школу, прекрасно оборудованную, но малокомплектную все равно «оптимизировали». Было это 15 лет назад. Чиновники районного масштаба обещали, что «прекрасное здание» пустовать не будет, найдут, как им распорядиться.

Сейчас школа — культовое место для туристов. Они спрашивают, как пройти на знаменитые руины, едва приехав.

Разрушающийся трехэтажный дом, самый большой в селе, в котором уже даже доски с пола отодрали — видимо, тоже на дрова, — стоит памятником. С одной стороны вид на море, с другой — на погост.

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68

По рекреациям гуляет сквозняк, по полу разбросаны учебники и тетрадки, на стенах и окнах — граффити, оставленные приезжими: «Россия — это край чудес, родился в ней и в ней исчез».

По слухам, здание купил один из районных чиновников, и скоро тут будет еще одна гостиница. По другой версии никто ничего не купил, школа полтора десятка лет стояла без отопления, менять все коммуникации и укреплять стены дороже, чем построить что-то с нуля. На оконном стекле в одном из классов размашисто написано: «Тоска».

«Пекарню закрыли год назад, — перечисляет Екатерина Ивановна приметы упадка. — Ферма пока существует, так что, молоко и творог есть. Пивоварня работает — под нее детсад отдали. А такой хороший садик был, замечательный просто!»

Екатерина Елисеева. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
Екатерина Елисеева. Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»

Раз в год в Териберке проходит фестиваль культурно-кулинарного толка: концерты и еда под открытым небом. Интернет пестрит рекламой «мобильных гастробаров» и «лавок деликатесов». В прошлом году все отменили, зато в этом пресс-релиз уже обещает «рейв в скалах». Селяне ядовито комментируют: «Край земли — вытирайте ноги».

Вне фестиваля в селе поесть можно в трех заведениях. Меню с китайским переводом, цены тоже не для местных: 4 куриных крылышка за 600 руб., пирожок — за 480. В зале на 50 человек один на всех туалет и рукомойник. Зато вид на пляж.

Рыбаки, приехавшие с палатками, в рестораны не ходят, они ходят в море. Вечером целая флотилия причаливает к песчаному берегу. Есть дорогие и хорошо оснащенные катера, есть обычные резиновые лодки: они переворачиваются под малейшей волной, но люди все равно идут на них в море.

«Приезжаем шестой год, сейчас самый сезон, пока треска идет,» — говорит Андрей из Карелии. Они с другом сегодня звезды: на дне лодки среди прочего улова лежит 12-килограммовая рыбина. Андрей деловито просит у «коллег» безмен, чтобы удостовериться в точности веса, определенного на глаз. Действительно, 12, но это не рекорд сезона: накануне у кого-то было 16 кило.

Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»

У Артема рекордов нет, его друзья умело шкерят стандартные двухкилограммовые тушки. Они из Великого Новгорода, тоже приезжают регулярно. Артем показывает ведро для очисток — мол, ведем себя культурно, не гадим. Но так делают не все: берег усеян полуразложившимися рыбьими головами. Артем добавляет, что хоть и разные люди приезжают, некоторые и правда без царя в голове, но жители тоже могли бы какие-то условия для приезжих создать и заработать. Пока из удобств — только квартиры, переделанные в общаги, да вагончик, в котором улов можно заморозить в дорогу. Нет ни заправки, ни кемпинга.

«Они жалуются, что мы заняли весь берег, но кто мешает оборудовать для нас отдельное место, пусть деньги берут какие-то с рыбаков, только чтоб сильно не драли. Но пусть там будет туалет, душ, электричество будет, бензин. Мы бы с друзьями арендовали дом на колесах и приехали с ним. И так бы многие делали.

Люди все равно приезжают и будут приезжать, так заработайте на них».

Над берегом кружат чайки — питаются требухой, которую щедро бросают в море рыбаки. Сквозь птичий крик едва разберешь слова. Кто-то, приехав на два дня, уже собирает вещи, затягивает лодку на берег, ставит на прицеп. Кто-то угостился для сугреву.

