«Без риска космос не освоить»
Автономные испытания корабля «Восток» проходили с 27 по 30 марта. Было выявлено 20 дефектов, сделано 52 замечания и проведено 48 доработок. Испытания ракеты-носителя на технической позиции продолжались с 30 марта по 6 апреля. В этот период было проведено еще 48 доработок, из них шесть серьезных, и устранен ряд замечаний по конструкции изделия, по двигательной установке и по системе управления.
31 марта 1961 года С.П. Королев подписал «Проект космического корабля-спутника» — все тома, за исключением первого. (Только 30 июля 1961 года, перед полетом Г.С. Титова, первый том С.П. Королевым был подписан.)
По расчетам, вероятность успешного завершения полета пилотируемого корабля составляла 0,875, а вероятность спасения жизни космонавта даже при неудачном запуске с учетом системы аварийного спасения составляла уже 0,94. Тогдашние требования к уровню надежности составляли 0,95. Но это был расчет «схемной» надежности. В реальных условиях подготовки к старту степень надежности пилотируемого космического комплекса менялась. Так, до последнего предстартового дня вносились предложенные технические изменения, которые надежность комплекса частично снижали.
У корабля «Восток» все жизненно важные системы были задублированы, кроме тормозной двигательной установки (ТДУ), поэтому для возможности аварийного спуска в случае отказа тормозного двигателя была выбрана орбита, которая обеспечивала время существования корабля в космосе от 2 до 7 суток. Таким образом, резервным режимом спуска было естественное торможение в атмосфере.
Но практически отсутствовала возможность спасения космонавта на старте. Системы аварийного спасения тогда не было.
Тем не менее меры по обеспечению безопасности пилота искали и находили. В случае нештатной ситуации на заправленной ракете или пожара при запуске, до выхода ракеты из стартового устройства, предусматривалась возможность аварийного катапультирования космонавта со скоростью 48 м/сек через специально сделанный вырез в головном обтекателе и ферме обслуживания в кресле, снабженном пороховой двигательной установкой, позволяющей поднять пилота до высоты, с которой возможно безопасное парашютирование. Газоотводной канал котлована во избежание попадания туда космонавта накрыли стальной крупноячеистой сеткой с размером ячейки 40 х 40 см. По сетке можно было ходить только по узлам ячеек. Внизу на глубине 42 метров — огневой лоток, куда уходят газы от работающих ракетных двигателей. Оступился — проваливаешься.
Но как снять космонавта с этой сетки? В хозяйственном магазине купили обыкновенное оцинкованное корыто для стирки белья и прикрепили к нему прочную веревку. Спасательный расчет состоял из трех человек. Они даже провели несколько тренировок с борцовским манекеном в корыте.
Слава богу, нештатной ситуации на первых секундах не случилось! Погибли бы все — и космонавт, и спасатели. Когда через много лет офицеры-ракетчики рассказали про этот способ эвакуации ракеты космонавту-2 Г.С. Титову, тот смеялся до слез, а потом очень серьезно сказал: «Как хорошо, что мы этого не знали!»
5 апреля 1961 года советские космонавты и специалисты вылетели на полигон. Корабля на космодроме еще не было, и С.П. Королев в связи с этим сильно нервничал. Оказалось, что во время последнего перед отправкой корабля на полигон испытания антенного тракта в электропроводке произошло короткое замыкание. Разобрали чуть ли не половину корабля, но короткое замыкание пропало. Поэтому, чтобы не рисковать, приняли решение заменить весь тракт, а корабль отправлять в Тюра-Там по частям (это особо взволновало С.П. Королева). Первым отправили приборно-агрегатный отсек. Во время его испытаний на полигоне при опробовании работы двигателей ориентации обнаружилась нечеткая работа одного из клапанов, управляющего расходом газа. Его пришлось заменить. Спускаемый аппарат был доставлен с опозданием на два дня.
Во время испытания ракеты-носителя отказало одно из реле. Его заменили, но при проверке электросети вдруг обнаружился «минус» на корпусе. Поиск места контакта весьма затруднителен из-за ограниченности доступа к оборудованию внутри ракеты. Следствием может быть отмена пуска. Но кто-то вспомнил, что двигателисты во избежание попадания пыли в электрические разъемы закрывают их подручными средствами. Может быть, именно эти нештатные приспособления и дают «минус» на корпусе? Предположение подтвердилось. Отстыковки всей кабельной сети не потребовалось. С.П. Королеву доложили: «Необходимости в повторении испытаний нет». Но Сергей Павлович оставался хмурым. История с «минусом» на корпусе вызвала у него тягостные воспоминания. Во время одного из первых запусков ракеты Р-7 он не принял во внимание появление такого «минуса» на корпусе. Это привело к аварии. В этот раз предстояло пускать корабль с человеком!
9 апреля 1961 года контрольное взвешивание космонавта с креслом показало превышение веса полезной нагрузки над расчетным значением. Днем спустя проблему решили по-русски: обрезали электрические жгуты с разъемами, обеспечивающими систему аварийного подрыва беспилотной машины и не задействованными на пилотируемом корабле; но проделано это было на изделии, прошедшем полный цикл электрических испытаний и подготовленном для стыковки с ракетой-носителем. Поскольку работы проводились в спешке, без анализа схемы бортовой сети, заодно, как оказалось, отрезали по одному датчику давления и температуры. Правда, они были зарезервированы. Хуже было то, что в результате появилась «паразитная» гальваническая связь наземных шин с корпусом спускаемого аппарата. Ее заметили лишь на следующий день.
10 апреля 1961 года Ю.А. Гагарин пишет письмо семье, известное как «завещание Гагарина» и обнародованное только в 1991 году:
«В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что и на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться».
Накануне
11 апреля ракета-носитель с космическим кораблем была вывезена на стартовую позицию. Начались предпусковые проверки. В середине дня Ю.А. Гагарин на «нулевой отметке» старта встретился с боевым расчетом, готовившим ракету и корабль к пуску. В это время и обнаружилось, что технологическая шина электропитания, с помощью которой проводились все испытания, связана с корпусом корабля. Эта связь появилась в результате проведенных работ по снижению веса. При плотном монтаже аппаратуры в спускаемом аппарате и в условиях, когда ракета находится на старте, найти дефект не представлялось возможным. Положение осложнялось тем, что данная шина обеспечивала технологическим электропитанием не только космический корабль, но и ракету-носитель. Инженеры искали решение и к ночи нашли: отключиться от мотор-генератора и обеспечить питание с помощью аккумуляторов. Королев утвердил это решение, и в течение ночи новая схема была собрана и проверена.
Любопытно, что в стремлении максимально обеспечить успех учитывались даже местные приметы. Так, заметили, что когда «Полетное задание» печаталось на финской мелованной бумаге, пуски были аварийными. Когда использовали отечественную, отдающую желтизной, пуск Белки и Стрелки прошел отлично. Потом опять использовали мелованную бумагу — вновь аварийные пуски. В марте 1961 года финская бумага кончилась, и вновь пуски оказались успешными. Когда готовили «Полетное задание» к первому пилотируемому старту, учли эту «статистику» и не стали рисковать.
В ночь на 12 апреля произошло следующее.
Как мы помним, резервным режимом спуска было естественное торможение в атмосфере. Однако в этом случае орбита постепенно превращается в круговую с равновероятным захватом корабля в любой области орбиты, и он падает в нерасчетную точку под трассой полета. Попади он в океан, служба поиска вряд ли бы его нашла, и космонавт, выполнив задачу, погиб бы на Земле. До последнего продолжали искать способ посадки космонавта на территорию Советского Союза.
И вот появилась идея использовать аэродинамическую несимметричность. Баллистический коэффициент корабля различался в полтора раза в зависимости от его ориентации. Если с помощью ручной системы ориентации проходить перигей «носом» корабля вперед, обеспечивая минимум сопротивления, а апогей — поперек потока с максимумом сопротивления, тогда по законам небесной механики может сохраниться эллиптичность орбиты. Затем, выбирая области торможения, возможно переместить перигей так, чтобы захват космического корабля атмосферой происходил в нужной области орбиты, и он приземлился бы на расчетную территорию. Космонавту просто следовало выдать программу разворотов корабля, обеспечивающую его посадку на нашей территории.
Программа была написана 11 апреля! Телеграмма об этом была отправлена С.П. Королеву на полигон. Ответа не было. С.П. Королев вымотался и ушел отдыхать. Его не хотели беспокоить. Начальники устранились. Тогда автор решения О.В. Гурко разозлился: «Человек первый раз летит в космос, и любой шанс спастись для него исключительно важен». Решил позвонить секретарю С.П. Королева, но трубку неожиданно взял сам Сергей Павлович. О.В. Гурко представился (они были знакомы) и доложил ситуацию. С.П. Королев буквально взорвался: «Почему мне такие телеграммы не докладывают?? Ну, я сейчас им дам!» И устроил разнос. Срочно была создана группа.
Гагарина будить не стали, а перед стартом С.П. Королев дал ему расчеты разворотов и проинструктировал о новом методе спуска (это есть в воспоминаниях Гагарина). Впоследствии этот способ был официально принят к использованию и космонавты сдавали по нему экзамен. Что же касается О.В. Гурко, то, как у нас водится, он получил взыскание и был лишен квартальной премии за то, что занимался неплановой работой.
«Контактик не прижался»
Наступило 12 апреля 1961 года. В 5.30 по местному времени космонавтов разбудили. В 6.00 прошло предпусковое заседание Госкомиссии (замечаний не было).
Далее указывается декретное московское время (разница с местным — 2 часа).
«Кедр» — позывной Ю.А. Гагарина.
«Заря» — позывной старта.
Когда Ю.А. Гагарин надел скафандр, кто-то заметил: «А вдруг нерасчетное приземление на чужой территории? Надо обозначить гражданство космонавта». Тут же нашли краску, кисточку и на шлеме Гагарина написали четыре буквы — СССР.
В 8.50 космонавты прибыли на старт. За два часа до старта Ю.А. Гагарин занимает место в корабле. Переговоры:
7.10. «Кедр»: Как слышите меня?
«Заря-1» (Каманин): Слышу хорошо. Как слышите меня?
«Кедр»: Вас слышу хорошо.
«Заря-1» (Каманин): Приступайте к проверке скафандра. Как поняли меня?
7.11. «Кедр»: Вас понял: приступить к проверке скафандра. Через 3 минуты. Сейчас занят.
<…>
07.44. «Заря-1» (Королев): У нас все идет отлично. Как чувствуете?
«Кедр»: Вас понял. У меня тоже идет все хорошо, самочувствие хорошее, сейчас будут закрывать люк № 1.
При закрытии посадочного люка из-за неточного регулирования не замкнулся концевой контакт «Люк закрыт» одного из трех датчиков люка, сигнализирующих о прижиме крышки к шпангоуту люка.
07.58. «Заря-1» (Королев): «Кедр», я «Заря-1». Юрий Алексеевич, у нас так получилось: после закрытия люка вроде один контактик не показал, что он прижался. Поэтому мы, наверное, сейчас будем снимать люк и потом его поставим снова. Как поняли меня?
«Кедр»: Понял вас правильно. Люк открыт. Проверяют сигнализаторы.
По указанию С.П. Королева, получавшего данные телеметрии, люк был открыт. Для этого пришлось открутить 32 гайки. После того как контакт был отрегулирован, 32 гайки закрутили снова. Работать пришлось в бешеном темпе, но успели…
8.05. «Заря-1» (Каманин): «Кедр», я «Заря-1». Объявлена готовность часовая. Продолжайте осмотр оборудования.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68
8.25. «Заря-1» (Королев): Герметичность проверили — все в норме, в полном порядке. Как поняли?
«Кедр»: Вас понял: герметичность в порядке. Слышу и наблюдаю: герметичность проверили. Они что-то там постукивают немножко.
<…>
8.35. «Заря-1» (Каманин): Сейчас будут отводить установщик. Как понял?
«Кедр»: Вас понял: будут отводить установщик.
8.37. «Заря-1» (Каманин): Стрела установщика отошла нормально. Как поняли?
«Кедр»: Понял вас: стрела установщика отошла нормально.
8.40. «Заря-1» (Королев): Юрий Алексеевич, мы сейчас вот эту переговорную точку переносим отсюда, со старта, в бункер. Так что у вас будет пятиминутная пауза, а в бункер переходят Николай Петрович (Каманин) и Павел Романович (Попович). Я остаюсь пока здесь до пятиминутной готовности. Но они будут транслировать, что я буду говорить. Поняли меня?
«Кедр»: Понял вас: сейчас со старта переходят в бункер, минутный перерыв, затем передачу будете осуществлять через них.
8.41. «Заря-1» (Каманин): Вас слышу отлично. Пульс у вас 64, дыхание 24. Все идет нормально.
«Мне захотелось помочь этим людям…»
Конечно, и С.П. Королев, и его товарищи, и вся стартовая команда очень волновались за Гагарина. Осенью 1961 года Юрий Алексеевич вспоминал: «Мне захотелось как-то помочь этим людям, как-то сбросить то большое напряжение, которое у них было. И когда включились двигатели, когда ракета начала подниматься со стартового стола, я, чтобы разрядить обстановку, постарался таким бодрым, обыкновенным голосом сказать: «Поехали!»
Павел Попович вспоминал: космонавты на полигоне в одну из ночей перед стартом «долго не спали, говорили о полете, шутили, рассказывали анекдоты». Один из анекдотов был такой: «Выходят две блохи из ресторана. Одна спрашивает: «Ну, что возьмем собаку или пешком?» Тут пробегает мимо какой-то пес. Блохи — прыг: «Пое-е-ехали!..»
Каждый знает, как иногда в разговоре собеседнику напоминают хорошо знакомый анекдот словом или фразой. Гагарин беспокоился о тех, кто волновался за него, и хотел их, конечно, не развеселить, но заставить улыбнуться. И какую же он точную метафору подобрал!
П.Р. Попович, которому С.П. Королев поручил вести связь с Ю.А. Гагариным, вспоминал:
«Было ли у Гагарина чувство страха перед полетом? Наверное, было. Потому что это чувство присуще каждому нормальному человеку. Представьте себе: стоит огромная махина, ракета высотой около 50 метров, и где-то на самом верху сидишь ты. Мощность ее — 20 миллионов лошадиных сил! И ты знаешь, что, если она рванет, от тебя ничего не останется».
И вот такая шутка в момент смертельного риска! Человек действительно словно блоха по сравнению с могучей ракетой.
Но, с другой стороны, эту мощь создал Человек своим Разумом!
Выведение на орбиту
Корабль стартовал 12 апреля 1961 года в 9.07. Ракета со старта ушла штатно. Первые, самые опасные секунды, для которых изобретали экзотическую схему спасания со стальной сеткой, пролетели благополучно.
Но нештатные ситуации начались уже на этапе выведения. На 156-й секунде выведения произошел отказ блока питания антенн системы радиоуправления центрального блока. Команда на отключение двигателя не прошла, он выключился на 0,46 секунды позже положенного по резервному варианту — по временной метке системы управления ракеты-носителя. Как следствие, задержалось на 0,51 секунды исполнение предварительной команды на выключение двигательной установки центрального блока. В результате вторая ступень набрала скорость на 22,0 м/с выше расчетной. Двигатель третьей ступени также проработал на 2,4 секунды дольше расчетного времени. Суммарное завышение скорости носителя составило 25,43 м/с. В результате корабль вышел на более высокую орбиту. Апогей орбиты оказался 327 км вместо расчетных 230 км. Это сразу отменило резервный режим возвращения — время существования корабля на данной орбите до спуска за счет естественного торможения составляло около 30 суток. К этому времени космонавт бы погиб. Оставалось надеяться, что тормозная двигательная установка сработает штатно.
9.18. «Кедр»: Произошло разделение с носителем…
На орбите
После выведения на орбиту корабль медленно вращался (гашение возмущений корабля после разделения со ступенью ракеты-носителя не предусматривалось) с угловой скоростью 2–3 градуса в секунду.
«Кедр»: Объект несколько вращается вправо. Хорошо! Красота! Самочувствие хорошее. Продолжаю полет. Все отлично проходит.
К работам по траекторным измерениям было привлечено пять (!) вычислительных центров: ВЦ-5 (НИИ-4, фактически первый в мире Центр управления полетом), ВЦ-1 (Министерство обороны), ВЦ-2 (Вычислительный центр Академии наук СССР), ВЦ-3 (Отделение прикладной математики АН СССР), ВЦ-4 (МГУ). Но оперативно принять и обработать измерения имели возможность не все привлекаемые вычислительные центры. В некоторые из них измерительную информацию в виде перфокарт из ВЦ-5 доставляли автотранспортом.
В телеконтроле полета корабля Ю.А. Гагарина участвовали все восточные стационарные контрольно-измерительные пункты (КИПы — Сары-Шаганский, Колпашевский, Енисейский и Елизовский), а также морские измерительные пункты. Необходимо было оперативно принять все измерения, определить орбиту по измерениям как минимум от двух измерительных пунктов, зафиксировать факт вывода космического корабля на орбиту и через измерительный пункт КИП-6, расположенный на Камчатке, перед выходом корабля за пределы территории СССР сообщить Ю.А. Гагарину о выходе его на штатную орбиту. Далее планировалось уточнить орбиту и передать в ТАСС ее параметры, подтвердив тем самым факт полета космического корабля с человеком на борту, и использовать данные для коррекции трассы спуска, определения точки приземления космонавта, а также для реагирования на возможные нештатные ситуации.
При переходе космического корабля из зоны видимости Сары-Шаганского КИПа в зону видимости Колпашевского КИПа (Новосибирск) произошел кратковременный перерыв УКВ-связи С.П. Королева с космонавтом.
9.49 (принято в Хабаровске). «Кедр»: Землю не слышу. Нахожусь в тени.
9.51. Началось построение ориентации для схода с орбиты.
9.55.10. Ориентация построена.
Попытки уточнить параметры орбиты после данных с КИП-2 и КИП-4 осложнились, так как с КИП-3 измерения не поступили. Решения других вычислительных центров сильно отличались от них, но поскольку на ВЦ-5 удалось обработать измерения дублирующего комплекта РЛС КИП-4, параметры орбиты, полученные в ВЦ-5, было решено принять за основные. Региональная группа управления на Камчатском КИПе, возглавляемая будущим космонавтом А.А. Леоновым, не получила к сеансу связи с Ю.А. Гагариным сведений от Координационно-вычислительного центра в Москве о фактической орбите полета «Востока». Траекторные измерения Камчатского КИПа не соответствовали данным большинства КИПов из-за использования для привязки системы единого времени сигналов японской станции, а не Государственной эталонной станции, которую не было слышно из-за сильных помех связи. Тогда А.А. Леонов, чтобы не волновать Гагарина, взял на себя ответственность сообщить ему по УКВ-связи, что все нормально.
9.54. Хабаровский радиоцентр передал Гагарину не соответствующую действительности информацию, что орбита расчетная.
Оператор командной станции Камчатского КИПа выдал на космический корабль разовую команду включения программно-временного устройства (ПВУ) без учета отклонения фактической орбиты от расчетной. Это отличие было тогда неизвестно. Это означало, что рассчитанные по измерениям параметры орбиты, на которую вышел корабль Гагарина, могли быть очень неточными, что в свою очередь создавало неопределенность в выдаче тормозного импульса необходимой продолжительности, то есть усложняло возвращение.
Работа
Гагарин надиктовывал на магнитофон и делал записи в бортжурнале. Вскоре у него уплыл в невесомости карандаш, и писать стало нечем. (Из послеполетного доклада: «Ушко было привернуто к карандашу шурупчиком, но его, видимо, надо было или на клей поставить, или потуже завернуть. Этот шуруп вывернулся, и карандаш улетел. Свернул бортжурнал и положил в карман. Все равно не пригодится, писать же нечем».) Потом кончилась пленка. Гагарин вручную перемотал ее, поэтому информация о середине полета (с 09.27 до 10.03) на пленке отсутствует.
Юрий Гагарин вел репортаж: «Очень красивое зрелище. В правый иллюминатор сейчас наблюдаю звезду. Она проходит слева направо по иллюминатору. Вправо ушла звездочка… Горе какое!..»
9.57. «Кедр»: Настроение бодрое, продолжаю полет, нахожусь над Америкой.
10.04. «Кедр»: Нахожусь в апогее. «Работает «Спуск-1», работает солнечная ориентация (в апогее корабль проходил мыс Горн).
10.07. «Кедр»: Некоторой облачностью закрыто… Вижу горизонт Земли. Очень такой красивый ореол. Сначала радуга от самой поверхности Земли и вниз. Очень красиво! Все шло через правый иллюминатор.
10.09.15. «Кедр»: Вышел из тени Земли… Пролетаю над морем…
До следующей нештатной ситуации Гагарину оставалось работать 16 минут 33 секунды.
Спуск
В 10.25.04 включилась и в 10.25.48 выключилась тормозная двигательная установка (ТДУ), менее чем на 1 секунду раньше расчетного времени. Нештатная ситуация вызвала ряд неприятных последствий. Для Ю.А. Гагарина наступил самый трудный и опасный участок полета…
Первые 2 секунды ТДУ работала нормально. При появлении рабочего давления в камере сгорания должен был закрыться обратный клапан наддува камеры (ОКНК). Однако клапан закрылся не полностью, в результате чего горючее после турбонасосного агрегата штатно поступало в камеру сгорания и нештатно через незакрывшийся ОКНК в полость «разделительного мешка» (нужен для предварительного наддува) бака горючего. Попавшее в «разделительный мешок» горючее не могло быть использовано для выработки тормозного импульса, то есть произошла нерасчетная потеря горючего. Его не хватило на отработку штатного импульса тяги. Прекращение нормальной работы двигателя произошло через 40,1 секунды, то есть менее чем за секунду до главной команды (ГК) на отключение двигателя. Главная команда на выключение ТДУ не прошла. Соответственно цикл «Разделение» не запустился. Теперь оставалось ждать реализации резервного режима разделения по термодатчикам. Следствием этой неполной секунды стал перелет в 600 км и посадка в нерасчетном районе.
Термодатчики расположены на приборно-агрегатном отсеке и срабатывают при нагреве корпуса до 150 градусов. Считается, что это происходит на высоте 100–110 км. Реально разделение произошло на высоте 150–170 км. Следовательно, нагрев корпуса до 150 градусов произошел быстрее расчетного времени.
Но это еще не все. После того как ГК не прошла, арматура ТДУ осталась открытой. По открытым трактам газ наддува и окислитель под давлением 60 атмосфер продолжали поступать в камеру сгорания и в рулевые сопла по тангажу, крену и рысканью. Процесс был произвольным и неконтролируемым. Результирующее возмущающее воздействие на космический корабль привело к его закрутке вокруг центра масс корабля со скоростью 30 градусов в секунду.
Гагарин в послеполетном докладе: «Получился «кордебалет»: голова-ноги, голова-ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось. То вижу Африку, то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит».
Штатная циклограмма спуска нарушилась. Команда на автоматическое разделение спускаемого аппарата и приборного отсека не прошла.
Гагарин: «Я ждал момент разделения. Разделения нет…»
10.36. Отсеки разделились по резервному варианту от термодатчиков на высоте 130 км (с задержкой от штатной циклограммы на 10 минут) над Средиземным морем.
Команда на отстрел кабель-мачты поступила от термодатчиков одновременно с командой на отстрел четырех стальных лент, соединяющих спускаемый аппарат и приборный отсек. Ленты отстрелились нормально, однако отстрел кабель-мачты не прошел. Причина была в том, что цепи кабелей запитки пиропатронов отстрела кабель-мачты ошибочно были проложены через пироножи лент, которые перерубали кабели лент и кабели пиропатронов отстрела кабель-мачты до прохождения команды на пиропатроны гермоплаты, которая шла с задержкой по отношению к команде «Отстрел лент». То же самое произошло при двух предшествующих пусках беспилотных кораблей. Однако эта ситуация угрозы безопасности космонавту не создавала, и С.П. Королев запретил проводить какие-либо доработки системы разделения, боясь, что переделки внесут опасность новых сбоев.
Из отчета Ю.А. Гагарина 13 апреля 1961 года, г. Куйбышев: «Я ждал разделения. Разделения нет. Положено 10–12 секунд, но по моим ощущениям больше прошло. Я на прибор смотрел, «Приготовиться к катапультированию» не загорается, разделения не происходит… Ну, тут я немножко так думаю: «Что-то не так!» Я прикинул, что ТДУ-то сработало правильно, значит, все-таки сяду где-нибудь, не стоит шум поднимать. Доложил, что разделения не произошло, но мне показалось, что обстановка не аварийная, ключом по телеграфу я доложил: «ВН» — все нормально».
Наконец спускаемый аппарат вошел в атмосферу. По рассказу Гагарина,
«за иллюминатором бушует пламя, корабль корежит, трещит, подумал: все».
И из его отчета 13 апреля: «Я думаю: «Гори, гори, я подожду пока»… Был такой момент, примерно секунды 2–3: в глазах начали расплываться приборы». Подобные нарушения зрения связаны с кратковременным перерывом в кровоснабжении головного мозга и сетчатки глаза, возникающим при воздействии перегрузки 12 g (по расчетам, штатная перегрузка не должна была превысить 9 g; по ощущениям космонавта, перегрузка составляла 10 g, несколько секунд перегрузка достигала 12 g).
Возвращение
В 10.48 обзорный радиолокатор радиотехнического пункта наведения аэродрома г. Энгельса зафиксировал цель в юго-западном направлении на высоте 8 км и на удалении 33 км. Это был спускаемый аппарат «Востока» с Ю.А. Гагариным.
В 10.49, после завершения торможения в верхних слоях атмосферы, на высоте 7 км, над весенним разливом Волги произошло катапультирование кресла с космонавтом из спускаемого аппарата и ввелся тормозной парашют. Через 50 секунд на высоте примерно 4 км ввелся основной парашют, одновременно произошел сход пилота с кресла. На высоте 3 км ввелся дополнительно запасной парашют. Сначала он вывалился, не раскрывшись, но при прохождении облаков от порыва ветра запасной парашют наполнился, и с этого момента космонавт спускался на двух парашютах. Но два парашюта — это опасность скручивания их строп. Тем не менее все обошлось.
Во время спуска на парашюте Ю.А. Гагарин около 6 минут пытался открыть дыхательный клапан скафандра. При надевании скафандра перед стартом вытяжной тросик открытия клапана попал под оболочку скафандра и дополнительно был прижат ремнем привязной системы. Опасности для жизни ситуация не представляла, однако условия в скафандре возникли дискомфортные.
Космонавт понял, что предстоит посадка на воду, вынул закрепленный на скафандре нож и обрезал стропу, на которой был закреплен носимый аварийный запас весом 43 кг. Увеличив таким образом дальность спуска на парашюте, он приземлился на сушу. Сильный западный ветер на этих высотах способствовал горизонтальному перемещению снижающихся на парашютах пилота и спускаемого аппарата и помог им не попасть в воду.
Ю.А. Гагарин приземлился на парашюте в районе деревни Смеловка Энгельсского района. Спускаемый аппарат приземлился раньше космонавта и ближе к берегу Волги на 1–2 км. Возвращение произошло со значительным перелетом по сравнению с расчетным: не в Волгоградской, а в Саратовской области.
Во всех справочниках и энциклопедиях указана длительность полета Ю.А. Гагарина — 108 минут. Но это неверно. Присутствовавшему на месте посадки комиссару FAI сообщили для регистрации мирового рекорда оперативные сведения. Когда же данные были уточнены, изменять их советская делегация в FAI не хотела, чтобы избежать лишних споров об обстоятельствах посадки (раздельное парашютирование космонавта и спускаемого аппарата). А на самом деле полет продолжался 106 минут, как и было указано в полетном задании.
Такова подлинная история рождения профессии «космонавт».
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68
