Заявление Ольги Егоровой об отставке не стало сюрпризом: информация о том, что на третий конкурс на должность председателя Мосгорсуда после неудачи первых двух, когда документы не подавал никто (поступило только одно заявление, и не от Егоровой), появилась в начале августа.

Переходить с такой должности некуда (если не на высокую должность в Верховном суде — и такие слухи одно время ходили), поэтому рассмотрение в ВККС (Высшей квалификационной коллегии судей) заявления Егоровой об отставке станет рутинной процедурой, необходимой для назначения ей пожизненного содержания судьи — в размере последнего оклада со всеми надбавками.

За Егорову волноваться не стоит, беспокоиться надо тем судьям, которые остаются на своих должностях: в районных судах Москвы по состоянию на конец 2019 года это 478 человек и еще порядка 240 судей в самом Мосгорсуде. Если бы на место Егоровой пришел кто-то из ее замов, было бы спокойнее, но Михаил Птицын, который теперь сядет в это кресло почти наверняка (указа президента еще нет, но фильтр президентской кадровой комиссии он уже прошел), — человек не просто со стороны.

И дело даже не в том, что последние 10 лет он возглавлял окружной военный суд в Ростове-на-Дону, а в том, что его назначение было подготовлено, судя по всему, вопреки желанию не только самой Егоровой, но и тех, кто видел в этом кресле по-прежнему только ее.

Следя за перипетиями трех конкурсов на должность председателя Мосгорсуда и за сопровождавшей их информационной кампанией в не всегда внятных СМИ, мы могли сделать вывод о разных ставках в нешуточной борьбе неких «кланов», имеющих влияние как в ВККС и в Верховном суде, так и в кадровой комиссии президента. Как московские судьи примут нового председателя?

Как и все «институции» в современной России, суды (а уж столичные в особенности) работают не как институты, а как клиентелы, где неформальные личные связи играют более важную роль, чем формализованная структура, притом не столько по писаным законам, сколько по неписаным «понятиям» и согласно хорошо известному принципу избирательного правоприменения и неприменения.

С точки зрения «политических» дел, связанных с протестной активностью, иллюзий относительно изменений в практике московских судов строить не следует: они могут произойти не раньше, чем изменится внутренняя политика самого Кремля. Но это в полном соответствии с марксистским учением — «надстройка», а есть и «базис» — в виде отношений в сфере собственности и денежного оборота.

Москва — город не только и даже не столько политической, сколько финансовой активности, тут на кону миллиарды, и не только рублей.

Ошибочно считать, что ключевую роль в переделе собственности играют арбитражные суды: там выдаются лишь окончательные «сертификаты», но главным орудием отнюдь не отошедших в прошлое рейдерских захватов остаются уголовные дела (примеры я даже не привожу, они слишком известны).

Кроме собственно приговоров, именно судьи общей юрисдикции выдают санкции на важнейшие следственные и оперативные действия, что позволяет им (и тем, кто с ними дружит) быть в курсе даже еще только намечающихся операций и схем.

Егорова никогда не была прямо замечена в каких бы то ни было коррупционных связях, а иначе она бы и не усидела в своем кресле 20 лет.

Она имела кадровые и иные инструменты, позволяющие регулировать по крайней мере главные потоки таких «особых» дел (а их за 20 лет разных масштабов прошли сотни и тысячи). Но у того, кто сменит Егорову, аналогичные рычаги сами собой сразу не появятся.

Новому председателю (кто бы им ни стал, если не изнутри) будет сложно разобраться в этих сложных теневых механизмах, хотя желающих помочь, конечно, будет довольно. При этом он окажется под плотным колпаком у тех, кто лоббировал назначение Егоровой (о чем его даже прямо предупреждали в информационных сливах) и чей обычный метод работы — провокация. С одной стороны, новый председатель будет вынужден бороться с коррупцией в московских судах, а с другой — в этой войне не так просто одержать верх, да и просто в ней не погибнуть.

Так что, Ольга Александровна и в почетной отставке останется фигурой далеко не лишенной влияния — рано списывать ее «в кадровый резерв».