«Обычно тут не бузят: все же знают друг друга, постоянно приезжают. Вчера вот был какой-то мент при больших погонах, накидался сильно, пошел быковать, но мы ему быстро все объяснили. Уехал, как протрезвел», — говорят мужики.

Местные тоже не трезвенники. Работы в селе нет. Водка — есть. В море ходить можно, но пойманное нельзя легально продать. Камчатский краб пешком ходит по отмелям, но ловить его — уголовка. За этим присматривают пограничники: в отличие от полиции их тут пруд пруди. Село, бывшее главным тружеником мурманского берега и населенное поморами, которые о себе говорят, что их поле — это море, живет в нищете. Едва ли ни единственная новость: открыли, наконец, фельдшерский пункт. Потому что ближайшая поликлиника в 150 км. При этом цена участка земли (а их на продажу осталось немного) доходит до 6 млн. Нетрудно угадать, что обоснуются на этой земле не рыбаки-поморы, а рестораторы и отельеры.

Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»

По данным последней переписи, в Териберке числится около 1000 человек, в реальности, как говорит Елисеева, коренных поморов проживает человек 100. В год в село приезжает 40 тысяч туристов. Ученые Кольского научного центра РАН подсчитали: предельная цифра для Териберки — 50 тысяч гостей ежегодно. По опросам, большая часть жителей считает неконтролируемый туризм злом.

С начала года правительство региона обсуждает создание в Териберке природного парка. На площади 3 тысячи га обнаружены краснокнижные растения, лишайники и места гнездования редких птиц. При этом, как утверждают проводившие обследование биологи, некоторые участки уже вытоптаны до торфа.

Читайте также

«Майдан устроить хотите?»

«Майдан устроить хотите?»

Жители Териберки добились открытия туалета. Осталось вернуть Левиафана

Впрочем, не только вытоптаны. На сайтах объявлений можно найти предложения продажи «яиц дракона» — знаменитых огромных круглых валунов с териберского каменного пляжа. Эта чудовищных размеров отполированная морем «галька» — одна из главных достопримечательностей села. В объявлении автор пишет, что камни весом от 10 до 60 кг продаются с доставкой — по тысяче рублей за килограмм. В отличие от Египта, где за попытку вывезти из страны коралл можно сесть в тюрьму, здесь ничего уголовно наказуемого в таком бизнесе нет — так и ответили в правительстве недовольным.

Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»
Фото: Татьяна Брицкая / «Новая»

Везут не только яйца: недавно оленеводы возмутились массовой заготовкой ягеля — главного корма оленей. Его выстригают начисто для продажи дизайнерам, а также, засахарив и подкрасив, сбывают туристам как «арктические чипсы» — от 800 рублей за пару пучков. Растет ягель в тундре крайне медленно: на несколько миллиметров в год, еще пара сезонов таких заготовок — и олени начнут падать с голоду.

Концепцию природного парка только начали обсуждать, как его площадь уже пришлось сократить: «Газпром» отказался отдавать под охрану несколько принадлежащих ему участков на берегу моря —

когда-то компания получила их для разработки Штокманского нефтегазового месторождения и строительства газоконденсатного завода в селе. К нему даже начали прорубать дорогу — практически поверх стоянки древнего человека, обнаруженной археологами. Дорога ведет в никуда — проект отложили на десятилетия. Теперь участки, на которых как раз находятся птичьи базары, вырезаны из границ будущего парка. С «Газпромом» спорить никто не стал.

После съемок «Левиафана» на берегу оставалась декорация — скелет чудовища. Но и его давно продали кому-то из приезжих. Прошлой осенью, рассказывая на одном из столичных форумов, как «вдохнуть новую жизнь в Териберку», губернатор Чибис анонсировал возвращение скелета на берег. Говорит, нашли и скоро установят для привлечения туристов. Так что, Левиафан вернется. Он и есть главный хозяин этих мест.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow